— Ты вернулся! — охрипшим голосом произнесла она и кинулась мне в объятия. Выронив цветы, обнял ее в разы сильнее.

— Мне просто повезло, — прошептал я. Она расплакалась, сжав в кулаке мою ветровку. — Успокойся, — проговорил я. — Все хорошо. Я пока еще жив.

На утро Лета отказалась идти в институт, решив провести целый день со мной. Вместе со мной вышла на пробежку, потом долго наблюдала за тем, как ожесточенно я колотил грушу. Вместе готовили обед. Вместе съездили за Машей. Весь вечер втроём смотрели телевизор.

Так незаметно пролетела неделя. На следующий бой она вновь отпускала меня со слезами на глазах, и когда после технической победы я вернулся домой, она встретила меня в истерическом припадке.

Рустем дал мне три дня и я знал, что эти три дня были последними. Лете я ничего не говорил, оставляя её в счастливом неведении. Когда настало время уходить, я тепло попрощался с ней. Она сказала, что не ляжет спать, пока я не приду. Я попросил ее не ждать. Сказал, что будет поздно. Нежно поцеловал на прощание и вышел в подъезд, закрыв навсегда за собою дверь.

Мой последний в жизни бой представлял собой побоище. Кровь капала прямо на пол. Как моя, так и моего соперника. Благодаря этому мне удалось победить. Противник поскольнулзя в центре ринга на моей крови, натекшей в партере из носа и брови. Я взял его на удушающий и был эпично утащен псами Рустема в подсобку. Соображалось плохо. Тошнило и сильно кружилась голова. Кровь продолжала струится на торс.

— Молодец, Архипов, — произнес за спиной Рустем. — Ты ушел победителем.

— Что ты со мной сделаешь? — Прямо спросил я, пытаясь сделать глубокий вдох.

— А чего ты боишься больше всего? — Спросил он. Перед глазами встал образ Леты.

— Твоих похотливых рук на себе, — ответил я. Алиев хохотнул.

— Юморишь? Это хорошо, — похвалил он, хлопнув меня по шее. Я почувствовал, как что-то кольнуло под его рукой. Сознание начало медленно уплывать. — Xo'sh, o'g'li. Oq yo'l*, - произнес Рустем со вздохом. Его голос показался мне вялым и тягучим. — Я надеюсь, у твоей прекрасной подружки хватит ума не идти против меня. Жаль, что я так и не погуляю на свадьбе своего лучшего ученика и его Леты…

— Сука, — протянул я. — Только попробуй…

— Не переживай, я её не трону.

В глазах потемнело. Каждый вдох давался с трудом. В мозгу вертелось только одно имя "Лета", с которым я медленно погрузился в зыбкую тьму.

* Что ж, сынок. Счастливого пути.(узб.)

Я сидела на кухне с кружкой чая и в нервном напряжении ждала Диму. Время текло медленно, на душе было не спокойно. Но вспомив наше прощание, я подумала, что он вернется. Слишком самоуверенным он был, когда уходил.

Где-то около четырех часов ночи я провалилась в беспокойную дрёму. Вытянул меня из неё тихий вскрик "Лета!". Я подпрыгнула и открыла галаза. В доме стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь мерным постукиванием часов. Потянулась за кружкой чая, покрывшегося пленкой и услышала слабый стук в дверь.

Вне себя от волнения бросилась открывать, рассчитывая увидеть на пороге Диму. Но за дверью стоял незнакомый молодой мужчина с уставшим, едва ли не обречённым выражением лица.

— Лета?

— Лета. А Вы?.. — Что-то неприятно шевельнулось в груди. — Что случилось? Где Дима?

— Меня зовут Юрий, — представился он. Я похолодела, вспомив, как Дима говорил про какого-то Юрия, который должен был передать мне его подарок.

— Что случилось? — Повторила я вопрос, предчувствуя неладное. — Что с Димой?

— Дима… погиб.

Сердце зашлось в бешеном ритме. Грудную клетку спёрло, будто из легких выбили весь воздух. В глазах резко потемнело.

Очнулась я на диване в зале от резкого запаха аммиака в носу.

— Слышишь меня?

— Где он?

Слова проталкивались с трудом, слепляя челюсти.

— Нужно поехать на опознание. Это очень важно. Ты видела его последней.

— Последней, — эхом отозвалась я.

Реальность воспринималась как-то мутно, словно в дурном сне. Казалось, стоит этому сну дойти до самого ужасного и я несомненно проснусь. Проснусь рядом с ним в его кровати. Услышу его равномерное дыхание и пойму, что всё это — просто кошмар. Дима прижмёт меня к себе и…

— Ты готова? — Спросил Юрий, с сомнением покосившись в мою сторону.

Мы стояли посреди кафельной комнаты, в обрамлении железных столов. Я передернулась от могильного холода. Казалось, он со всех сторон тянул ко мне свои лапы, замораживая изнутри. Проникая в каждую клеточку.

Не дождавшись ответа, Юра подвел меня к столу, у которого стояло несколько человек. Рядом, на тумбочке в пластиковом пакете лежал полуобгоревший паспорт с фотографией Димы. Я медленно перевела взгляд на стол и выбежала из комнаты, зажав рот рукой. Меня выполоскало в стоящую в коридоре раковину. Через секунду в поле моего зрения появился Юрий.

— Лет…

В носу намертво застыл тошнотворный запах сгоревшего мяса. Хотелось закричать изо всех сил — "Это не он!" Но шарф, ветровка… То, что от неё осталось…

— Это он, — проговорила я не своим, чужим голосом. Слишком спокойным и холодным.

Он. Тот, который вчера ещё обнимал меня. Тот, который вчера ещё был жив.

— Бросай, девонька, — тихо проговорила баб Саша, подойдя ко мне со спины.

Мой взгляд уткнулся вниз в крышку гроба. Руку с промёрзлой землей свело. Пальцы не слушались. А мозг отказывался принимать действительность. Слишком шокирующей и неправдоподобной она оказалась. Как в это поверить? Как принять?

— Отпустить его надо. Бросай.

Смаргнув скопившиеся в уголках глаз слезы, разжала непослушные пальцы и отпустила землю. Она глухо ударилась о древесину, эхом отозвавшись в моей голове. Бабушка похлопала меня по плечу, утерев платочком мои слезы.

— Не плачь, моя хорошая, иначе ему там будет тяжело.

— Как теперь жить-то, баб? Как без него?

— Ну, ну, не плачь, девонька, — проговорила баб Саша, прижав меня к своей груди. — Не плачь. Все уляжется, утрясётся. Уж я-то знаю, о чем говорю…