Четвертый вариант устраивал Веронику на все сто процентов: центр города, по соседству еще несколько студентов, говорящих и по-французски, и по-английски, молодежная среда, светлая просторная общая гостиная и большая кухня. Владелец жил в другом месте, оплата 500 франков – столько же, сколько платили за студенческое общежитие. Но на просмотр одной комнаты пришло двадцать человек. И у всех них было преимущество – они говорили по-французски. Выбор арендатора больше походил на отбор фотомодели для показа. Вероника сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Для многих девушка она была привлекательная: стройная, одета в последние модные новинки, с естественным макияжем, ровными зубами и легким загаром на лице. Длинные густые волосы всегда становились поводом для комплиментов новых знакомых. Но сама о себе Вероника была не лучшего мнения. Она считала, что люди не способны увидеть ее внутреннюю красоту и замечают только ее «недостатки»: излишне округлые бедра, чуть длиннее стандарта нос и не слишком-то длинные ноги. Многие бы сочли ее красивой именно за эти части тела, но она не давала себе ни одного шанса воспринимать их как свою особенность. Сравнив себя с прибывшими конкурентами, она сразу мысленно проиграла и ушла ни с чем. Подобного рода отборы и конкурсы ей не нравились никогда. Проявила ли она слабость или сэкономила свои нервы – каждый решит по-своему.
Подобных вариантов было еще много. За эти две недели Вероника пересмотрела столько домов, сколько не посетила и за всю свою жизнь. Около института Ника обнаружила доски объявлений об аренде – и дело пошло живее. Досконально изучив районы Лозанны и его пригороды, Ника получала огромное удовольствие от созерцания местных пейзажей и архитектуры. Она в очередной раз убедилась, как ей нравится этот город. Идеально ровные дороги с густыми газонами и цветочными кустами не позволяли появиться грязи ни в сухую погоду, ни в дождь. Дома с массивными стенами из бетона внизу украшались камнями. С особой любовью Ника рассматривала заборы частных домов, которые в Лозанне были целым искусством. Сложенные из камней, они часто были покрыты сверху ковром из плюща. В других местах дома ограждали живые изгороди из туй, которые за долгие годы вросли в железную сетку забора. Стены бетонных ограждений кое-где покрылись мхом и узором из трещинок. Старый город очаровывал узкими изогнутыми улочками и окнами-витринами. Цветы в горшках подвешивались у входов и на фонарях. На стенах на уровне вторых этажей вдоль улицы висели плоские металлические флигели в форме птиц или животных. Весь город можно было увидеть со смотровой площадки, расположенной рядом с Лозаннским собором. На фоне озера и гор открывалась живописная панорама, свежий воздух наполнял грудь.
Современные вагончики метро радовали глаз. Было видно, что люди отдыхают по пути на работу или в институт, так как общественный транспорт чистый и приходит вовремя, в соответствии с расписанием на электронных табло, висящих на каждой остановке. Можно видеть, когда подойдет автобус. Ветров в Лозанне не наблюдалось. Местные упоминали, что весной тут есть сезонный ветер под названием Фен, но Ника приехала к концу лета, так что на озере был полный штиль. За две недели не пролилось ни одной капли дождя. Вдоль набережной росли магнолии и аллеи крючковатых деревьев с массивными наростами, образовавшимися в результате многолетнего обрезания веток. По дороге в сторону университета плотные застройки рассеивались, постепенно переходя в просторные поля с частными домиками. В зелени укрывались стада овец, кое-где гуляли коровы. От дороги их отделяли ограждения из двух натянутых струн на уровне глаз животных. Был ли забор под током, Ника не знала. Но на проезжую часть они не выходили.
И вот, спустя две недели пребывания в Лозанне, Ника уже впала в отчаяние. Снимать номер в отеле, конечно, приятно, но затратно. И пора было сокращать расходы. В пятницу темным вечером она брела по неизвестной дороге в пригороде под названием Ле Монт-сюр-Лозанн, которое так и переводилось – гора у Лозанны. Автобус довез ее до конечной остановки, и уже двадцать минут она шла пешком в гору под большим наклоном под проливным дождем. Еще неделю назад она бы развернулась на полпути и отправилась обратно в отель. Слишком много неприятных факторов за раз всегда приводит к дурным случайностям, которые Ника чувствовала за версту. Но тут она была полна решимости бороться за свое. Поэтому пришлось опять прибегнуть к маминому приему: Ника мысленно проложила себе золотую дорогу до искомого дома. Она будто сканировала пространство. Не почувствовав никаких препятствий на пути, она удовлетворилась результатом и смело пошла вперед. «Почему мне не пришло в голову сделать эту практику в начале поисков квартиры?! Уже бы нашла давно!» Нике было свойственно уходить в серьезность, слишком обстоятельно подходить к делу, отчего жизнь с радостью предоставляла все шансы не заскучать, пока Ника будет решать головоломки из проблем.
В темноте не было видно, как выглядел частный дом целиком – из черноты ночи под светом фонаря выступала только входная дверь. Рядом с ней, сиротливо сжавшись, под зонтиками стояли два человека. Видимо, также соискатели жилья. Ника, не обратив на них никакого внимания, полная решимости, постучала в дверь ровно в восемь вечера. Ей открыл приятной наружности мужчина лет сорока, с виду немец. Он мягко улыбнулся и жестом пригласил всех троих внутрь. За его спиной чуть в стороне стояла женщина, светлая и стройная, также улыбаясь. Коридор вел в просторную гостиную с белыми матовыми стенами и простой деревянной мебелью. Слева находились двери в кухню и туалет, справа лестницы – наверх и вниз, между ними – дверь в комнату, которую как раз планировали сдать. Комната была всего 9 квадратных метров, вытянутая как коридор. Там помещались только односпальная кровать, шкаф, стол, кресло и тумбочка. Между кроватью и столом едва оставалось место сделать несколько шагов туда-обратно. Простое убранство белых стен и деревянной мебели делало обстановку незамысловатой и одновременно такой уютной. Да, комната небольшая, но хозяева рассказали, что съемщик может спокойно отдыхать в гостиной, кухне и на заднем дворе. Туалет с ванной у него будет отдельный – на нижнем этаже. Там же располагалась прачечная.
Приятный светлый интерьер и улыбчивые лица этой семейной пары покорили Нику с первого взгляда. Она почувствовала, что это место – для нее, как раз то, что она искала. Дом будто излучал тихую семейную радость. Хорошим бонусом было то, что они говорили по-английски. Не глядя на двух других студентов, Ника в красках описала, как ей здесь нравится. Она так хотела обрести наконец свой угол в Лозанне, что осмелилась соврать и сказала, что уже договорилась с другим арендодателем и завтра должна въехать. Но ей так понравилось у них, что она готова изменить свое решение. Владельцы признались, что планировали заселять кого-то только через пару дней и что им нужно подумать. Ника пообещала подождать их решения до утра.
Когда она вышла на улицу, дождь уже прошел. Двое других студентов еще оставались в доме, но Ника была внутренне уверена, что ее дело сделано и она может идти. Уставшая, она подъехала на автобусе к своему отелю. Девушка решила прогуляться по вечернему парку при свете фонарей. На улице уже никого не было, как и всегда после девяти часов в Лозанне. Через пять минут прогулки Ника вдруг почувствовала, что из темноты за ней кто-то наблюдает. Она остановилась и оглянулась. С лесной дорожки под свет фонаря вышел человек в капюшоне и направился в ее сторону. Ника решила вернуться в отель, но для этого ей пришлось бы пройти мимо незнакомца. До этого в своей стране она могла возвращаться домой хоть в три часа ночи по пустынным улицам – и никогда ей не было страшно. А тут, в чужом месте, без каких-либо знакомых, не зная местного телефона полиции, она впала в панику. Ее сознание заметалось в поисках решения. С двух сторон дороги был только лес, а что находилось в другой стороне, Ника не знала. Она взяла в руку телефон – в этом месте сигнал отсутствовал. Ника была измотана поисками – и ее внутреннее чутье ослабело. Она решила восстановить незримую защиту и представила, как стоит в золотом коконе, закрывающем ее от всего плохого. Никакое зло не могло проникнуть внутрь, отскакивая от поверхности кокона, как пули от брони.
