– Я солгал.

– Без земли человек не может считаться свободным, или ты забыл закон? – спросил наместник.

– Закон так давно не читался в этой деревне, что немудрено и забыть, – начал оправдываться отец Ника. – Мало кто из сельчан умеет читать, но ведь нет даже книг с этим законом, – они сгорели в печах вместе со стенами школы.

Такой манёвр с намёком на обвинения вывел Даруна из себя.

– Ты был учителем! Кому как не тебе знать закон и научить ему своего сына.

Часть присутствующих одобрила слова наместника. Другая часть молчала, и только некоторые выразили протест. Один из рыбаков пробормотал:

– Ник ещё мальчишка…

– Это не оправдание, – возразил Халгар. – Проступок нужно наказывать, чтобы другим неповадно было.

– И как ты предлагаешь их наказать? – спросил наместник.

– Убить, – ответил вместо него старейшина.

Ник вздрогнул и беспомощно посмотрел на отца, словно не понимая, что происходит. Губы мужчины дрожали, а сам он не двигался от потрясения.

– Это несправедливо! – возмутилась Лит.

– Что по закону – всё справедливо, – ответил Халгар, даже не взглянув на девушку.

– Но они не сделали ничего плохого! – закричала она в отчаянии. – Я же здесь – живая и невредимая!

– Один виновен за то, что не знал закона, другой – за то, что его забыл, – ответил наместник. – Но я не буду убивать их за детскую шалость.

Старейшина смотрел на Даруна с нескрываемой злобой.

– Но ты же убил Нунга, – сказал он.

– Он был моим слугой.

– А они – мои рабы! Рабы, которые нанесли мне смертельное оскорбление! – воскликнул Халгар, продолжая сверлить наместника взглядом.

– Нунг был старик, а они молоды. У нас людей мало. Это кощунственно – убивать молодых и здоровых.

Из толпы послышались одобрительные замечания.

– Наместник прав, они не заслуживают смерти!

Когда люди зашумели и принялись спорить между собой, Халгар двинулся к Даруну. Тот подался назад, но выдержал взгляд старейшины.

– Забыл, благодаря кому стал наместником? – пригрозил Джосгар.

Он сделал ещё шаг, и Дарун снова отступил, задевая сапогами сложенные вдоль стены дома ящики, – дальше отходить было уже некуда.

– Они не заслужили смерти – это раз, и так решило большинство – два, – ответил наместник.

– Я требую созвать собрание старейшин!

– Твоих прихвостней и лизоблюдов? Справедливости на собрании больше нет. К тому же, вождь имеет право выносить решение самолично, не прибегая к советам.

– Но ты не вождь.

– У наместника те же полномочия. У него лишь нет прав делать вождями своих наследников.

– Именно поэтому ты не позволил им родиться? – проговорил старейшина, оказавшись с Даруном лицом к лицу.

Наместник побледнел как полотно, в горле пересохло, и он почувствовал, что перестаёт владеть собой. Всё катилось в пропасть.

– К чему ты к-клонишь?… – Его язык заплетался.

– Я видел Диану у хижины ведьмы, и знаю, за какими снадобьями она туда ходит. Интересно, для чего ей они, ведь девушка не замужем. Может, спросим людей, стоящих здесь, – что они думают по этому поводу?

Лит, видя, как Дарун и Халгар о чём-то напряжённо спорят, и дядя, похоже, вот-вот уступит, решила вмешаться. Она собралась с духом и подошла к старейшине, тронув его за локоть.

Халгар резко обернулся, и Дарун шарахнулся прочь от него, пряча бледное лицо.

У Лит всё внутри трепетало от волнения и страха, но её слова прозвучали уверенно:

– Если ты сейчас же не уйдёшь отсюда, я всем присутствующим расскажу, что ты меня домогался, когда я была ребёнком.

– Говори, – паскудно осклабился старейшина. – И все будут считать тебя шлюхой.

В это время заговорил Дарун. Люди, окружившие Ника и его отца, прекратили спорить и размахивать руками.

– Когда я учился в академии и изучал историю рода Нерала Талима, то наткнулся на один закон. Это право «справедливой крови», когда какая-либо из двух сторон не желает примириться и простить обидчика. В таком случае, обиженный имеет право взять правосудие в свои руки, и вождь освобождается от обязанности быть судьёй.

– Нет такого закона! – послышалось из толпы.

– Вообще-то есть.

Все посмотрели на старика, который это произнёс. Он стоял за воротами дома, и люди расступились, пропуская его во двор.

– Бим, – проворчал Халгар. – Пьяница и бездельник. Что может знать этот дурак? Иди домой и вари свою брагу.

– Я не учёный, но я много пожил на этом свете, и знаю, что такой закон был, – ответил старик.

– Правила, которые напридумывал Нерал Талим, когда ушёл по ту сторону гор, в тундре не действуют! – снова выкрикнул кто-то из толпы.

– Это закон, которому следовали наши предки, а значит, Нерал Талим его придумал до того, как ушёл на юг, – возразил Дарун.

К Биму присоединилось ещё несколько стариков.

– Вы что, все с ума посходили на старости лет? Что это за коллективное безумие? – рассвирепел Халгар.

– Такой закон был, и доказательства перед тобой, – развёл руками наместник. – А теперь, поскольку вопрос решён, попрошу всех покинуть мой дом.

Диана, закрыв лицо руками, побежала в дом. Осуждённые стояли плечом к плечу и растерянно озирались вокруг. Казалось, они ещё не осознавали случившегося. Или отказывались осознавать.

Халгар, казалось, был озадачен.

– Ловко ты съехал, – сказал он наместнику, когда люди стали расходиться. – Где там эта твоя академия? Попрошу Шайлу наслать на неё чуму. Но я всё равно победил, и они умрут.

– Смысл был не в том, чтобы спасти их от смерти, – ответил Дарун. Самообладание вернулось к нему. – Я отстоял свою честь и завоевал уважение клана. А вот тебе не позавидуешь: убьёшь их – и тебя будут считать мясником; а если помилуешь – будут говорить, что ты не держишь слово.

– Это мы ещё посмотрим, – сказал Халгар, и, приказав осуждённым следовать за ним, ушёл.

Когда во дворе никого не осталось, Лит медленно побрела к воротам и затворила их.

– Зачем ты вмешалась? – упрекнул её Дарун. – Сколько раз говорить тебе – не лезь в мужские разговоры.

Лит кинула на наместника негодующий взгляд.

– Почему они пострадали? Почему всегда страдают невинные?

– Было б лучше, если бы на их месте оказалась ты?

– Но ты мог этого не допустить! – воскликнула девушка. – То же самое случилось с Нунгом! Ты убил его! Он был ни в чём не виноват, а его даже не похоронили – просто бросили в тундре. Ника с отцом можно было наказать податью, бичеванием, отлучением от храма, да чем угодно! Убийство – последнее дело! Сколько ещё это будет продолжаться? Неужели тебе вообще плевать? Это же твои люди! Кто о них позаботится, если не ты?!

– Мне надоели твои истерики! – закричал Дарун. – Какая же ты дура, раз до сих пор не поняла, что благодаря Халгару я стал наместником. Я сейчас был бы нищим, а ты – шлюхой. Теперь понятно?

Наместник со всей силы шарахнул ногой по ящикам возле стены, и они разлетелись по двору в разные стороны. Лит вздрогнула, закрывшись руками.

– Именно поэтому мы должны быть с ним осторожны. Что за глупость ты сказала ему?

Девушка готова была признаться всем людям ради спасения Ника и его отца. Но теперь… Теперь сказать об этом дяде наедине почему-то стало ещё сложнее, чем в двенадцать лет, и ей пришлось сказать первое, что пришло в голову.

– Я попросила не убивать их. Попросила быть милосердным.

– Милосердным? – Дарун презрительно фыркнул. – Вот поэтому из женщины никогда не получится вождь. Милосердие – удел слабых!

Наместник лишь озвучил мысли Лит. Проявлять милосердие и лгать – вот удел таких как она. Удел рабов, детей, женщин и стариков. Ведь только тот, кто силён и свободен, может быть справедливым и говорить правду. Потому что для этого необходимо мужество. А что такое милосердие? Маска. Его не существует. Кто вообще по-настоящему способен быть милосердным? Если бы кто-то умолял Лит не убивать Халгара, она бы не проявила милосердия. Потому что её сердце желало мести и расправы.