Люси и Джина помогли Нэнси подняться. Он поправил парик, съехавшую повязку, оглядел руку, на которой еще горел красный отпечаток руки. Отправился к себе, чтобы переодеться.

– Ладно, девочки. – Резюмировала мама Дора. – И так с вами задержались на десять минут уже. Долорес, зажигай рабочку. Начинаем работать.

Рабочкой был розовый фонарь, который загорался рядом с основным на крыльце мотеля. По нему те, кто был в теме, понимали, что здесь можно найти развлечение. Тони успел сделать пару кадров, запечатлеть, как мама Дора выстраивает девушек в линию через всю гостиную, как появляются первые клиенты – многие из тех, кто снимали здесь номера. Потом его увидела хозяйка и выпроводила взашей.

– Мы так не договаривались. – Она была явно раздосадована произошедшим и потерей денег. – Либо снимай себе девочку, либо проваливай в свой номер. Нечего мне клиентов распугивать.

– Понял, понял, миссис Сандера. – Тони закивал. – Не буду мешать.

Дождавшись, пока хозяйка отойдет к остальным девочкам, Тони все же сделал пару снимков окружения. Увидев спускающегося Нэнси, одетого в горчичное мини-платье, поспешил последовать за ним.

– Отстанешь ты, наконец? И так день не задался.

Нэнси был худым. Но при этом нельзя было бы назвать его субтильным. Если бы он занялся собой, смог бы набрать необходимую мышечную массу, Тони был в этом уверен. С другой стороны, рельефы и проработанные мышцы не легли бы под это облегающее платье. Еще у него были прекрасные, стройные ноги. Даже не у всех девочек, собравшихся этой ночью в гостиной, были такие. Встав на каблуки, Нэнси стал почти на голову выше Тони. Но журналиста это не особо расстраивало.

Какое-то время Тони шел позади него, торопливо снимая его силуэт в свете окружающих фонарей и проезжающих машин. Затем Нэнси повернул к светящейся розовым неоновой вывеске ночного кафе. Встал на углу рядом с припаркованным мотоциклом. Закурил. Длинная ссадина на его ноге была все еще припухшей, красной.

– Почему ты работаешь отдельно? – Спросил Тони, когда заметил, что Нэнси, покурив, немного успокоился.

– Из-за этого ублюдка, Сэмми. – Ответил Нэнси, глядя перед собой в кромешный мрак. – Гомофоб хренов. Боится, что я заражу и его, и девочек GRIDом1.

– А ты… инфицирован?

– Пф, нет, конечно! – Нэнси глянул на него с неприязнью. – Я чистый, я каждые три месяца анализы сдаю. Но попробуй объяснить что-то этому хрену!.. – Он затянулся, глядя, как к кафе подъезжает автомобиль. Но когда оттуда вышла семейная пара, отвернулся. – Да и потом… я все-таки не до конца женщина, как мне бы этого ни хотелось. Мама Дора боится потерять клиентуру, если кто-то по пьяни вдруг возьмет меня, а окажется, что у меня в трусах того… хот-дог вместо коричной булочки. – Он саркастично ухмыльнулся сквозь сигаретный дым.

– А здесь, получается, точка знакомая уже? – Тони щелкнул неоновую вывеску. Нэнси переступил ногами, ощутив озноб, который принесла ночная пустыня вокруг.

– Да, местные в курсе, где можно снять себе гея. Тут в округе всего несколько таких точек есть. Те, кто интересуются, всегда нас находят.

– И как это? Получать деньги за секс?

– Честно? – Нэнси снова затянулся, оценивающе глядя на Тони. Наклонился к нему, положив руку на его плечо, когда журналист приблизился. Выдохнул вместе с сигаретными парами. – Это лучшее, до чего додумались люди.

– Правда? – Тони почувствовал запах ментоловых сигарет и сладковатый аромат женских духов, которые были на Нэнси. У Нэнси были чувственные губы, пусть и не сказать, что полные. Голубые, светлые глаза.

Нэнси потянулся было к его губам, но затем отпихнул от себя, хихикая. Докурил начатую сигарету и бросил ее под ноги. Растоптал туфлей.

– Нет, конечно. – Сказал он, все еще улыбаясь. Поправил светлый парик, оглянувшись на еще одну подъехавшую машину. – Но скажу тебе одно. Вот в этот момент, когда ты видишь, как едет клиент, как он на тебя смотрит… Как опускает стекло, чтобы ты к нему подошел. В этот момент ты все о себе знаешь. Бывало у тебя такое когда-нибудь, Тони? Знал ли ты когда-нибудь о себе все?

Он грациозно подошел к автомобилю и склонился, облокотившись о дверцу. Начал что-то говорить и смеяться, хитро поглядывая на водителя и совсем изредка – на стоящего в стороне журналиста. Тони успел щелкнуть его силуэт в летящем розовом свете.

– Возвращайся в мотель! – Крикнул ему Нэнси, когда перед ним открылась дверца в салон. – Здесь ночами бывает прохладно. Не жди!

Автомобиль взревел мотором, когда Нэнси сел, круто развернулся и выехал на трассу. Тони остался стоять на своем месте. Потом усмехнулся своим мыслям и повернулся к кафе. Ночь и вправду была студеной. Нужно было выпить кофе и согреться.

– Собрала вещи и решила, что вот сегодня вечером поеду в Вегас, буду там танцовщицей, миллионы зарабатывать. – Говорила немного хмельная Люси, когда смена была уже на исходе. За ночь у нее было трое клиентов – немного для лета, но в самый раз для осени. – Слышал когда-нибудь о бурлеске?

– Да, безусловно. – Тони кивнул. Люси икнула, отпив из стакана мартини. На ней было большое черное боа, корсет, поднимавший немаленькую грудь почти к плечам. Но на ногах уже были домашние пижамные штаны с Микки-Маусами и пушистые тапочки на каблуке. В таком наполовину разобранном виде он сумел ее выцепить перед тем, как она отправилась к себе в номер отсыпаться.

– И что же не получилось? – Спросил он, поняв, что гостья не собирается продолжать свою историю. Та пожала плечами.

– Я добралась на попутке. Но мне тогда еще и двадцати не было. Как увидела все эти огни, казино, пальмы, дорогие тачки… У меня прямо дух захватило! Ты был вообще в Вегасе? Понимаешь, о чем я?

– Бывал, но недолго, и то проездом.

Люси с готовностью к нему повернулась. Полная грудь качнулась в корсете.

– Там есть улица Фримонт – почти как Бродвей в Нью-Йорке. Все горит огнями, сияет, переливается всеми цветами радуги. Люди там гуляют и днем, и ночью. Им вообще все равно, какое сейчас время дня! В Вегасе время останавливается. И вот тот чел, который меня повез, высадил на Фримонте. Я пошла дальше одна. В одной руке свежекупленная бутылка Кока-Колы, во второй – мой чемоданчик. Взрослая донельзя!.. Шла, шла… Оглядывалась вокруг. Потом решила присесть, отдохнуть. А там шоу началось – всякие эти световые фонтаны, гимнасты, жонглеры. Просто так, посреди людей. И совершенно бесплатно!

Люси похихикала, отпивая еще мартини. Забросила ногу на ногу в своих пижамных штанах.

– Я думала, чокнусь от такого зрелища! Я сама из Санд-Пасса, городок на десять улиц, одно название только, что город… А тут такая красота! В общем, сидела, разинув рот, а мои вещички-то с деньгами и попятили.

– Это ужасно, Люси! Что же ты сделала? – Тони улучил минуту, чтобы сфотографировать ее, пока она опустила голову, задумавшись. Люси закрыла рукой лицо, смущенно улыбаясь.

– Нашел, когда фотографировать.

– У меня методика такая, Люси. Чтобы снимки живые были, понимаешь? Когда позируют – немного не то получается.

– Да? Ну, неважно. Все равно сфотографируй меня потом нормально. – Она зевнула. Закуталась в боа. – Может, завтра перед сменой. Когда при памяти. – Люси снова пьяно захихикала.

– А что дальше? Как ты оказалась у мамы Доры?

– О, я далеко не сразу к ней попала. Где Вегас, а где это место! Сравнил, тоже мне.

– Ты пробовала искать свои вещи? Пошла в участок?

Люси кивнула. Потом покачала головой.

– Я испугалась сильно. Стала подходить к прохожим, спрашивать, не видели ли они, кто украл мой чемодан. Никто, естественно, ничего не видел. Ведь такое шоу вокруг!.. И я, дурочка, бегаю тут со своими проблемами.

– Но почему ты к полицейским не пошла? Ведь можно же было заявление написать. Твои вещи бы обязательно нашли!

– Ах, Тони, ну, такой ты наивный, ей-богу!.. – Люси потянулась было к нему, чтобы потрепать по волосам. Но затем выпрямилась в кресле, попивая мартини. – Я же еще несовершеннолетняя была, когда из дома сбежала. Меня бы обратно приемным родителям вернули, а я только оттуда вырвалась! От этого Бивера несносного, который только и делал, что пил, да лупил меня почем зря.