– Господи!

– Я тебе не господи, – буркнул Мосс. – Передай мне шесть штук, будь они неладны.

В кои-то веки Гарду расхотелось ерничать. Отсчитав шесть штук, он протянул их подельнику и молча наблюдал, как тот устанавливает их в батарейный отсек. Закончив, Мосс закрыл крышку, включил прибор, сунул в ухо пуговку наушника и сказал:

– Пошли.

Углубившись в лес ярдов на сорок, они произвели еще одну смену комплекта, через шестьдесят – следующую. Когда дорога шла под горку, плывущий мотор потреблял меньше энергии. В конечном итоге Мосс, ценой сорока двух батареек, водрузил здоровущий движок на край котлована.

Вперед – назад, вперед – назад. Так, один за другим, они переносили к траншее части замысловатого насоса. Рюкзак Гарда постепенно становился легче.

На четвертом заходе Гард попросил у Мосса разрешение попробовать самому. Большой промышленный насос, некогда служивший для откачивания сточных вод, неловко притулился на земле ярдах в ста от траншеи. Мосс в очередной раз менял батарейки. Вдоль дороги валялись израсходованные «дюраселки», и отчего-то Гарду вспомнился трогательный паренек, которого он повстречал на пляже в Аркадия-Бич. Тот самый мальчишка с фейерверками, чья мать бросила пить… Он был неплохо наслышан о томминокерах.

– Валяй, попробуй. – Мосс передал ему прибор. – Вымотался я от этой работы. – Он перехватил взгляд Гарденера и добавил: – Считай, что сам тягаю. Для чего, думаешь, наушники? Попробуй, только вряд ли у тебя что-нибудь получится, ты ж не такой, как мы.

– Спасибо, что напомнил. Я, похоже, из вас единственный обойдусь без вставных зубов, когда мы покончим с этим делом.

Мосс кисло на него глянул и промолчал.

Гард стер с «пуговки» густой слой серы и вставил ее в ухо. Зашумело, будто в морской раковине. Подражая Моссу, он навел антенну и осторожно качнул ею. Звук прибоя сменил свой тембр. Насос сдвинулся с места – и это не было игрой воображения. Как вдруг из носа хлынула кровь, а в голове зарокотал голос. «Я застелю ковролином вашу комнату или весь дом за меньшие деньги! – орал в мегафон диктор, неведомым образом оказавшийся ровнехонько в центре гарденеровской головы. – Прибыла новая партия половиков! Спешите, пока все не раскупили!»

– Боже! Заткнись! – заорал Гард. Отшвырнул рацию, схватился за голову. Наушник выскочил, вопль оборвался. Из носа текла кровь, в ушах стоял звон.

Фриман Мосс дико таращился на Гарденера.

– Это что такое было?

– Это – «ДаблЮЗОН», бангорская волна, – бессильно промямлил Гарденер. – «Там, где только рок-н-ролл. Музыка на любой вкус». Ты не против, я присяду? По-моему, я обоссался.

– У тебя кровь пошла из носа.

– Тонкое наблюдение, Шерлок, – буркнул Гард.

– Давай лучше я сам с подъемником поработаю.

Гард с радостью уступил. Остаток дня они переправляли оборудование к краю траншеи, и под конец Мосс так устал, что до грузовика его пришлось буквально тащить на себе.

– Как будто топором весь день махал и две поленницы нарубил. Даром что мозги не вытекли, – выдохнул Мосс.

После такого Гарденер мысленно попрощался с Моссом, но на следующее утро тот явился вновь. В семь утра как штык. Изменив на этот раз своему грузовику, он сидел за рулем старенького «понтиака» с раздвоенной решеткой. Помощник вылез из машины, покачивая на ходу обеденным ведерком, которое через раз ударялось об ногу.

– Давай за дело.

Гарденер уважал Мосса больше, чем троих его предшественников, вместе взятых. Здоровяк ему по-своему нравился.

Когда они подошли к кораблю, с мокрыми от утренней росы штанинами, Мосс взглянул на Гарда и хмыкнул:

– А я все слышал. Ты тоже парень не промах.

На этом поток красноречия иссяк, и до самого вечера Фриман Мосс не проронил ни слова.

Они погрузили в траншею кучу шлангов, а остальные закрепили с обратной стороны. По ним предполагалось отводить воду по склону, который располагался к юго-востоку от усадьбы. Мосс обозвал эти шланги «сливными». Они были смотаны в брезентовые катушки и отличались приличным диаметром. Не иначе пожарное депо разворовывают, решил Гард.

– Ага, парочка оттуда. Ну и из других мест тоже, – ответил Мосс, и больше они к этой теме не возвращались.

Прежде чем запускать насос, он попросил Гарденера вбить в землю несколько полукруглых скоб, которые будут удерживать шланги у поверхности.

– А то начнут скакать и плеваться фонтанами воды. Знаешь, так и зашибить могут. Если брандспойт из рук вырвался – только держись. На раз плюнуть кости переломает, а у нас не столько народу, чтоб за кучей брызгалок следить.

– Да и добровольцы в очередь не встают.

Фриман Мосс молча за ним наблюдал, потом заметил по ходу:

– Хорошенько скобы вбивай, силу не жалей. То и дело будем вколачивать, когда пойдут раскачиваться один за другим.

– А нельзя разве как-то регулировать напор воды? – поинтересовался Гард. – Столько мороки с этими скобами.

Вытаращив глаза, Мосс просветил невежду:

– Оно-то можно, да только в нашей дырище до хрена воды. Не знаю, как тебе, а мне бы убраться отсюда до Судного дня.

Гарденер полушутливо воздел к небу руки:

– Да я просто так спросил. Ну что, мир?

Фриман Мосс в ответ на это лишь хмыкнул в свойственной ему манере.

К девяти тридцати вода вовсю хлестала из шланга и стекала с холма, прочь от корабля. Прохладная и чистая вода. Сладкая, какой бывает она лишь в добром колодце.

К полудню их усилиями разлилась речушка футов шесть в ширину, бурная, хоть и мелкая. Струясь, она подхватывала на пути и уносила прочь сосновую хвою, ломти лесного перегноя и мелкий кустарник. По большому счету оставалось лишь следить за шлангами, чтобы ни один из них не высвободился и не принялся скакать и дергаться, разбрызгивая воду, подобно взбесившемуся пожарному гидранту. Мосс попеременно отключал насосы, и тогда напарники шли заколачивать расшатавшиеся скобы или переставляли их на новое место, если земля становилась слишком рыхлой. К трем часам дня река разлилась настолько, что подхватывала уже и крупные кустарники. Ближе к пяти раздался оглушительный треск падающего дерева.

Гарденер привстал и вытянул шею, но ничего не увидел – это случилось слишком далеко вниз по течению.

– Как будто сосна, – прикинул Мосс.

Гарденера молча на него воззрился.

– А может, ель, – поправился Мосс, и хотя на лице его не дрогнул ни один мускул, Гарденер был уверен, что он пошутил. Раз человек способен шутить, значит, еще не все потеряно.

– Как думаешь, вода дойдет до дороги? – спросил Гард.

– Кто знает. Сам-то как считаешь?

– Да ее ж тогда смоет.

– Ребята роют под асфальтом дренажную канаву. Притащили здоровенный бур. Наверное, придется пустить машины в объезд. Правда, в наши дни движение уже не то, что раньше.

– Я заметил, – проронил Гарденер.

– А по мне, так оно и к лучшему. Вся эта летняя публика – такая зараза. Смотри, Гарденер, я сейчас убавлю напор воды, но все равно шланги будут выдавать пятнадцать-семнадцать галлонов в минуту, ночь напролет. У нас четыре рабочих насоса. Получается три тысячи восемьсот галлонов в час, круглые сутки. И все на автомате. Ну давай, пошли. Юная дева прекрасна, но у меня от нее давление скачет. Хлебну у тебя пивка, если не возражаешь, да к мадаме потопаю.

В субботу Мосс притащился на дряхлом «понтиаке» и сразу врубил насос на полную мощность: по тридцать пять галлонов в минуту, восемь тысяч четыреста – в час.

Этим утром Фриман Мосс так и не пришел. Выдохся, как и остальные, оставив Гарда обдумывать варианты дальнейшего развития событий.

Вариант первый: продолжать работу как ни в чем не бывало.

Вариант второй: бежать отсюда что есть мочи. Он уже не сомневался, что, если Бобби умрет, с ним вскоре случится что-нибудь непоправимое. Возможно, в его распоряжении будет не больше получаса. Интересно, а если он решит сбежать, они о чем-нибудь заподозрят? Вряд ли. Между ним и Хейвеном по-прежнему шла игра в старый добрый покер, и свои карты он открывать не спешил. И кстати, еще вопрос: далеко ли придется от них убегать, да чтобы еще не достали своими хитроумными примочками?