— А тебе важна репутация?

— Я за ней слежу. Ладно, давай обсудим, что я от тебя хочу. Как я уже говорил, когда мне скучно, то я хочу видеть тебя рядом. Изредка мне нужно, чтоб ты составляла мне компанию, как в тот раз, когда мы ездили с тобой в ресторан. Иногда будешь ездить по мелким поручениям. Доставлять кое-какие бумаги.

— Это что-то незаконное? — спросила я.

— Всего лишь информация. Чаще судебные тяжбы.

— Что еще?

— Мне интересны твои похождения. С кем гуляла, с кем спала.

— А если не с кем гулять не буду?

— Зачем тебе тратить на меня молодые годы? Я тебе уже объяснял, что пусть нам с тобой интересно, но тебе надо сравнить.

— Чтоб понять, что я теряю?

— Ириш, чем все закончится? Ты будешь со мной. Тогда я тебе крови попью много. Выжму тебя, потом кину. Или ты кинешь меня, когда устанешь. Или я тебя передам в надежные руки и отойду в сторону.

— Есть третий вариант: мы расстанемся, и каждый пойдет своей дорогой.

— Тогда ты утонешь в болоте. У тебя нет стержня, чтоб барахтаться одной.

— Так и хочется доказать тебе обратное, — сказала я.

— Попробуй, — пожал плечами Борис. — Докажи, что я ошибаюсь.

— И попробую, — сказала я.

Завтрак проходил в обсуждение начинки для блинов. Потом перешли в обсуждение десертов.

— Как можно так много думать о сладком? — спросила я.

— Это лучше, чем думать об алкоголе. Помнишь какой сегодня день?

— Воскресенье.

— Финал нашего спора. Как себя чувствуешь?

— Вроде нормально. А что?

— Ничего, — ответил он, улыбнувшись.

— Ты чего-то задумал?

— Хочу сегодня завершить наш спор.

— Я к вечеру должна освободиться. У меня папа сегодня приедет. И надо все решить.

— Успеем, — ответил Борис. Он так улыбался, что от его улыбки мне становилось не по себе.

Пока я мыла посуду, то он ушел в ванную. Я слышал, как заработала вода. И опять меня потянуло посмотреть на улицу. Вроде все нормально, все правильно, но мне казалось, что я совершаю какую-то ошибку.

— Чего грустишь? — спросил Борис. Он вернулся мокрый. В одних шортах.

— Думаю, — ответила я.

— Пойдем. Я тебе ванну набрал, — сказал Борис. — Много думать — вредно. Тем более сегодня выходной.

— Да я всю неделю развлекаюсь, — ответила я.

— Вот и завершим эту неделю достойно, — сказал Борис, кладя ладонь мне ягодицы. — Сейчас расслабишься. Полежишь в теплой воде среди пены.

— Заманчиво.

— Тебе понравится. Заодно смоешь с себя всю неделю.

— Думаешь, получится?

— А раньше так не избавлялась от плохих мыслей?

— Так у меня раньше и не было ничего такого, что хотелось бы забыть.

Ванна была наполнена душистой пеной. По краям и на раковине стояли свечки.

— Романтика?

— Немного, — ответил Борис. — Давай свою рубашку.

Он помог снять рубашку. После этого провел ладонью опять по моим ягодицам.

— Не надо так делать.

— Почему?

— Это раздражает, — ответила я.

— Смущает. А смущаться нечего.

Я забралась в ванну. Теплая вода. Мягкая пушистая пена. Помимо воли появилось ощущение удовольствия.

— Прям мурлыкать захотелось, — сказала я.

— Вина? — предложил Борис.

— Зачем?

— Только для того, чтоб расслабиться. Я же тебе предлагаю не бутылку выжрать, а выпить бокал вина, — предложил Борис.

— С утра?

— Тебе надо за руль садиться?

— Нет.

— Тогда чего сопротивляешься?

Он ушел. Потом вернулся с бутылкой вина и бокалом. Красное вино красиво ловило блики свечей. Я все же его взяла, чтоб просто полюбоваться.

— Никогда так не отдыхала?

— Нет, — призналась я.

— Нравится?

— Да. Это красиво.

— Расслабься. Неделя была сумбурной. Сложной.

— Я сапоги потеряла, — сказала я. — Классные сапоги были.

— Купишь себе другие, — сказал Борис. — Это же ерунда.

— А что не ерунда? — спросила я.

— Твои ощущения. Самочувствие.

Я сделала глоток. Приятный вкус. Ягодный. С немного вязким оттенком.

Борис достал мочалку. Намочил ее. Я с любопытством наблюдала за его действиями. Он взял мою ногу. Провел по ней мочалкой, смахивая пену.

— Что ты будешь делать? — спросила я.

— Буду тебя отмывать. Ты расслабишься. Привыкнешь ко мне, — сказал Борис. — Что-то мне кажется, что ты меня боишься.

— Ты меня всю затискал. И я не против этого.

— А невольно шарахаешься, — ответил Борис.

Он мягко проводил мочалкой по моему телу, то и дело подхватывая пену.

— Как облако, — сказала я.

— Угу, похоже.

— Борь, мне щекотно.

— У тебя такие аппетитные пальчики! Так и хочется их попробовать, — ответил Борис, проводя мочалкой по моей пятки.

— Не надо их есть!

— Надо попробовать, — сказал Борис.

Хитро на меня посмотрел. Я испугалась. Дернулась. Но он только крепче взял меня за ногу. Наклонился, чтоб коснуться губами моей ноги.

— Перестань!

— Чего перестать? У тебя вкусные пальцы.

— Борь!

— Расслабься. Сказал же, что я играюсь. И не надо на меня так смотреть.

— Как? — Я залпом допила бокал вина.

— Так, — ответил Боря. — Мы же с тобой договорились, что я играю с тобой, как хочу. Договорились?

— Да. Договорились, — сказала я.

Я не понимала его. Это было чем-то диким. Я уже не сопротивлялась, когда он подлил мне вина. Мне действительно надо было расслабиться. Я не готова была к тому, чтоб он мои ноги целовал. Не готова была, чтоб все было так откровенно и необычно. Но он от этого похоже получал удовольствие. Для него это была игра. А я была игрушкой. Но чего я удивлялась? Так он мне для этого и готовил.

И опять все пошло по сценарию, который был уже мне знаком по вечеру с Никитой. Мое тело мне больше не принадлежало. Им пользовался Борис. Ласкал тело. Целовал. Я прятала смущение за бокалом и не поняла, как опьянела.

Борис напоминал мне демона-искусителя. Вокруг плясали огоньки от свечей. Пена начала оседать.

— Ты чего смеешься? — спросил Борис. Он улыбался, а его глаза были серьезными. С таким взглядом можно людей убивать. — Я тебя не хочу убить. Зачем мне это?

— Я это сказала вслух? — я рассмеялась. — Ты меня напоил. Вот и несу всякую чушь.

— Серьезно? А мне кажется, что ты вполне отдаешь своим словам отчет.

— У тебя взгляд странный, — ответила я уже серьезно.

— Дурной у меня взгляд, — сказал Борис. — Я тебя хочу.

Он сказал это уже без всяких кружев из слов. Его прямое желание отозвалось внутри меня странным отголоском. Это не было ответным желанием. Всего лишь ноткой возбуждения. Не любопытства, а именно предчувствием и ожиданием предстоящего. Но в то же время я понимала, что оказаться не получиться.

— Хорошо.

— А чего губу кусаешь?

— Не знаю. Ты задуешь свечи?

— Подожди из ванны выбираться. Я тебе помогу, а то упадешь.

Голова кружилась. Опьянение. Я выбралась из ванны и чуть не упала. Борис прижал меня к себе. Поймал мое ухо. Прикусил его. Он был сильным. Сильным и страшным. За внешней мягкостью скрывалась сила из мышц. Крепких и тяжелых мышц, с которыми я не могла справиться. Я схватилась за раковину. Его рука оказалась между моих ног.

— Борь!

— Что Ириш?

— Ноги не держат. Пойдем в кровать, — попросила я.

— Пойдем, — согласился он, вытирая меня полотенцем.

Коридор. Комната. Кровать. После вчерашнего она стала уже родной. Он принялся меня целовать. Это после того, как мои пальцы на ногах облизывал. Пусть и в ванне, но все же! Я хотела его оттолкнуть, но Борис крепко прижал меня к себе. Его ладони оказались под моими ягодицами. Он навалился на меня, устроившись между моих ног. Ладно. Пусть так. Придется принять правила игры. Только у меня голова кружится. И вино к горлу подступает. А чем он мне раньше нравился? Любопытством? Теперь я знала, что будет дальше. Любопытства больше не было. Вниманием? Недавно я поняла, что его может быть очень много, если я этого внимания захочу. Так зачем же мне теперь спать с Борисом? Ради денег? Терпеть его ласку?