Зато начали съезжаться другие гости. И тогда стало ясно, что Куиниэ была права: отношение к Тир определилось с первой же минуты — мужчины цинично осматривали ее, словно прицениваясь, а их жены и дочери демонстративно игнорировали.

Одними из первых приехал ближайший сосед, глава Дома Многоплодной ирги Мэртелинд со своей единственной дочерью.

— Эристор, сынок, — басил Мэртелинд. — Я рад, что ты, наконец-то, вернулся. А уж как рада Патринэль! Посмотри-ка, твоя невестушка стала настоящей красавицей.

Тир, которая стояла рядом, невольно вздрогнула и перевела глаза со смущенного лица Эристора на торжествующую юную эльфийку, которая ответила ей высокомерно-вызывающим взглядом.

— Я пока не собираюсь жениться, — сдержанно ответил Эристор, но его слова потонули в басовитом смехе Мэртелинда.

— Говорят, за последний месяц ты пережил массу неприятностей. А теперь эта свадьба… Где ты откопал парня?

— Это Куиниэ…

— Вот как? — тягуче вступила в разговор Патринель. — Она взяла себе много воли, как я вижу. Будет ли кровь на свадебной простыне? А если будет, то ее или какой-нибудь несушки? Может, в этом все и дело? Ни один знатный и богатый эльф не взял бы себе в жены такую…

— Ты всегда так добра и заботлива, Патринэль, — прозвучало у нее за спиной, и Куиниэ как коршун налетела на неосторожную дичь. — С чего бы это? Уж не завидуешь ли?

— Чему это? Я не стремлюсь выскочить замуж за какого-то голодранца без кола и двора.

— Это мне как раз очень хорошо известно. Вся округа знает, куда ты метишь, эль-тэ. Только ничего у тебя не выйдет.

Эристор растерянно переводил глаза с одной девушки на другую, но больше всего его беспокоило выражение лица Тир. В тот же миг, словно почувствовав на себе его взгляд, она развернулась и пошла прочь от сцепившихся соседок. Эристор тут же устремился следом, но его перехватил Мэртилинд. Подмигивая, он доверительно пробасил:

— Хороша, что и говорить. Только зачем так… афишировать, эль-до?

— Что? — рыкнул Эристор.

— Своих любовниц из числа снежных, естественно. Того гляди, еще и посадишь ее за один стол с порядочными…

Эристор даже поперхнулся:

— Я хочу, чтобы вы поняли, Мэртилинд эль-до. Госпожа Тир здесь не потому, что проводит ночи в моей постели. Это вообще никого не касается, пепел его побери! А потому, что именно благодаря ей остался жив я, Куиниэ вернулась домой целой и невредимой, Дом Красного дуба по-прежнему принадлежит нашей семье, а вся эта свадьба вообще стала возможной. И еще… Примите это за добрососедский совет, если хотите: не распускайте язык в присутствии ее дружинников. Любой из снежных эльфов с большой охотой выпустит вам кишки за свою госпожу. В отличие от меня, они не связаны законами гостеприимства.

Эристор вырвался из полуобъятий остолбеневшего Мэртилинда и почти побежал вслед за Тир, но опоздал. Она уже о чем-то беседовала с несколькими своими людьми, среди которых был и Эрик. А потом стали прибывать все новые гости. Эристор закрутился…

Он смог поговорить с любимой лишь за ужином, где демонстративно усадил ее рядом с собой за главным столом. Тир ничего не могла есть. Она лишь вяло ковыряла вилкой в полупустой тарелке, а лицо ее то вспыхивало румянцем, то смертельно бледнело. Эристор опустил свою руку на ее и сжал.

— Я люблю тебя, — тихонько шепнул он, склоняясь к ней.

Она метнула на него быстрый взгляд и вновь потупилась, а потом робко, словно нехотя, высвободила свою ладонь из его пальцев:

— Что подумают твои гости?

— Мне нет дела до них.

Тир, чувствуя себя до крайности неуютно под прицельным огнем десятков глаз, решила сменить тему:

— Когда появится Кэлибор?

— Он, по всей видимости, прибудет прямо к церемонии. Лэндир эль-до слаб и нездоров, но все же настоял на своем присутствии.

Эристор вновь завладел рукой Тир и прижал ее к своим губам. Та вспыхнула:

— Здесь твоя невеста…

— Она не невеста мне. Я никогда не давал никаких обязательств.

— Эта мегера спит и видит, чтобы заполучить Дом Красного дуба, — подтвердила Куиниэ, которая сидела слева от Тир. — Противный папаша противной Патринэль уверяет, что наш отец ударил с ним по рукам, но сам папа этого не помнил. С некоторых пор он, к сожалению, слишком часто глядел на дно кубка…

А потом Куиниэ еще ближе придвинулась к своей бывшей госпоже и сердито зашептала ей в самое ухо:

— Ты не смеешь пасовать перед ними, Тир. Эти волки только того и ждут. Я понимаю, тебе не легко, но Эристор действительно любит тебя, я же вижу. А что до остального — после свадьбы эти типы разъедутся по домам, и все опять будет хорошо.

Тир качнула головой. Унижение, которое эти эльфы — лесные! — заставили ее испытать, не уедет вместе с ними, а останется с ней.

— Я уже приняла решение и не изменю его…

— Ты же не собираешься сейчас выйти в море? — всплеснув руками, прошептала Куиниэ.

— Нет…

«Сейчас нет. А вот завтра…» — продолжила про себя Тир и со щемящей тоской взглянула на Эристора, чьим вниманием опять завладел сидевший справа от него Мэртилинд.

«Это будет действительно правильное решение».

Тир окончательно поняла это сегодня и уже отдала приказание готовить ладью к отплытию. Она должна уехать! Только так можно спасти себя и освободить Эристора. Он забудет ее, женится, а она… Она всю жизнь будет лелеять этот подарок судьбы — большую любовь, которую ей посчастливилось встретить. Сегодня ночью у них все будет в последний раз…

Тир вновь посмотрела на Эристора, и на этот раз тот, словно почувствовав что-то, обернулся к ней. Мэртилинд еще бубнил ему в затылок, но Эристор уже был не с ним… Его зеленовато-карие глаза тонули в серебре взгляда любимой. Эристор видел в нем боль, нежность и томительное ожидание чего-то. Неодолимо захотелось обнять ее, защитить, утешить и любить… Любить до безумия, до полного истощения, отдавая всего себя этому чувству… Последнее время — с той самой, первой ночи с ней, он часто думал о ребенке. Их ребенке. Если бы Тир забеременела, быть может, она бы все-таки изменила свой взгляд на брак… Спросить? Пресловутая гордость не позволяла Эристору услышать «Нет!»

«Ну ничего, — думал он. — У нас еще есть время».

А его-то как раз и не было…

…Незаметно окончился ужин. Куиниэ занялась размещением гостей на ночлег, а Тир, пользуясь общей суетой, ускользнула к себе. Но потом поняла, что не хочет кривить душой, поднялась и пошла в комнату к Эристору… Она была пуста. Тир постояла, потом неловко опустилась в кресло у камина, снова вскочила и заметалась от окна к двери и обратно. Так прошел почти час, и она уже не раз пожалела о своем решении ждать любимого в его комнате. Гадая, где же он может быть, Тир все чаще представляла красивое самоуверенное лицо Патриниэль. Она видела ее рядом с Эристором и отдавала себе отчет, что эта лесная идеально подходит на роль жены благородного владельца Дома Красного дуба, кроме одного… Тир стиснула кулаки.

«Она любит замок, а не его хозяина! А ты сама просто бежишь! Оставляешь поле боя! Быть может, сейчас он как раз с ней… Но что я могу поделать? Остаться презираемой всеми любовницей и с ужасом ждать того момента, когда он придет и, пряча глаза, объявит, что долг повелевает ему жениться? Только не так! Только не я! Я не смогу!!! Вечные снега, нужно разрубить этот узел. Но где найти силы, чтобы вырвать из груди сердце, полное любви?»

Вдруг дверь комнаты распахнулась, и в нее всунулась лохматая голова Питера, слуги Эристора. Широкая улыбка осветила веснушчатое лицо человека.

— Ну, я же говорил! — воскликнул он и исчез так же стремительно, как и появился.

Тир, хмурясь, ждала продолжения. Через пять минут в комнату как ураган ворвался Эристор и, схватив ее в объятия, прижал к груди так, что она едва могла вздохнуть.

— Я не мог найти тебя. Дух лесной! Я поднял на ноги весь дом, сделал себя полным посмешищем, а ты все это время была здесь… Я испугался… Тир, любимая, никогда не оставляй меня, мне не пережить этого.