— За то, что морочил тебе голову. Учитывая то, что ты рассказала, Роарк кажется сложным человеком с темным прошлым, так что он обязательно сделает что-нибудь, что испортит его шанс с тобой. Думаю, это у него в крови. Это не оправдание, думаю, что это факт.

— Да, хотя мне хочется думать, что он самый большой козел в мире, я согласна с этим. Он немного сломлен и не имеет работающего морального компаса. Он словно плывет по течению, пытаясь принять лучшее решение из того, что ему дано.

— Подожди, — говорит Мэдди строгим голосом. — Он сломлен, да, но мы не жалеем его — не после того, как он обидел тебя. Он должен усвоить урок. Только так он сможет вырасти и стать тем парнем, которого ты ищешь.

— И как ты предлагаешь мне это сделать?

— Месть.

Закатываю глаза и встаю с кровати, чувствуя себя немного лучше. Начинаю распаковывать чемодан. Несмотря на то, что у меня здесь много одежды, я привезла с собой несколько удобных вещей.

— Ты уже говорила это. Поподробнее.

В ее голосе звучат зловещие нотки, когда она говорит, и я не могу не улыбнуться своей дьявольской подруге.

— Роарк приезжает сегодня, спит в комнате напротив тебя, из этого я могу сделать один вывод: ты можешь превратить его жизнь в ад. Покажи ему, Саттон. Покажи, что он теряет, и когда он попытается взять тебя за руку или вступить в интимную связь, будь сильной и уйди. После того, как он получил кусочек тебя прошлой ночью, то наверняка захочет еще.

— Откуда ты это знаешь? Роарк бросил меня. То, что он решил приехать, до сих пор меня злит.

— Да, но парень без ума от тебя. Не сомневаюсь, что он думает о каждой секунде, проведенной с тобой прошлой ночью, и пытается избавиться от воспоминаний, потому что хочет большего. Такие мужчины, как Роарк, когда они положили глаз на кого-то, преследуют, а потом, наконец, пробуют, они не могут уйти. Поверь мне, он все еще очень сильно хочет тебя, но не знает, как справиться со своими чувствами.

— Ты не знаешь этого наверняка.

— Не знаю, — соглашается она. — Но я знаю, что мужчина не приходит к девушке посреди ночи, чтобы обнять ее, если нет чувств. Ты ему нравишься, Саттон, и, будучи идиотом, он не знает, что с этим делать.

Хм, в ее словах есть смысл.

— Значит вместо того, чтобы ставить ультиматум, я должна показать, что он упускает?

— Именно, — говорит она, наверняка ее глаза возбужденно блестели. — Он знает Саттон из Нью-Йорка, но никогда не видел деревенскую девчонку Саттон. Носи короткие шорты и белые топы. Побросай сено, покатайся на лошади, покажи ему, как твои бедра идеально раскачиваются вверх-вниз на мощном коне...

Я фыркнула, представив себе это.

— Это так подло.

— Но вполне заслуженно. Организуй камеру пыток, Саттон. Пора заставить этого дурака понять, что он мог бы иметь.

Чувствуя себя лучше, с улыбкой на лице, думаю о том, как заставлю Роарка попотеть. Он думает, что приедет в благотворительный лагерь, но я собираюсь перевернуть его мир.

— Спасибо, Мэдди. Я очень тебя люблю.

— И я тебя, девочка. А теперь, если ты думаешь, что он стоит усилий, поймай парня и приведи его сюда, чтобы я могла предупредить его как лучшего друга.

— Я займусь этим.

Издалека замечаю черный городской автомобиль, проезжающий по длинной, недавно вымощенной подъездной дорожке Грин Ранчо. Время для шоу.

Рядом со мной стоит папа, одетый в свои фирменные Levi's, — за рекламу которых ему, конечно же, заплатили; спасибо, Роарк, — и серую футболку с короткими рукавами. Темный «Стетсон» на макушке. Он в своей стихии, даже больше, чем когда на футбольном поле. Он техасец, поэтому, когда возвращается на ранчо, ему не требуется много времени, чтобы выглядеть и чувствовать себя частью этого места.

Не желая выглядеть слишком распутной перед отцом, но желая познакомить Роарка с этой стороной моей жизни, я надела джинсы, поношенные ботинки и очень плотно облегающую белую футболку. И в довершение всего надела белый «Стетсон». Я помню, как получила первую настоящую шляпу. Мне было шесть лет. Папа сказал, что я всегда буду девочкой в белой шляпе. Как он говорит, белый нимб должен украшать мою голову, когда я на ранчо.

Он еще не знает, что сквозь нимб проглядывают рога дьявола.

Автомобиль приближается — мой отец заказал его для Роарка, — и я успокаиваюсь. Контролирую себя. Это он ушел, и он должен чувствовать себя странно. Не я.

Миссия «Соблазнить Роарка» в полном движении, когда машина останавливается. Я задерживаю дыхание, когда мы шагаем вперед. Дверь машины открывается, и мы с папой останавливаемся, когда Роарк вываливается из машины, маленькие бутылки падают на бетон, а он сжимает самую большую бутылку Джемисона, которую когда-либо видела.

Ох, Роарк.

Я смотрю на отца, у которого очень разочарованное выражение лица. Он кладет руку мне на плечо, безмолвно говоря оставаться на месте, пока идет к пьяному мужчине на нашей подъездной дорожке.

Роарк смотрит вверх, сдвигая черные очки «Ray-Bans» с глаз, и криво улыбается моему отцу.

— Фостерррр, — протягивает он, — я сделал это.

Роарк с трудом встает, и когда ему это удается, прислоняется к машине и держит бутылку виски, словно ребенка. На этот раз фирменная сексуальная одежда Роарка — узкие джинсы и облегающая майка Henley — выглядит неуместно, словно его вытащили из ночного клуба в Нью-Йорке и привезли сюда. Что, вероятно, так и есть. Его щетина гуще, неопрятна, а из-за приподнятых очков заметны темные круги под глазами.

Похоже, Мэдди была права. Ему больнее, чем мне, что радует. Или он просто прибегнул к тому, что ему больше всего нравится.

— Ты пил весь день? — спрашивает папа громким голосом.

Не задумываясь, Роарк кивает.

— Ага. — Он поднимает руку. — Но не волнуйся, — он качнулся в сторону, — я не ввязался ни в одну драку.

Шагнув вперед, мощные плечи отца напрягаются, когда он протягивает руку и выхватывает бутылку алкоголя у Роарка.

— Ты не можешь оставить это здесь.

Роарк откидывается назад.

— Детей еще нет. Считай это приветственным подарком.

— Я не имею в виду ранчо. Я имею в виду в этом округе.

Роарк хмурится сильнее.

— Что?

Роарка ждет очень жесткое пробуждение. Я в восторге, пытаюсь скрыть улыбку.

— Это сухой округ (прим. пер.: Сухой округ (англ. Dry county) — округ в США, власти которого запрещают продажу любых видов алкогольных напитков). В Техасе их очень мало, но ранчо находится в пределах одной из границ этого округа, что означает никакого алкоголя.

Глаза Рорка расширяются.

— Никакого алкоголя?

— Нет.

Папа протягивает руку и говорит:

— И курить тоже нельзя. Отдай это мне.

— Что? Курить тоже нельзя? — Роарк оглядывается вокруг, яркое солнце заставляет его снова натянуть солнцезащитные очки. — Что это за округ такой?

— Не курить — мое правило. А теперь отдай их мне.

Потянувшись в задний карман, Роарк достает пачку сигарет и вкладывает ее в руку моего отца. Что будет делать Роарк без своих «аксессуаров»?

Возможно, немного приведет себя в порядок.

Кивнув в сторону машины, мой отец говорит:

— Забирай свой багаж. Саттон проводит тебя в комнату, а я пока избавлюсь от этого дерьма. Ты должен принять душ, протрезветь и подготовиться к тяжелой работе. Нам нужна дополнительная пара рук, чтобы сделать все дела до ужина.

— Дела?

Отец кивает.

— Ты думал, что это каникулы? Это не так. — Он наклоняется вперед и смотрит в лицо Роарка. — Ты только что попал в ад, и тебе предстоит очиститься, нравится тебе это или нет. Ты хороший парень, Роарк. Пора бы тебе начать раскрывать свой потенциал.

Бормоча что-то себе под нос, Роарк берет свой чемодан у водителя и направляется к дому, и в этот момент его взгляд впервые фокусируется на мне. Его шаг замедляется, он смотрит на меня сверху вниз через солнцезащитные очки, его губы слегка приоткрываются. Именно такой реакции я и ожидала.