— Ну, почему же? Пусть Антонина Степановна даст и адрес, и номер. Саша с матерью общался по телефону, когда я только приехала в Саратов, и она точно была информирована о прилете потенциальной невестки. При желании могла бы всё узнать из первых уст, поговорив со мной, а не искала бы столь сложные пути.

Признаться, стало не по себе, ясно ведь, что меня ждут проповеди. О чём? Я старше, у меня ребенок. Да, еще замужем побывала. Достаток опять-таки ниже среднего, всего-то учительница, не бизнесвумен из «новых русских». И вывод — не пара сыну.

— Светлана Владимировна, может, она просто хочет познакомиться с тобой, ведь не встречались же ещё, — пытался меня успокоить Игорь. Ох, добрая душа, знал бы он, что мы уже встречалась, и весьма безобразные воспоминания остались от той далекой встречи.

— Ладно, я в спальню, поздороваюсь с мамой, уже, кажется, проснулась.

Началась третья четверть, всё шло своим чередом: уроки, тетради, собрания, педсоветы. Нагрузка у меня была небольшой: всего двадцать семь часов в неделю. Это меня вполне устраивало, ведь приходилось ещё заботиться о маме, о дочке. Вообще же, только говорится, что у педагога в день пять — шесть уроков, если же принять во внимание, что нужно проверять каждый день несколько пачек тетрадей, писать планы, учитывая подготовку классов, станет ясно, что рабочий день затянется еще на четыре часа, как минимум. И это если без родительских собраний, методических, педагогических советов и объединений, без классного руководства. Вот и считайте, сколько времени учитель занят работой. Но были и плюсы: вторую часть работы можно брать на дом, что я и делала.

В феврале мы с Сашей общались нечасто, где-то раз в неделю: в Петербурге у него не было ни времени, ни возможности часто разговаривать по телефону. Мы очень скучали друг по другу, но, несмотря на разлуку, были по-настоящему счастливы. Я ещё и потому, что узнала о своей второй беременности, но пока решила не сообщать новость, вот вернется Саша в Саратов, тогда скажу. А сейчас пусть учится не отвлекаясь. Тему разговора о желании его матери со мной встретиться я тоже не поднимала — незачем волновать парня.

Гром в виде Светланы Михайловны Огонёк грянул неожиданно Восьмого Марта. Игорь с Еленой уехали в гости к друзьям, дочка ушла к подружке в соседнюю квартиру, а я решила испечь пирог — порадовать маму, которая отдыхала после завтрака, и, конечно, остальных членов семьи. Праздник всё же. Услышав трель звонка, я решила, что с поздравлениями пришли Скачковы, довольная подбежала к двери, и оторопела — передо мной стояла Светлана Михайловна. Она не изменилась, всё такая же: с пышной, вьющейся гривой крашенных гидроперитом волос, сеточкой мелких морщин вокруг больших голубых глаз, подведенных черным карандашом, полными ярко — красными губами. Стройная, модно одетая женщина. На мой взгляд, очень красивая и молодая, да иного и быть не могло, все же она родной человек моего любимого. Мама же со свойственной ей категоричностью наверняка сказала бы: внешность, как у буфетчицы. Я взяла себя в руки, подавив растерянность, и, ответив на приветствие, предложила Светлане Михайловне пройти в квартиру. Царственной походкой та прошествовала в зал. Да что же это такое, как Восьмое Марта — так жди неприятностей, это еще с работы в Городке повелось.

— Чай или кофе? — произнесла я тривиальную фразу, смущенно добавив: — Пирог ещё печется.

— Спасибо, не суетитесь, я не голодна, — ответила, улыбаясь, Светлана Михайловна. Как будто ей первое, второе и компот предлагаю. Она молчала, я тоже выдерживала паузу — пусть сама начнет разговор.

— Светлана Владимировна, я не буду ходить вокруг да около. Дело в том, что вы должны оставить моего сына навсегда. Все равно из вашего союза ничего не получится, не тратьте время. Я знаю, что сейчас последуют восклицания, что у вас безумная любовь и так далее. Не пара вы ему, я так всегда считала. Поверьте мне, я лучше знаю своего сына. Найдите человека по себе и выстраивайте с ним свою жизнь.

— Я и нашла по себе, — сказала я, невольно цитируя одну из героинь фильма «Женщины».

— Мало того, что вы намного его старше, так ещё и с ребенком. Подумайте о моем сыне, ему-то это зачем? Он еще так молод, найдет себе ровесницу.

Так, Ад пуст, все черти здесь.

— Он для вас всегда будет молод, вы же мать. Послушайте, было время, я и сама так считала, все искала мотивы — почему мы не можем быть вместе, но неужели для вас ничего не значат годы, которые мы с Сашей провели вдали друг от друга. Вы ведь должны понимать, что раз мы не растеряли своих чувств, а напротив, укрепили их, — значит, для нас все серьезно? Ребенок вам мой помешал? Да, это плохо. Но ему рад ваш сын. А это важнее. Какие бы вы не приводили доводы, я на этот раз не отступлю, поскольку очень люблю Сашу, и к тому же, — я едва не сказала, что через семь месяцев она станет бабушкой собственного внука, но вовремя остановилась. — И к тому же, — продолжила я, — не проще ли вам поговорить с сыном на эту тему, убедить его в своей правоте? — помолчав, я ничего лучшего не нашла, как добавить к сказанному: — Простите, мне нужно на кухню.

Я вышла из комнаты, чувствуя, что глаза защипало. Так, следует ждать всемирного потопа. Вынимая пирог из духового шкафа, услышала характерный хлопок закрывающейся двери. Ушла. Казалось бы, Светлана Михайловна находилась у меня всего-то минут десять, а была такая усталость от разговора с ней, как будто я отработала две смены, а потом еще провела родительское собрание. До вечера я ходила по квартире удрученная, не спасал даже радостный визг дочери, её детские игры, бесконечные почему.

Саша позвонил вечером, поздравил маму, меня, Лену и Софью с праздником, а затем поинтересовался, почему я грустная. Я процитировала: –

Но почему я так тревожен?

Стал придавать значенье снам.

Порой задумаюсь, мрачнея…

Саша подхватил строчки забытого поэта: –

Уж видно, чем любовь сильнее,

Тем за нее страшнее нам.

— Ты всерьез увлекаешься литературой? Уже второй раз меня удивляешь, — сказала я.

— Будущая жена — учительница, вот и приходится соответствовать, — просто ответил Саша.

— Тебя рядом нет, вот и грущу, — шмыгнула носом, вытирая слезы, «будущая жена».

Он засмеялся:

— Это хорошо, что грустишь без меня. Я тоже очень соскучился, любимая, обязательно меня дождись, смотри, не выйди замуж.

— Глупый ты, хоть и взрослый, и целый старший лейтенант, а всё равно глупый. Разве я тебя могу на кого-нибудь променять? Я люблю тебя давно и безнадежно, — сказала я, улыбаясь.

— Вот и хорошо. Приеду в мае, заберу вас с собой.

— С кем разговариваешь? — спросил, выйдя из своей комнаты, Игорь. — С Шуриком?

Я молча кивнула.

— Ну-ка, дай трубочку, Светлана Владимировна, я с ним тоже поговорю.

Попрощавшись с Сашей, я ушла к себе.

— Почему ты Сашиной матери не сказала о беременности, может быть, она бы на эту ситуацию посмотрела по-другому? — недоумевала сестра.

— Зачем ее «радовать» раньше времени? Да и мне лишние волнения не нужны, не ясно ведь, как бы она отнеслась к этой новости. Может, решила бы, я специально забеременела, чтобы Саша остался со мной. Ты об этом не подумала? — обратилась с вопросом к сестре и продолжила: — Поверь мне, она может оскорбить очень легко, не прибегая к изощренным нецензурным выражениям, достаточно эвфемизмов пополам с намеками. Знаю, проходили.…

Хотя мне весь мир хотелось оповестить о своем счастье, неожиданном счастье стать матерью Сашиного ребенка, всё же хорошо, что беременность ещё не была заметна.

Конечно, в Саратове мы разговаривали с любимым о будущих детях и мечтали о них, но решили подождать до официального вступления в брак. И как же хорошо, что сама природа все решила за нас! Вообще, это чудо: я, как и многие женщины того времени, поставила ВМС сразу после рождения Сонечки, но что-то пошло не так, может, срок действия прошел, может, произошло смещение. Но факт оставался фактом: я беременна. Да, это немного изменило мои планы, но зато я знала: у меня будет маленькая копия любимого человека.