– Нунг рассказывал, что ты спас мою жизнь, – сказала она. – Видимо, теперь я тебе обязана.

Чародей тонко улыбнулся в ответ.

Лит притаилась в коридоре, вслушиваясь в разговор двух мужчин. Они ужинали в столовой на первом этаже, но разговаривали так тихо, что девочка ничего не могла разобрать, а подойти ближе не решалась.

Волшебник, странник, мудрец… Тот, кто знает больше остальных. Надо во что бы то ни стало, поговорить с ним с глазу на глаз.

Когда Дарун отправился спать, Лит прокралась на цыпочках к комнате мага.

– Входи, – услышала она прежде, чем постучала.

Аластор сидел у окна, повернувшись спиной к двери. Девочка видела лишь его силуэт в синем свете ночи.

– Я бы хотела знать, что случилось с моими родителями, – сказала она. – Ты ведь был там и всё видел.

– Их убили люди клана Дор-Тайо, – последовал ответ.

– За что?

– Не могу сказать.

– Почему?

– Мне запретили.

– Сегодня я видела с балкона других людей. Они из Дор-Тайо, да? Мне сказали, есть там один уродливый человек, самый кровожадный из них, он и убил моих родителей.

– Он не человек, – проговорил маг и повернул лицо к девочке. – Лит, твои родители умерли. Смирись с этим и живи дальше.

– Но ведь Нерал Талим тоже умер, но люди говорят, что он всё равно существует, – не унималась та.

– Он существует, – ответил маг. – Но не так, как ты себе это представляешь. Он хранит эти земли незримо.

– Нунг рассказывал мне.

– А про меч тоже рассказал?

– Да, волшебное оружие, которым Нерал Талим победил Шехмеру. Дядя ищет его.

– Не беспокойся, он никогда его не найдёт.

– А что даёт этот меч, что все так хотят его заполучить?

– Ничего. В мирное время он бесполезен. Твой отец охранял его, теперь я. Следующим хранителем станет твой муж.

– А почему не я?

– Потому что вождём не может быть девочка.

– А как мне стать мальчиком?

– Никак.

– Сделай меня мальчиком, ты же волшебник. Я не хочу быть девочкой!

– Не могу.

– Почему?

– Мне не позволено.

– Но ты можешь?

– Может, и могу. Но не тебя.

– А если я помолюсь Нералу Талиму, он сделает меня мальчиком?

– Не знаю.

Тем временем, у ворот послышался лай собак и крики людей. Звали Даруна. Лит вышла из комнаты чародея и столкнулась в темноте с дядей.

– Ты почему не спишь?

Он сгрёб Лит за шиворот и втолкнул в спальню, но девочка всё равно выбежала за ним следом.

На улице, несмотря на позднюю ночь, собралась толпа. Слышались причитания женщин, тихие разговоры, оханья.

– Дарун, беда!

Наместник вышел за ворота и с презрительным спокойствием оглядел тех, кто посмел вытащить его на улицу в холодную ночь. Женщины затихли, вперёд вышел мужчина в меховой куртке. Он поклонился и жестом махнул окружающим, чтобы замолчали. Вывели белокурую девушку с заплаканным лицом. Она дрожала, и, как казалось, не только от холода.

– Мать Дианы померла, – сказал мужчина.

Дарун нахмурил лоб и устало потёр глаза. Как ему надоели эти прихлебалы – вдовы, сироты, старики и калеки. Ходят клянчить еду, жалуются на холод и болезни, постоянно мрут, – и за это его ещё потом все и обвиняют. Наместник посмотрел на девушку. Дочь троюродной сестры, а, значит, ещё одна племянница. Как будто одной ему мало.

– У неё больше никого нет. Жаль девчонку.

«Ну так забери себе, если жаль», – едва не сорвалось у Даруна с языка.

Диана стояла в башмаках на босу ногу, куталась в дырявый шерстяной плащ и всхлипывала. Наместник вспомнил девчушку, подбежавшую к нему в ту роковую ночь и придумавшую имя Лит. Теперь девочка выросла – Дарун отметил, что она хороша собой, и даже горе не омрачало её: голубые глаза, кристально чистые, придавали взгляду лучистость. Полные бледные губы, которые девушка поджимала, придавали лицу какую-то порочную красоту.

Сколько ей лет? Шестнадцать-семнадцать?… Через год можно выдать замуж. Кто только возьмёт сироту без приданного.

Дарун так сдавил себе переносицу, что стало больно.

– Возьми её себе, – услышал наместник голос за спиной и обернулся.

Аластор стоял на пороге, скрестив руки на груди.

– У меня тут приют что ли? – огрызнулся наместник. – На кой чёрт мне нужны все эти бабы?

– Ты лучше успокойся. Сам-то сварливый как баба, – ответил маг. – Возьми Диану. Она тоже твоя племянница.

Дарун сплюнул.

– Если начать разбираться, здесь все друг другу родственники. Мне что, всю деревню взять на обеспечение?

Чародей не ответил и пошёл к себе в комнату. Он улыбнулся прятавшейся в дверях Лит.

«Этот ещё тут околачивается и раздаёт советы, когда его никто не спрашивает. Лезет вечно не в своё дело», – подумал Дарун, глядя магу вслед. Ему вдруг снова нестерпимо захотелось уехать. Хоть куда, лишь бы подальше отсюда. Чёртов долг! Наместник в сотый раз проклял свою жизнь.

– Ну входи, чего стоишь? Заболеешь, возиться потом с тобой!

Диана робко вошла во двор, по-сиротски сжимая узелок в руках.

Мужчина, который привёл Диану, подошёл к Даруну и заговорил, понизив голос:

– Говорят, её мать руки на себя наложила. Надо осмотреть тело и выяснить.

Наместника передёрнуло от мысли, что он будет возиться с трупом. К тому же, если это окажется правдой, возникнут новые трудности, а их и так хоть отбавляй.

– Да не надо ничего выяснять. Похороним и всё, – ответил Дарун. – Омойте тело, утром пойдём в горы.

– Готовых могил не осталось… Много умерло этой зимой.

– Значит, приготовьте ломы.

С этими словами он вошёл во двор, захлопнул ворота и посмотрел на Диану. Потрепал за плечо. Потому что так нужно, а не из-за жалости. Жалости он не испытывал. Ничего не испытывал, кроме раздражения.

Когда всё угомонилось, Дарун привёл Диану в комнату Лит, – та лежала в кровати, но наместник знал, что она не спит.

Диана, не осмеливаясь переступить порог, робко заглянула в спальню.

– Входи, – сказал Дарун, подталкивая девушку, сам тоже вошёл следом и поставил на сундук свечу. – Будете жить вместе. Все остальные комнаты холодные. Вас, бестолковых баб обогревать, торфу не напасёшься.

Лит открыла глаза, села на кровати и сердито посмотрела на дядю.

– Притворство, желание нравиться, сварливость, болтливость – это всё, из чего вы состоите, – ворчал наместник.

– Скажи мне, что сделать, чтобы не быть бестолковой, – ответила Лит. – Обучи меня читать, писать, и я буду помогать тебе.

Лицо Даруна сказало всё, что он об этом думает.

– За что ты так меня ненавидишь?

– Замолчи, или я тебя выпорю.

– Но в чём я виновата?

– В том, что я здесь! – выпалил наместник. – Если бы не ты, я стал бы большим уважаемым человеком, а вместо этого гнию здесь, как труп. А всё из-за того, что ты родилась в тот проклятый вечер.

Он вышел, захлопнув дверь.

– Не расстраивайся, – сказала Диана.

Её голос был тихий. Сама же девушка – очень бледная, болезненно худая, с почти прозрачными тонкими пальцами. Она села рядом с Лит и погладила её по волосам.

– Ты просто не перечь ему, и всё будет хорошо. Он учёный. Мама мне рассказывала, что дядя Дарун – самый умный из нас. И что у него в кабинете много книг, которые он сам написал.

– Почему он тогда нас ничему не научит? Какой толк в том, что он много знает?

– Может быть, мы недостойны его. И недостойны знаний. Пойми его. Он всё потерял.

– Пускай возвращается обратно, если хочет. Я уже взрослая.

– Он поклялся Аластору, что не уедет.

– Кто ты? – спросила Лит, тронутая кротостью и смирением этой девушки.

– Меня зовут Диана, я – твоя троюродная сестра.

– Правда? Но почему ты раньше к нам не приходила?

– Дядя Дарун нас с мамой не приглашал.

– Мне жаль, что она умерла. А где твой папа?

– Его убили в ночь, когда ты родилась. Потом дядя стал наместником, у вдов убитых дружинников забрали дома и выселили в ту часть Дор-Лунды, где живут нищие. Мы перестали быть знатью, и о нас забыли.