Маг радостно задергался, повторяя свою просьбу.

— Вы не знаете, где мои родители, мне хотелось бы их увидеть.

— Родители?

— Да.

— Ну что могу сказать, их сожгли.

— …. Как сожгли?

— Да как тебя забрали, так и сожгли.

— ….За что?

— Так они ж демона зачали, что ты ожидал, ты думал: почему с тобой никто не разговаривает, это все тот пердун придумал.

— А…. Их приказал сжечь тоже он?

— Да нет, их бы и так и сяк, чего уж таить. Я вот думаю, может, вы не совсем уж и говнюки — маги?

Мужик сощурил глаза, внимательно вглядевшись в замершего Джека.

— А хотя нет, ты не похож на хорошего человека.

— Я?

— Ну не я же. Ты все?

— Да…. Хотя нет, я же правильно понял, что вы против Ат Хабата?

— Кости сказали, что мы умрем, а этот полудурок решил, что его решения важнее решения богов.

— А вы не могли бы назвать свое имя?

— Хотых.

— Спасибо за все, до свидания.

— Пока, выродок, если что-то захочешь высказать этому старому соплежую — приходи.

— Да, хорошо.

Джек поплелся в снежную даль, устилаемую белыми хлопьями. Ресницы покрылись льдом, а текущие слезы примерзли к щекам. Ветер играл заунывную песню, пока молчаливый маг нелепо передвигал сквозь сугробы своими ногами, совсем забыв о лыжах. Он шел бездумно и безмолвно.

. .

— Ты был в деревне?

Замерзшего и поникшего мага встретила серьезная девушка, сначала рассматривающая карту, разложенную на столе, а после повернувшая голову на своего ученика. Ее взгляд понимающе и слегка сурово проникал в разбитое сердце юноши, сжавшегося у своего учителя.

— Да, учитель….

— Ну и как?

— Они жестко мне отказали.

— Оно и не удивительно, они крайне редко на что-то соглашаются. Ну ничего, ты сделал все, что смог. Винить тебя в их туполобости бессмысленно. А что еще?

— Я встретил некого Хотыха, он не против отмены Ат Хабата, и мы, в принципе, можем использовать его в диалоге с деревенскими.

— Это замечательно, я потом с ним поговорю, и это всё?

— Да….

— То есть, он ничего тебе больше не рассказал?

— …. Почему вы мне не говорили о моих родителях?

— А что я должен был сказать? Уж точно не то, что тебе, явно, открылось в деревне.

— Я думал, что родители просто бросили меня….

— Так и было. Они тут же выкинули годовалого ребенка, как только он зажал комочек снега в воздухе. Просто….

— ….

— Обычаи такого не прощают. С этим ничего не поделаешь.

— Но…. Я….

— Я не говорил тебе об этом, так как не был уверен, что ты выдержишь. Выдержишь гнев.

— ….

— Ах, понимаешь, Джек, самое страшное в ужасных людях, то, что они тоже красивы. Даже самые отвратительные пороки можно понять. Они, как минимум, заложники своих традиций, не высунь я тебя оттуда, ты бы без промедления сделал тоже самое. Ну а во-вторых….

— ….

— Они просто бояться тебя, Джек. Представь себя: без магии, без тепла, без веры, что ты проснешься завтрашним утром, без каких-либо гарантий чего-либо. Маги — кто это? Не строят ли они козни? Можно ли им доверять? Как с ними справиться? Никак. Значит надо держаться подальше.

— ….

— Мы можем уничтожить этих людей, можем заставить их что-то делать, угрожать, шантажировать, но какой в этом толк? Пока на них безостановочно падает снег, они будут держаться за единственные устоявшиеся правила выживания, будут немыслимо бояться всего нового и наслаждаться своими муками, зная, что это их личные мучения и что они их знают.

— Я мог стать таким? Мог бессердечно убить свою мать, винить во всем неповинного человека и идти на верную смерть наперекор здравому смыслу?

— Мы все могли.

— ….

— ….

— Спасибо, учитель, я, пожалуй, прилягу.

— Обязательно, Джек, только для начала умойся.

Юноша поспешно вымыл лицо комнатной водой, хранившейся в небольшом чайничке в шкафу, отчего застывшие ледышки, покрывшие его лицо, растаяли и разлились по полу. Джек забрался в кровать, накрыв себя толстым одеялом. Он мгновенно уснул, и только грудь иногда подрыгивала, показывая Федору, что спокойное состояние его ученика на самом деле таким не было.

«Нет смысла топить печаль, ничего плохого в этом чувстве нет, даже наоборот. А вот гнев, это другое дело. «Дай человеку проплакаться, но не подпускай к дубине» — где-то я такое слышал, или сам придумал? Неважно. Я надеюсь, Джек внемлет моему совету и забудет об этой трагедии. Раз старейшина так твердо стоит на своем решении, у нас нет никаких причин, чтобы здесь сидеть. Надо только встретиться с этим Хотыхом и обсудить с ним возможное спасение этих людей. Завтра двинемся на восток, а там и до Крапогорья не далеко. Удача бы нам не помешала. Если б она вообще здесь существовала».

Девушка пожала плечами и пододвинулась к спящему ученику, накрыв его поледеневшее лицо меховой шапкой.

— Ты пришел?

— А что, не заметно?

Бром показушно выставил руки в стороны, рассматривая прибывшего Байрона. Вопреки ожиданиям, абсолютно ничего в их обликах не изменилось: хромой маг был в белом развевающемся халате, а Бруклинский Дьявол напялил на себя белую рубашку и джинсы, что до этого для него было несвойственно.

Солнце тревожно маячила прямо в глаза собравшихся союзников.

— Раз мы больше не начальник и подчиненный, а союзники, связанные сделкой, у меня есть несколько условий.

— Ты ничего о них вчера не говорил.

— А ты и не спрашивал.

— ….Что за условия?

— Передвигаться будем раздельно, чтобы ни я, ни ты не боялись западни.

— Ты серьезно?

— Ну ладно. Чтобы я не боялся западни.

— У тебя слишком стрёмная магия, чтобы слепо тебе довериться, знаешь?

— Тем не менее, каждый раз мне слепо доверяются.

— Это было последнее условие?

— Нет.

— ….

— Отдай кольцо.

— Ты не слишком осторожничаешь?

— Лишняя уверенность не помешает.

— Держи.

Нахмурившийся Бром стянул с пальца кольцо и бросил его в протянутую руку Байрона, от чего он широко заулыбался и поскорее одел желательный артефакт.

— И последнее условие.

— Ты надо мной, верно, издеваешься.

— Коснись меня.

— Зачем?

— Проверить кольцо.

— Ты, серьезно думаешь, что в мире существует похожее кольцо?

— Не дури мне голову, Бром.

— Ну а что, если оно действительно фальшивое. Ты же просто умрешь.

— Это уже моя забота, я сказал: «Коснись меня».

— Как хочешь.

Юноша лениво хлопнул своего напарника по плечу, после чего засунул ее в карман, раздражительно посматривая на Байрона.

— А у тебя….

— …?

— У тебя есть какие-то условия?

— Не наблюдай за мной.

— Есть что скрывать?

— Да, раздражение от твоего недоверия.

— Что ж, тогда встретимся в Эйное.

— Это где?

— Помнишь дорогу до аэропорта?

— Примерно.

— Ищешь табличку с названием «Эйной», покупаешь билеты и летишь.

— Я может и тупой, но знаю, что мне нужны деньги.

— Боже, на.

Байрон вынул из кармана фиолетовую потертую книжицу и кинул ее Бруклинскому Дьяволу.

— И как мне это поможет?

— Меня пускают повсюду, покажешь, и билеты в кармане.

— Что-то мое лицо на твое лицо не похоже, вдруг подумают, что я просто забрал его?

— Ну, если ты смог его забрать, они просто обосрутся и отдадут билеты.

Хромой маг высокомерно усмехнулся напоследок и исчез в утреннем воздухе.

«Удостоверение? Джордж Гордон Байрон, 1965 год рождения, пол мужской, не женат, ранг A. Что такое ранг, и какой сейчас год?»

Ни умиротворенно плывущие облака, ни чрезмерно доставучее солнце, ни дорога у входа в парк, покрытая опавшими листьями ему не ответили.

«Ну что ж, пошли».

. .

«Прикол. А где я?»

Посреди многолюдного перекрестка потерянно стоял Бром, оглядывающийся во всех направлениях. Прохожие куда-то спешили, небрежно переминая напряженными ногами. Он стоял неподалеку от этой толпы, пытаясь меж движущихся голов разглядеть указатели.