Бобби повернула вентиль пристегнутого к ремню баллона. Гард последовал ее примеру и зажмурился. И тут по лицу скользнуло легкое дуновение ветерка, откинув со лба непослушную прядь. «Смерть, – подумал Гарденер. – Это смерть. Она пронеслась мимо и заполнила собой траншею, точно газообразный хлор. Сейчас каждый микроб на моей коже умирает».

Сердце бешено колотилось, и он уже испугался, что этот выброс газа (будто сгусток воздуха из-под крышки гроба) его все-таки убьет, как вдруг понял, что до сих пор стоит не дыша.

Он вдохнул через маску и стал ждать конца. Воздух оказался сухим и спертым, но вполне пригодным для дыхания.

Запас на сорок-пятьдесят минут от силы.

Тихо, Гард. Не спеши. Экономь воздух.

Он стал дышать медленнее. Во всяком случае, попытался.

Скрипучий визг смолк. Поток воздуха ослаб, а потом и вовсе исчез. Гард провел в темноте целую вечность, стоя с закрытыми глазами лицом к люку. Единственными звуками были биение его сердца и сопение воздуха в респираторе. Во рту стало горчить: от страха он чересчур сильно прикусил резиновые загубники. Невероятным усилием воли он заставил себя успокоиться.

И вот наконец в голове раздалась отчетливая мысль Бобби:

Расслабься. Все в норме. Теперь можешь открывать ясны очи.

Словно ребенок в предвкушении подарка, Гарденер медленно открыл глаза.

Перед ним был коридор.

Почти идеально круглый, если не считать плоского прохода с одной стороны, по высоте примерно на середине стены. Такое расположение наводило на определенные мысли. Воображение услужливо подкинуло картину: чудовищные разумные мухи бегают по стенам, перебирая клейкими лапками. Но тут включилась логика. Здесь все было под наклоном, и проход, и сам корабль.

От стен исходило мягкое свечение.

И за это время у них не сели батарейки, подивился Гарденер, с неподдельным интересом заглядывая в коридор, ведущий куда-то в глубь корабля. Подумать только, он жив, до сих пор функционирует, после стольких лет.

– Ну что, я пошла. Решайся.

Попытка – не пытка.

Пригнув голову, чтоб не удариться о свод люка, Бобби шагнула внутрь. Гарденер затаил дыхание и, прикусив резиновые штыри маски, шагнул в неизвестность.

В какой-то момент мозг пронзила чудовищная боль: отовсюду хлынули звуки, как будто все радиостанции мира разом завопили внутри его черепа.

А потом все пропало. Попросту исчезло, смолкло. Так бывает при въезде в тоннель. В стенах корабля глохли все сигналы. И как выяснилось, не только внешние. Бобби выразительно глядела на Гарда, очевидно, пытаясь послать ему мысль: «Ты как там?», но он ее не слышал.

Любопытно, подумал Гард и передал в ответ: «Нормально! Идем дальше!».

На лице Бобби по-прежнему читалось ожидание. В сравнении с Гардом она далеко ушла в плане телепатии и все равно ничего не улавливала. Гарденер махнул рукой: пошли. Мгновение спустя она кивнула и продолжила путь.

Они продвинулись шагов на двадцать в глубь корабля, как вдруг слева в стене обнаружился круглый лаз, фута три в диаметре, ведущий в одно из внутренних помещений. Он был открыт. Бобби полезла в люк, даже не оглянувшись на Гарденера.

Он помедлил – сзади остался тускло освещенный проход и открытый люк, за которым простиралась темнота траншеи, – и полез следом.

К стене была прикручена лестница, да и сам коридор больше напоминал тоннель или лаз – настолько он был узким. Впрочем, теперь, когда корабль стоял под углом, в лестнице отпала всякая необходимость. Двигались они на четвереньках, временами царапая об нее спины.

Что-то в этой конструкции здорово беспокоило Гарда. Ну, для начала – ступени располагались в четырех футах друг от друга. Человеку, пусть даже и очень длинноногому, будет, пожалуй, сложно по ней взбираться. Ну и еще один небольшой нюанс: на каждой ступени, ровнехонько по центру, была выдавлена заметная полукруглая выемка.

Ну и что с того, подумаешь. Видимо, у томминокеров плоскостопие, утешал себя Гард, прислушиваясь к собственному хриплому дыханию.

Однако воображение услужливо нарисовало совсем иную картину, и образ этот, проникнув в разум, отнюдь не спешил его покидать. В темноте тоннеля крадется едва различимое существо; взбираясь по лестнице, оно цепляется за эти выемки мощными когтями, венчающими каждую стопу.

Гарду стало страшно. И вдруг, будто стены начали сходиться, он задохнулся в приступе клаустрофобии. Томминокеры живы, они здесь и сейчас появятся. Вот-вот его схватят за лодыжку чьи-то крепкие пальцы.

Пот застилал глаза.

Гард замер на месте, нервно озираясь.

Никого, никого тут нет, успокойся. Возьми себя в руки!

Нет, они где-то здесь. Может, они и мертвы, но все равно в них теплится жизнь. И Бобби одна из них…

Но ты должен увидеть! Иди, Гард! Вперед!

И он пополз дальше. Отпечатки потных ладоней оставались на железных перекладинах. Подумать только, следы человеческих рук внутри неведомой штуковины, прилетевшей сюда черт знает из каких миров.

Бобби тем временем успела добраться до конца коридора, перевернулась на живот и исчезла из виду. Гарденер двинулся следом, но задержался у выхода из коридора, чтобы оглядеться. Взгляду предстало просторное помещение, по форме напоминающее пчелиные соты. Пол здесь был наклонен под нелепым углом, наводящим на мысль о причудливом аттракционе. Стены тускло светились. Из пола тянулся непонятный толстый кабель. От него отходили штук шесть проводов помельче, и каждый подсоединялся к прибору, напоминающему шлемофон с выступом в центре.

Однако Бобби их не замечала. Она стояла, уставившись в угол. Гарденер проследил за ее взглядом и обомлел. Внутри будто что-то оборвалось, голова пошла кругом, сердце дрогнуло.

Когда корабль упал, они все находились в командной рубке, перед телепатическим штурвалом, или как там он называется. Наверное, до последнего пытались избежать столкновения – да, видно, не смогли. При ударе их отбросило в дальний угол. На что они похожи – непонятно, двое или трое так переплелись, что ничего не разобрать. Корабль саданулся о землю, их отшвырнуло в эту часть зала, где они и остались лежать.

Н-да, межзвездное авто потерпело крушение, подумал Гард с тоской. И это все, что осталось, Альф?

Бобби не нашла в себе сил приблизиться к коричневым телам, кучей сваленным в нижнем углу этой странной пустой комнаты. Она стояла и смотрела, и кулаки ее сами по себе сжимались и разжимались. Гард хотел бы проникнуть в ее сокровенные мысли и чувства, но не мог. Повернувшись, он осторожно наклонился над краем прохода. Пошел к ней, аккуратно ступая по покатому полу. Бобби посмотрела на него своими странными глазами. «Интересно, каким она видит меня теперь?» – подумал Гард и направился к останкам в углу. Она так и стояла, сжимая и разжимая кулаки.

Гарденер двинулся к пришельцам, но Бобби схватила его за руку. Гард машинально отдернул ее: он должен взглянуть на них. Его как магнитом тянуло в злосчастный угол; так ребенка влечет к разверстой могиле – хоть и страшно, а назад пути нет. Надо увидеть все собственными глазами.

Гарденер, человек из штата Мэн, решительно пересек помещение, походившее на рубку межзвездного корабля. И хотя пол под ногами был гладким как стекло, кроссовки не скользили. Он слышал лишь собственное хриплое дыхание, ощущал пыльный запах хейвенского воздуха. Он подошел к сваленным в кучу телам и посмотрел на них.

Это они, томминокеры, пронеслась мысль. Когда Бобби и ее товарищи завершат свое «обращение», они будут выглядеть несколько иначе. Окружающая среда, наверное, влияет, и физиология исходного образца. Или, скажем так, целевой группы. Но результат будет другим. Хотя близкородственная связь налицо. Может, они и не предки, но похожи как пить дать. Страшные, черти.

Суеверные ужас и отвращение пронизывали все его существо.

«Если б только вы знали, как громко в ночи, – запел в его голове дрожащий голосок, – в мою дверь томминокер стучит и стучит».