В голове пронёсся осуждающий возглас деда. Вот он, внутренний старейшина, ворчит о надлежащей стойкости истинного катара, но Морган сразу оттеснил эти воспоминания, загнал глубоко в бездну собственного сознания. Хотелось побыть слабым, безответственным, маленьким котенком, который только что потерял друга. Катар обнял ставший мягким ствол, лбом уперся в него так, чтобы и его глаза смотрели вровень с цветочным, и позволил себе побыть чуточку каджитом. Умыться освободительными слезами, которые текли сейчас легко и дарили необходимую разрядку от скопившегося напряжения. Они увлажняли прощальную тропу Джеймисону, кошмарам, близкому неслышимому товарищу и прежней жизни с юношеской незрелостью. Вот так нелепо, горюю над плотоядным цветком, Морган почувствовал, как перерождается из мальчика со взором горящим в мужчину, уверенно стоящего на ногах.

Теперь, черта безусловного доверия, которое он дарил первоначальным бонусом каждому, кто встречался на его пути, осталась заминированной. Смерть близка и неизбежна, если ты позволил случиться хоть малейшему промаху. Опасность реальна, осязаема, окружает и его, и Клару, пока они рядом с Мурси. Но самое главное — это только начало. Впереди предстоит тяжелая, сложная борьба. Им всем необходимо оставаться сильными и ответственными, чтобы выжить. Наконец для Моргана эти слова из Устава обрели смысл.

— Спи с миром, милый друг, — катар отстранился от цветка, получив необходимое ему утешение, протянул руку к Пяпяке и нежно провел над глазом пальцем. — Ты много сделал для всех нас и для Галактики.

Пяпяка будто не просто услышал, а даже понял. Язык ещё раз шевельнулся в попытке дотянуться до руки Моргана, челюсть расслабленно отвисла, глаз раскрылся полностью, навсегда впечатываясь в память катара именно таким, и веко медленно поползло к низу.

Последний вздох Цветочного Ампиратора облегчил боль, как бы это парадоксально не выглядело. Морган почувствовал себя собранным, готовым к бою и воодушевленным на подвиги. Пяпяка своим примером доказал, что в задумке Вселенского Разума есть место для героизма, хотя некоторые и называют это идиотизмом. Но как никогда раньше, Морган ч1тко узрел божественный замысел, увидел, как важны даже самые мелкие пешки в игре на мировой арене. А значит и ему предписана роль в этом галактическом «карнавале». А значит, всё не зря.

Что делать с растением Морган пока не придумал. Конечно, стоит похоронить с почестями, как и подобает воину, спасшему жизнь своему капитану, но катар физически не мог этим заняться в данный момент. В любую минуту проснется Мурси, и если не застанет его на корабле, то заподозрит в связях с кем-то извне. Нет, сейчас целесообразней оставаться у капитана перед глазами, чтобы не вызывать и малейшего недоверия в свой адрес.

Морган уже допивал кофе, когда к нему присоединилась Клара. Подруга выглядела тоже на редкость удручающе. Имея от природы светлые волосы и бледную кожу, без косметики она стала похожей на люминесцентный виспус, сорт грибов, растущих в тёмных пещерах Катарсиса.

— Не спал? — сочувственно спросила подруга, заказывая себе завтрак у дроида. — Я тоже. Знаешь, много думала о твоих словах. Ты, наверное, прав. Сама не понимаю, как так вышло.

Морган поперхнулся пошедшим не в то горло напитком. Он хотел в ответ сказать что-нибудь ядовитое, язвительное, но ничего не смог выдавить из себя, захлебываясь кашлем.

— Послушай, я не имею в виду, что не права до конца. Я всё ещё настаиваю, капитанша опасна и тебе нужно держаться от неё подальше. Но вот то, что я стала какой-то другой — это правда. И самое ужасное, ведь я всегда презирала именно таких баб, но не заметила, как сама стала бабой. Прав Ванно на сто процентов, когда обзывается так. Мне поначалу было обидно, а теперь я вижу, что вакуй намного больше шарит, чем кто бы то ни был на борту. Ну, ты понимаешь, да?

— Ванно совсем не тупое животное, каким притворяется иногда, — наконец откашлялся Морган. — Специально прикидывается тугодумом, чтобы такие как Джеймиёсон не слишком переживали на его счёт. Он и мне говорил, будто не заметит, если кто захочет убить Мурси. Теперь я понимаю значение этих слов. Тогда, конечно, не воспринял всерьёз, думал, раз вакуй, то мало ли что у него на уме.

— Баба, я обыкновенная склочная баба, — причмокнула Клара и, потянув в рот указательный палец, прикусила ноготь. — Как же мерзко это осознавать! Главное, сама же, громче всех порицала в военном лагере девушек, зацикленных на сплетнях и «потрахушках», высмеивала их желание понравиться кому-то, всякую ревность, зависть, эгоизм. Мне всегда казалось такое поведение недостойным, низменным что ли. Прям бесило. А теперь стала такой же. Я просто в шоке, извини. В шоке от самой себя.

— Может, тебя бесило такое поведение именно поэтому? Ты видела в других то, что отторгаешь в себе?

— Морган! Да, именно так. Какой же ты умный! — искренне восхитилась Клара. — Мне хотелось ровняться на тебя, хотелось быть как ты, независимым от собственных пороков, несгибаемым, хладнокровным. Но, попав на этот корабль, я потеряла прямой пример перед глазами, расслабилась. Да и ты стал эмоциональным, показал, что вовсе не железный. Стало казаться, что быть склочной бабой — это норма. Как будто самое худшее, что жило во мне все годы, вылезло наружу.

— Я думаю, это Мурси спровоцировала. Она говорила, что прикосновением может что-то такое сделать с обычными людьми.

— Вот же ж, так и знала, что без капитанши не обошлось! Значит, выходит я и не виновата в своей бабскости?

— Мурсик ради тебя это сделала. Чтобы освободить от гнета некомфортных ощущений внутри. Помочь принять свою личность.

— Освободить? Принять? Чушь! — Клара возмущенно стукнула кулаком по столу, заставляя подпрыгнуть столовые приборы. — Если бы это было так, то я, наверное, бы не испытывала омерзения, не находишь?

— Это твоя борьба, тебе просто указали на врага, — спокойно возразил Морган.

— Вот как? — Дорн задумалась и перешла к обгрызанию следующего ногтя. — То есть, мне не нравится и я должна с этим что-то сделать? Но что? И вообще, я, может, не просила, меня всё устраивало! Зачем было без моего ведома перекраивать меня же? Куда теперь прикажешь эту внутреннюю бабу засунуть? Вот станет капитанше лучше, я ей всё выскажу, всё! Пусть возвращает меня обратно взад! Слушай, а не тоже самое и с Джимми произошло? То есть, он и раньше не дурак был приударить за женщиной, но быстро терял интерес, а тут прям как заклинило. А Бобби? Он же и до этого любил петь и, на тебе, решился на прослушивание? Офигеть! А ты такой странный стал тоже из-за этого? Внутренний твой враг это неумение… Или умение… Или влюбленность… Или слишком толерантное отношение ко всему… Или что? Я не понимаю.

— Мурсик сказала, что на меня не действуют её «особые» прикосновения. Хотя я лично считаю, что действуют, но не так как на вас.

— А как? — Клара заинтересованно уставилась на друга, отложив вилку. — Как на тебя действуют прикосновения капитанши?

— Я не хочу это с тобой обсуждать, — грубо отрезал Морган.

— Ну чего ты, интересно же! Я тебе вот всё рассказываю. Давай, колись.

— Ничего интересного, просто мне нравятся эти прикосновения, вот и всё, — отмахнулся катар.

— Правда, не интересно, — разочарованно скривилась Клара. — Ты никому не разрешаешь к себе дотрагиваться. Естественно, что любые телесные контакты покажутся после такого приятными. А капитанша не имеет совести, ей плевать, что нам хочется, а чего нет. Вот ты и избегаешь реальности, заставляя себя поверить в особенность её поглаживаний. Я это в своём курсе уже прошла. Заместительное восприятие. Во как!

— Думай, как хочешь, — безразлично пожал плечами Морган. — Лично меня всё устраивает. Только бы понять, на что именно Мурсик обижается, и я достигну своего внутреннего комфорта.

— Ну-ну, черствый катар. А обо мне подумал? Что мне делать, ты так и не сказал!

— Как говорил один катарский мудрец Шнитце: «Нет предела для самосовершенствования». Убей в себе этот порок, уничтожь его. Ты станешь только лучше. По крайней мере, похожей на меня, если тебе это так важно. Или смирись, что ты такая, прими себя. Но я бы убил на твоем месте.