— Если я скажу, что не узнал Бэль при знакомстве, ты поверишь? — Пауза. Сейчас буду говорить опасные вещи, которые могут ударить по авторитету членов правящей семьи. Ошибок в таких вещах, сказанных на миллионную аудиторию, не простят. Но — надо, ибо это война. — Это её завело, мой друг. Я — первый на планете человек, кто её не узнал. И разбудил этим интерес достаточный, чтобы атаковать администрацию Королевской Галереи, полицейский участок и одну школу. Точнее одного единственного ученика на выезде из школы.
Кажется, сеньор Кампос при этом нахмурился. Я его не видел боковым зрением, скорее почувствовал. Однако сдержался — ибо его сын на самом деле напал на дочь королевы, почти избил и облапил её, и в итоге их семья вышла сухой из воды, отделавшись лишь тем памятным нападением. Тут бога благодарить надо за помощь, а не злиться.
— А Фрейе, Себастьян, я при знакомстве не дифирамбы пел, — продолжал я, — и не славословил в её адрес, как некоторые, а разукрасил её красивое личико фиолетовыми разводами. У нас вместо свидания спарринг был, вполне официальный, под надзором инструкторов корпуса. Так что всё было на законных основаниях. Не представляешь, какой это кайф, метелить по лицу наследницу престола!
Смешки в зале. Сильные, весёлые. Фрейя тоже где-то там, и наверняка покраснела, как Альдебаран. Продолжаем:
— При том, что я знал, кто она, и что своим лицом она торгует на всяческих открытиях. И пошёл на риск прилёта от её мамы и инструкторов, не побоялся. А такие вещи ещё больше заводят девочек; они агрятся на тебя как никто! А там от ненависти до симпатии…
Вздох. Вспомнил наш спарринг с высочеством, и почему-то превалировала в воспоминаниях теплота, никакой ненависти или злости. Спарринг первый и пока единственный, и, надеюсь так и будет. В глобальном смысле, а не спортивном — в спортивном как раз бы ещё постоял, будет интересный опыт.
— А на Сильвию просто «забил», — продолжил откровения, ибо, наверное, только ради них стоило провести сегодняшний вечер. — Хоть она и понравилась, честно скажу! — приложил ладонь к сердцу. — Не из-за разницы в статусах, а просто отказался. Это заводит не меньше, друг мой.
Ну, а Мерседес — единственная, кто для меня НЕ принцесса. — Снова говорю правду, и диву даюсь. Просто говоря вслух такие вещи, сам понимаю, что происходит, и решаю для себя, как быть. Пока не вынуждали говорить — всё то же самое думал, но только ни черта не мог понять. А раз произнёс для кого-то — и вот уже сам всё осознал и решение принял. Я полечу за нею, если не вернётся. Обязательно полечу. — Кто она — понял очень не сразу, думал, что она — Гортензия. Пока настоящую Гортензию рядом не увидел. Да и сейчас отношусь к ней не так, как следует всем остальным, кто знает её статус. Видишь, я — загадка, Себастьян! Со всех сторон! Сплошная ловушка для нежных девичьих психик. — Улыбочка. А теперь припечатать на публику. — А ты хоть и крутой, носкучный.
Боже, чего ему стоило сдержаться! Но отдам должное — юный сеньор не повёлся и обуздал эмоции. Жаль.
— Но скучный я не обманываю сеньорит! — парировал он. — И не обманываю их массово, всех сразу, каждой обещая то, что не собираюсь сдерживать. Так что ты — всего лишь карьерист, Шимановский, умело пудрящий мозги всем девочкам с высоким статусом, до кого смог добраться загребущими ручонками.
Так себе аргумент. ЭТО парировать не буду, пожалуй. Всё равно игра в одни ворота, ему ничего не доказать… Как впрочем мне плевать и на мнение остальных ста восьми миллионов жителей Венеры.
— Я же говорю, нехорошо завидовать, Себастьян, — ушёл я на повтор мысли, чтобы хоть как-то поставить в разговоре точку. — Сеньор крупье, мы играем?
Раздача. А то и правда заговорились..
Десять пик и два червей. Подтвердить большой блайнд. Карьерист…
…А ведь в глазах других я им и выгляжу. И спорить бесполезно — если нечто крякает как утка, выглядит как утка и ходит как утка, то это утка. И я — та самая утка. Девочки, конечно, понимают, или поймут со временем, но другим не то, что ничего не докажешь, но даже пытаться доказать противопоказано. Даже королеве и его превосходительству. С ними лучше по-хорошему договориться, дескать, вы отдаёте дочерей умному расчётливому карьеристу, просчитавшему каждый шаг на годы вперёд, чем зарвавшемуся любвеобильному романтику с пулей в башке и отсутствием чувства самосохранения. Вот какое открытие случайно для себя сделал! Ай да Себастьян. Всё же вечер прошёл не напрасно.
А раз не надо доказывать, идём от обратного и усиливаем позиции, так?
Вроде так. Всё, решение принято, держись, щенок!
— Да, я сукин сын карьерист! — признал я то, что от меня ждут, и расплылся в улыбке. Стратегия выработана, план принят, а раз есть план — надо по нему работать, ибо это инициатива в твоих руках, что мне как раз и по душе. — Пусть так, разве это грех — быть карьеристом?
Себастьян нахмурился и снова сдулся. Новый заход не сработал, я открыто признал то, во что он намеревался ткнуть меня в присутствии в зале Фрейи и Сильвии. Добиваем:
— А вот ты спрашиваешь, зачем мне надо поступать именно ТАК, собирать гарем, вместо того, чтобы тихо и спокойно, с гарантией, въехать в статус супруга одной из принцесс. Это и легче, и проще осуществить, и только упрочит положение и непотопляемость — верный супруг королевской дочки этой дочкой будет цениться, как и её сестрой. — Картинно задумался. — Знаешь, вчера бы я тебе не ответил. Послал бы в полёт на «Экспрессе любви». Но сегодня настроение такое, что так и быть, вскрою карты. В смысле, расскажу свои ГЛОБАЛЬНЫЕ планы.
Прокашляться. Закурить сигаретку. Зал снова притих, хотя в этот раз можно сказать, что драматическая пауза так и держалась. Ибо обсуждалось будущее планеты. Вопрос, кто станет следующим консортом, крайне важен в монархическом обществе.
— У моего друга Алексея, — начал я, — есть теория. Я называю её «теория абсолютного хищника». Интересно?
Пожатие плеч. Ещё бы было неинтересно! А тем временем Дерек выложил три первые общие карты. Флоп.
Так, пара. Две двойки. У меня всего шесть миллионов… Пока поставлю один.
— Миллион. — Отсчитал фишки.
Себастьян не тормозил и не торопился. Дежурно без эмоций подтвердил:
— Колл.
Судя по лицу у него ничего. И пока он отсчитывает фишки, продолжаю инфовброс:
— Знаешь, в живой природе много хищников. Волки. Львы. Куницы. Кондоры. Ягуары. Или даже богомолы. Все разного размерного класса, ориентированы на разную добычу. И некоторые хищники могут съесть других. Но иногда природа подкидывает через эволюцию в ареал заподлянку в лице хищника абсолютного, сверххищника, у которого нет и не может быть врагов. — Дерек слушал меня и тоже не спешил с раздачей. Еле-еле водил стиком, отгребая фишки от него и от меня. — Например, когда-то это была стрекоза. Или тираннозавр. Вот просто физически в их время не могло быть никого, кто бросил бы им вызов!
— Я учил биологию, — сквозь зубы фыркнул Себастьян, но я не обратил на это внимание, продолжая на той же волне.
— Этот абсолют всегда доминирует в ареале, он — его хозяин, и именно он задаёт на своей территории законы для всех остальных, в том числе для остальных хищников. Оговорюсь, он не держит под контролем всё и вся! — поднял я палец вверх. — Ибо нельзя одному, даже суперу, быть одновременно везде. Но без его одобрения волк не скушает оленя, а куница — индюка. Просто потому, что это его ареал, а кому не нравится — не его проблемы.
— Абсолютный хищник… — весело потянул Себастьян. — Да, мне всегда в тебе это нравилось, чико. В скромности тебя заподозрить всегда было трудно.
— На самом деле, Себастьян, — продолжал я, снова «не заметив» выпада, — в здоровом обществе такой хищник может быть всего один. И это — государство.
Тёрн. Как бы Дерек ни тормозил, карты раздавать надо. Десять треф. Две пары!
— Миллион, — произнёс я, подумав.
— Подтверждаю, — согласился задумчивый Себастьян. Очень задумчивый. Размышлял, как втоптать меня в грязь с этой новой для него теорией. Спасибо, Лёха, за прочистку мозгов. Век тебя пивом поить буду.
