Хотелось гнать и гнать. Мчаться на полном ходу, выжимая максимум из своей колымаги. На ту пору предел скорости для его фургона не превышал шестидесяти миль в час. Желание это он поборол. Казалось, что вот-вот на одном, другом, третьем повороте появятся «ежи», перегораживающие проезд, в спешке брошенные поперек дороги автомобили и кричащие мужчины в касках, шлемах и резиновых плащах.

Пустые ожидания. Ни «ежей», ни бурной деятельности – ничего, только опрокинутая пожарная машина с отломанной кабиной, да цистерна, брызжущая остатками своего спасительного содержимого. Лестер стоял на обочине, вдыхая дымный воздух, смертельно опасный для всех остальных жителей планеты, и зачарованно смотрел на бессильно свесившуюся из отчлененной кабины белую руку с ручейками запекшейся крови.

Что-то здесь не так. Что-то посерьезнее пожара. Надо сматываться отсюда, пока не поздно.

Но вопреки здравому смыслу он обернулся навстречу огню – и пропал.

В воздухе все острее чувствовалась гарь. Огонь не потрескивал, а раскатисто грохотал. И тут Лестера посетило внезапное прозрение, окатило, как ведром жидкого цемента. Никто, ни одна живая душа не борется с огнем. По какой-то непонятной для него причине люди не могли проникнуть в эту зону, либо им запретили это делать. Ветер крепчал, раздувая рассвирепевшее пламя, которое вырвалось на свободу и бушевало, словно какой-нибудь радиоактивный монстр из ужастика.

Страх, пронзивший его при этой мысли, сменился возбуждением, какой-то нездоровой извращенной радостью. Да, такие чувства – плохой знак, но это ничего не меняло. Факт оставался фактом. Подобная радость просыпалась в Лестере при встрече с каждым пожарником, которого он когда-нибудь угощал выпивкой (то есть почти со всеми пожарниками, которых он встречал на своем пути после того, как провалил тест на физическую пригодность к пожарной службе).

Спотыкаясь и падая, он добрался до машины, кое-как завел ее, врубил на полную кондиционер и направился в Хейвен. Он, конечно, понимал, что все это – настоящий идиотизм, ведь он не Супермен какой-нибудь, а сорокапятилетний холостяк, торгующий школьными учебниками, который настолько застенчив, что не может пригласить женщину на свидание. Впрочем, не сказать, что дело здесь было лишь в идиотизме. Как бы категорично это ни звучало, он даже умудрялся найти рациональное объяснение своему поступку. Конечно, вел он себя безрассудно, но остановиться уже не мог – так чувствует себя наркоман, глядя, как булькает в ложке вожделенная доза.

Он не сумеет потушить…

…но подъехать и посмотреть – вполне.

«А ведь там и впрямь будет на что посмотреть?» – прикидывал Лестер. По лицу струился пот, словно в предвкушении грядущего пекла. Посмотреть, о да. Лесной пожар, которому по какой-то причине позволили бушевать. Словно миллион лет назад, когда жалкая горстка людей, тогда еще бывших безволосыми обезьянами, ютилась в колыбели человечества меж рек Нил и Евфрат, а вокруг бушевали стихийные пожары, загорающиеся от искры, удара молнии или падения метеорита, а вовсе не от окурка, брошенного в лесу по дури пьяным охотником. Запылает пламя и пойдет шагать по лесу, точно колосс на огненных ногах, пожирая все на своем пути, окутывая просеки, поляны, луга и поля, пронесется сплошной стеной, словно огонь в прериях, охвативший Канзас в 1840 году. Как от зажигательной бомбы будут взрываться дома из-за резкого перепада давления. Так было во времена Второй мировой. И эта дорога, та самая, на которой он стоит, исчезнет в адском пекле.

Лестер представил, как начнет плавиться асфальт, размякнет, хлынет ручейками – и загорится.

«Разве можно пропустить такое зрелище? – думал он, нажимая на газ. – Шанс, который выпадает человеку лишь раз в жизни».

– Но мне надо будет как-то объясняться с отцом, – промямлил продавец из «Медицинских товаров». Он уже сто раз пожалел, что четыре года назад настоял на том, чтобы ввести в магазине дополнительную услугу: аренду приборов. И папаша неоднократно поставил это ему на вид, после того как старый хрыч замотал их дыхательный аппарат. А теперь в Хейвене невесть что творится, сообщают про лесной пожар и еще говорят, как будто бы здесь происходят дела и почище лесного пожара. Мало того, наверняка можно распрощаться с комплектом, который он выдал с утра репортеру в толстых очках. А теперь еще завалились два парня, ни дать ни взять птицы высокого полета, и тоже требуют маски с баллонами. Да не по одному на каждого, а целых шесть.

– Скажешь отцу, что мы их реквизируем, – ответил Торгюсон. – Я так понимаю, вы предоставляете дыхательное снаряжение для пожарных, ведь так?

– Ну да…

– В Хейвене пожар, так?

– Да, но ведь…

– Тогда тащи сюда банки с воздухом, мне некогда с тобой пререкаться.

– Отец с меня шкуру спустит! – завопил парень. – Это весь наш запас.

Клодель Вимс и Торгюсон встретились на парковке перед полицейским управлением: один въезжал на парковку, другой – выезжал с нее. В управлении штата Мэн числился лишь один чернокожий полицейский. Высокий здоровяк, он немногим уступал покойному Монстру Дугану. Сверкая золотым зубом и подавшись к собеседнику всем торсом – например, к подозреваемому или продавцу, который не слишком охотно содействовал властям, – он заставлял его нервничать. При случае Торгюсон поинтересовался у Вимса, как это ему вообще-то удается, на что тот загадочно ответил: не иначе древняя черная магия, и разразился хохотом, от которого, кажется, затряслись казарменные окна.

Вимс склонился к продавцу и показал сверкающий золотом оскал. «Древняя черная магия» и в этот раз сделала свое дело.

Продавец оцепенело провожал взглядом двоих в штатском, взваливших на себя шесть дыхательных комплектов, и никак не мог взять в толк, что же произошло… перед глазами маячил темнокожий верзила с огромным золотым резцом во рту… Самым большим резцом на свете.

На крыльце магазина, где Леандро покупал себе футболку, стоял беззубый старик продавец. Безучастным взглядом он проводил пронесшуюся мимо машину Торгюсона, а затем неторопливо зашел в свою будку и набрал номер, по которому мало кто сумел бы дозвониться. Сиренный вой на линии – вот что услышал бы посторонний, звук, который столько раз повергал в бешенство Энн Андерсон. На задней панели аппарата, которым пользовался хозяин, был закреплен замысловатый приборчик, и вот уже старик говорил с Хейзел Маккриди, чей голос становился все тревожнее.

Выгнув шею, Клодель Вимс взглянул на спидометр и задорно воскликнул:

– Ого! А скорость у нас ничего себе, за девяносто перевалило. Ученое собрание вынесло вердикт: такого дрянного водителя мы еще не видали.

– Кто-кто вынес? – переспросил Торгюсон.

– Я, собственной персоной, – ответил Клодель Вимс. – Я пришел к умозаключению и сделал вывод: очень скоро мне крышка. Не знаю, веришь ли ты во всю эту чушь про последнее желание приговоренного, но если веришь, не откажи в последней просьбе. Очень хотелось бы знать, во что мы тут вляпались. Ну, если успеешь, конечно, до того как мы с тобой получим блок цилиндров в качестве имплантатов.

Энди открыл рот, но передумал и сказал:

– Нет, не могу. Это бред. Но слушай, возможно, тебе станет плохо. И если это случится, то сразу бери банку с воздухом и дыши из нее.

– Хрень господня, – буркнул Вимс. – В Хейвене отравили воздух?

– Не знаю. Могу лишь догадываться.

– Хрень господня, – буркнул Вимс еще раз. – Ну и откуда «дровишки»?

Энди лишь покачал головой.

– Потому и не тушат пожар.

Горизонт застилало дымовое облако. Оно росло и ширилось, расползаясь в обе стороны. Пока, слава богу, дым был белым.

– Не знаю. Вероятнее всего. Включи-ка какую-нибудь радиостанцию.

Вимсу на миг показалось, что Торгюсон не в своем уме.

– Какую именно?

– Любую.

Вимс врубил полицейскую волну и поначалу ничего не мог разобрать в путаных переговорах недоумевающих людей, понемногу поддающихся панике, – копов и пожарных, которые вроде бы хотят тушить пожар, но не могут к нему подобраться. И тут же передали запрос всем подразделениям: ограбление в винном магазине по адресу Медфорд, Мистик-авеню, сто семнадцать.