— Я ВИЖУ. Мне не надо рассказывать. — Я покачал головой и откинулся на спинку. Всё, пора сбавлять градус, пока не занесло. — Вы её калечите. Ей ПОРА возвращаться в большой мир и начать общаться с людьми. Не получится держать её в клетке до конца жизни. Да мать вашу, сеньоры, она людей боится! Шугается даже от толпы на вокзале! А в метро вообще заходить побоялась — а там была всего лишь полуденная давка! Может не будете заливать, как её любите и на всё готовы ради её защиты? Нахрен такая защита!

— Что ты предлагаешь? Признать её, и чтобы её все затравили? — сузились глаза королевы.

— Нет. Я предлагаю взять над нею шефство. — Я расплылся в победной улыбке. — Я — изгой в высшем обществе. Пария. И первое время со мной ей будет безопасно, её не тронут. Новая пария в компании изгоя? Да кому это интересно! — Довольно фыркнул. — А вот признавать её не надо. Иначе даже я не смогу её защитить.

— Нападки всё равно будут, — покачала головой Гарсия. — Сеньоры не успокоятся, пока не пройдутся по этой теме. Это нонсенс. И гены Леи тут не при чём — сейчас создать ребёнка можно из любого генетического материала, даже из банального волоса. Проблема в том, что королева сделала то, что нельзя сделать по закону. Это был незаконный эксперимент, Хуан! И этим обязательно ткнут.

— Пусть тыкают, — снова расслабился я. — Если королева будет молчать и не отвечать на нападки, никто ничего не пришьёт. А волну я погашу.

— И как же? — усмехнулась королева.

— А я не буду, не собираюсь распускать своё войско, — продолжил я язвительным тоном. — Уж извините, величество, но идите вы на хер со своим запретом и роспуском «Цитадели»! Я оставляю своих ребят, правда, пока перепрофилирую их в охрану ночного клуба. Собственного. И возвращать оружие также не буду — в нашем клубе будут собираться дети элитки, а ещё его будут посещать признанные принцессы и принц. И на этом фоне у меня будут ресурсы загасить любую информационную волну. Самым что ни на есть классическим способом. — Показал жест отрывания головы. — От вас и от Алисы же требуется лишь только замять дело, выпустив потом парней из кутузок. Если мы никого не убьём до смерти — думаю, это будет по силам.

— Как это преподашь? — Королева скептически кривилась, а вот Гарсия за идею ухватилась.

— Смените ей официальную фамилию с Идальго на Шимановскую. Вот так и подам — защита сестры.

— А гены… — заикнулась королева, но я перебил:

— А к чёрту гены! У меня напарницы — клоны. Клоны! И что? Поймите, сеньорины, важно не то, чьи в тебе гены. Сами сказали, из волоса можно создать искусственно половые клетки, искусственным мейозом, добавить гены условного папаши и родить любое чадо. Вашу дочь. Мою. Фрейи. При том, что никто из нас не будет о ребёнке знать, пока нам его не предъявят. Но речь можно вести только о ПРИЗНАННЫХ детях. То есть когда и отец, и мать знают об этом ребёнке, и он рождён с согласия обоих, а не предъявлен постфактум. Если условный чел реально спал женщину — только тогда он должен отвечать за ребёнка, а не если после случайной ночи она подняла и отнесла в лабораторию его волос. Эту разъяснительную компанию надо невзначай запустить в медиа, прямо завтра, без привязки к лицам, просто чтобы было. И именно с научной и с правовой точки зрения. Найти прецеденты в юридической практике за последние десять лет. А если в законе дыра — я просто не знаю законов — то срочно дать Сенату задачу оформить это дело на будущее.

— Мы об этом много раз думали. Но ты не задумывался, что мы выпустим джина из бутылки, и пострадают многие люди? Особенно женщины с детьми, брошенные мужчинами, если не смогут доказать, что у них что-то было? — покачала головой Гарсия. — На уровне Сената речь пойдёт не только о нас.

— Значит, закон надо сделать мягким, — уступил я. — И дать умникам задание продумать его. Пусть думают, обсуждают. Но пока общество будет обсуждать, Сиби будет в безопасности. В крайнем случае, сеньора, — пронзил я Елену взглядом, — вы можете принять удар на себя. Вы ЛИЧНО незаконно сделали себе ребёнка из волоса той, кого с детства любите розовой безответной любовью. Многие с такой истории покривятся, но удар будет уже направлен не на Сиби. А вам, как офицеру, не занимающемуся политикой, такие обвинения как вода с аэрогеля. Я же, повторюсь, на своём уровне объясню всем, что задирать близких МНЕ людей — опасно. Для их ног, рук и других костей. Я не боюсь быть резким, я не боюсь действовать жёстко, я не боюсь действовать в принципе, в отличие от вас.

— В дерьмо не макнуть не мог, — весело усмехнулась королева.

— Ага. — А что на это ещё сказать?

— Хуан, ты не прав насчёт себя. Ты не списан. Просто… Мы решили, что будешь развиваться… Несколько иначе, — вдруг произнесла она, наконец, расслабляясь и откидываясь на спинку скрипнувшего при этом дивана.

— Лей, брось! — отмахнулся я, перейдя на «ты». — Я всё понимаю. Ну, не оправдал надежд — бывает. Но смотри, что я придумал. Не получилось у вас создать резервного тайного наследника… Я сделаю для вас резервную наследницу! Может не очень тайную, но она будет подготовлена не хуже сестёр. Она уже уникум — поступила в школу на год раньше. А ещё мы её поднатаскаем во взломе, в организации силовых акций, в стратегии и тактике. Обойдёмся без посвящения в ангелы, но инструкторы корпуса пусть поучат девочку чему-нибудь полезному. И тренеры тоже.

На такое предложение сеньоры раскрыли рот и переглянулись. Я же продолжал:

— И за всё это я прошу не так и много. Легитимизировать мою армию. А ещё помочь в организации одного высокодоходного мероприятия в ближайшем будущем. ОЧЕНЬ доходного, — сделал я большие глаза. — И политически ангажированного — вы вновь мною, то есть чужими руками, загребёте жар. И заметьте, с моего абсолютного согласия — сам предложил.

— Хуан, давай об этом поговорим позже? — скривилась Гарсия.

— Конечно, сеньора, — склонил я голову. — Ещё ничего не готово, даже план. Я набросаю его и свяжусь с Фрейей, а она обсудит его с вами, — это я Лее.

— Как экзамены? — улыбнулась вдруг королева, мягко, без ненависти, и даже с заботой. — Готов?

— Всегда готов! — Приветствовал я жестом юных коммунистов прошлого.

— Ходят слухи, — нахмурилась она, — что некие деструктивные силы хотят тебе на экзаменах немного напакостить. Совсем чуть-чуть, просто из мелочной вредности. — Она весело пронзала меня глазами, наблюдая за реакцией. — Это их право — веселиться и смотреть, как выкрутишься. Но Хуан, тебе ли не знать, как может быть, когда за дело берутся исполнительные идиоты? Ты, наверное, уе встречал таких на жизненном пути?

— Спасибо за предупреждение, сеньора. — Я низко поклонился. — Справлюсь. Теперь — справлюсь. И даже никого не убью.

— Вот-вот. — Она притворно вздохнула. — Не хватало ещё, чтобы ты подключал свою армию из-за каких-то школьных экзаменов.

Mierda! Всё очень серьёзно! Королева не будет просто так предупреждать. Кто-то из основателей спустил «пожелание», чтобы я не сдал какие-либо экзамены, но «пожелание» на их уровне для тех, кто в основании пирамиды — как закон. И если для глобальных сеньоров это и правда игра, выкручусь — хорошо, нет — ну и фиг с ним, для «исполнительных идиотов» это приказ, который нельзя не выполнить. Хотелось ругаться матом, но не при дамах же! И меня предупреждает глава государства! Значит там ОЧЕНЬ серьёзный уровень, и меня будут конкретно так топить.

— Ты наглый, Хуан, — продолжила она. — Сделал гадость, не привёз девочку во дворец когда должен был, а теперь, чтобы разрешить ситуацию, выпрашиваешь себе же «плюшки» на будущее. Это попахивает вымогательством, не находишь?

— Я вымогаю лишь то, что и так сделаю, — философски заметил я и пожал плечами. — И лишь предлагаю вам сделать мину при плохой игре и дать мне ту игрушку, которая у меня и так без вас будет.

Опасно, блин, играю. Но если сейчас хоть чуть прогнусь — на мне до конца жизни будут ездить. Бабьё они такие.

— А не много на себя берёшь, юноша? — Её губы тронула улыбка. Нет, не запретит — просто нравится моя игра и моя наглость. Она и правда считает меня эдаким СВОИМ ребёнком. Не родным, нет, но что-то вроде племянника. Достаточно близким, чтоб прощать наглость. Не то, чтобы я сделал открытие, но… Как-то приятно стало. Хотя как родного племянника меня и накажет — вон, Эдуардо боится её гнева почище солнечной вспышки в космическом полёте. В воспитании она жёсткая.