– Эм, господа, могу я прервать Вашу пусть и довольно дивную беседу? – осторожно спросил Артурсон. – Дело в том, что мне хотелось бы получить плату за костюм мистера Лестера?

– Да, разумеется. Сколько мы должны? – спросил Уильям доставая бумажник.

– Пятьсот тринадцать фунтов, пожалуйста, – потирая руки скромно сказал портной.

– Конечно, – произнес Уильям, одновременно стараясь дать понять Севинджам, что для него эта сумма оказалась куда меньшей, чем он готов был заплатить.

– Могли бы мы Вас попросить освободить сию лавку? – прокряхтел Артурсон, пересчитав полученные купюры и убедившись, что заказ оплачен полностью.

– Да, если Вас не затруднит, – скривя ехидную гримасу сказал Шифолдис и посмотрел на Чарли. – Видите ли, у нас ещё куча важных дел и мы бы не хотели тратить здесь слишком много своего времени.

– Да, сэр. Сейчас переоденусь и мы уйдём, – Чарли вернулся обратно в примерочную комнату, снял костюм, оделся в то, в чем пришел и, когда он вышел в холл, то обнаружил, что костюм, снятый им буквально пару минут назад, уже был запакован в красивую чёрную коробку с золотым ободком. Взяв её подмышку, Чарли последовал за уже покидающими лавку родителями. Перед самим порогом он услышал, как Кларк с ним попрощался, но ему вовсе не хотелось отвечать взаимностью.

Стоило двери закрыться за спиной у Лестеров, Шифолдис спросил у сына, почему тот всё-таки решил попрощаться несмотря на всю его неприязнь к Чарли, на что Кларк ответил:

– Ну он же не виноват, что мы лучше них.

– Правильные слова, сын. Особенно последние три, – чувствуя распирающую изнутри гордость Шифолдис приобнял Кларка.

Вот и настал заветный день – день выпускного бала. Сегодня для Чарли всё казалось каким-то по особенному волшебным и торжественным. Даже солнце впервые за месяц решило выглянуть из-за туч. Пускай пробились лишь пара лучей, но это всё же было лучше, чем уже надоевший горожанам густой серый туман. В комнату вошел отец.

– Встал? Скорее, а то можем не успеть навести лоск.

«К чему такая спешка?» – подумал тогда Чарли, ведь на часах всего восемь утра, а до выпускного еще целых десять часов. Но, не став спорить, Чарли встал, провёл утренние процедуры и, достав из шкафа отутюженный костюм, надел его. Отец помог ему завязать бабочку и спросил не забыл ли сын отполировать туфли. Конечно же Чарли позабыл об этом и потому соврал, что все готово и пускай тот спускается и ждет в гостиной. А когда отец вышел из комнаты, то Чарли быстренько исправил упущение.

– Тебе ещё нужно позвонить Белль, – донёсся до Чарли голос мамы во время спуска по лестнице. – Все ли у неё готово? Кстати, во сколько ты за ней заедешь?

– Договаривались, что я буду у неё в четыре.

– Можешь взять машину, – сказал отец и положил ключи на стол. – Надеюсь заведётся с первого раза.

Чарли подумал, что старенькая и приучившая семью к своим поломкам машина отца не очень подходит для того, чтобы забирать девушку на бал и подъезжать на ней к Университету. Конечно, все остальные бы его поняли, но в тот момент ему казалось, что лучшим вариантом будет всё же кэб. Стильный, классический английский кэб.

– Спасибо, но мы договаривались, что я заеду на такси.

– Ну смотри сам. И всё-таки моя машина не так плоха, как ты о ней думаешь.

Всё оставшееся до бала время Чарли провел у себя в комнате наедине с собственными мыслями в раздумьях о том, как всё будет происходить. Проматывал в голове различные сценарии выпускного и пытался унять то и дело вспыхивающую в душе тревожность. Казалось, будто нервы специально решили станцевать друг с другом вальс. И его нервозность была вполне объяснима – кто же не нервничает в такой-то день? А ведь ему ещё предстоял бальный танец с лучшей девушкой в мире. В итоге Чарли не успел опомниться, как пробил час выезжать. Перед выходом он ещё раз причесался, засунул палочку во внутренний карман пиджака, специально для этого сшитый и, попрощавшись, вышел на улицу. Там он поймал первый же кэб, который по счастливой случайности оказался чёрного цвета, как он того и хотел, и отправился в путь.

Доехав до дома подруги и подойдя к массивной дубовой двери, ведущей в дом Трикселей, Чарли нажал на позолоченную кнопочку, что располагалась в уголке. Заслышались едва уловимые звоны малюсеньких колокольчиков и спустя минуту на пороге появилась Кароли́на, мама Аннабелль Триксель.

– Чарли! Здравствуй! – её улыбка расплылась от уха до уха при виде ближайшего друга дочери. – Ты за Белль? Она уже готова и скоро должна спуститься. Проходи, подожди пока её вон там, у камина.

Её длинный тонкий палец с изящным белым наманикюрированнным ногтем длинной в треть от самого пальца указывал на одно из трёх огромных мягких кресел, обшитых красно-синим плюшем, которые стояли прямо напротив камина. Ещё издали Чарли заметил, что в одном из кресел вальяжно восседал Па́ульсон Триксель, папа Белль. Заметив приближающегося Чарли, он столь же тепло его поприветствовал и жестом показал на кресло, находившееся к камину поближе. Мистер Триксель рассказал, что оно являлось любимым для его несравненной дочурки Белль. Чарли вспомнил, как подруга однажды ему поведала о уже сложившейся в их семье традиции – ровно один раз за всю неделю, в воскресенье, они втроем усаживаются в эти самые кресла и обсуждают что с ними приключилось за прошедшие семь дней. Обсуждают новости. Если у кого-то были определённые успехи в том или ином деле, то он непременно должен был этим похвастаться. В случае, если же кто-то из них претерпел неудачу, то сообща пытались найти выход из ситуации. Разумеется, обсуждалась и учёба дочери в Университете, и прогресс в фигурном катании. Обсуждали так же и то, как идут дела на работе у родителей.

Чарли постарался расположиться в кресле таким образом, дабы лестница, ведущая на второй этаж, была видна полностью. Ведь именно по ней и должна была спуститься Белль.

– Ты сегодня на редкость прекрасно выглядишь, Чарльз! – подметил Паульсон. – Вы с Белль определённо будете самой прекрасной парой всего вечера!

– Спасибо, сэр. Кстати, я видел Вас несколько дней назад на Блэкмоус-Роуд. Вы выбирали наряд для Белль?

– Да, верно. Но больше всего дочь интересовало заведение мадам Ха́йксли. Я помню, они с матерью около часа провели в поиске вариантов причёски на бал. Ты представляешь?! Около часа только на поиск вариантов. А сколько же тогда они потратили на саму причёску? Слава высшим силам, мне удалось откреститься от всего этого и соврать, что я вынужден бежать на работу, – он глянул в сторону, где стояла жена. Приложив ладонь к губам, шепнул, – Только не говори об этом Белль и Каролине, договорились?

– Конечно, можете на меня положиться. Но я слышал, что мадам Хайксли мастер всех этих дел и на построение прически уходит буквально пять минут.

– Да? Видать мне нужно было соврать про работу ещё в самом начале подбора вариантов, – расхохотался мистер Триксель, отчего на него вскоре напал сухой кашель.

Во время, проведённое в беседе с Паульсоном, Чарли то и дело поглядывал на лестницу в надежде не пропустить момент, когда прекрасная Белль ступит на самую верхнюю её ступень. Но подруги всё не было. Тут Чарли заметил, что мистер Триксель замолчал и, тепло разулыбавшись, заглянул за спину гостю. Спустя мгновение Чарли чувствовал, как чьи-то мягкие и нежные тёплые ладошки лежали у него на глазах.

– Угадаешь кто? Даю ровно одну попытку, иначе обижусь, – весёлый звонкий голосок ворвался в уши Чарли. За ним последовал столь же приятный раскатистый девичий смех.

– Неужто это та самая Аннабелль наконец спустилась? – сказал Чарли, пытаясь убрать руки подруги со своего лица.

– Закрой глаза и не открывай пока я не скажу, – шепнула она. Чарли послушался и почувствовал, как Белль сама убрала ладони.

– Всё. Можешь открывать, – спустя пару секунд скомандовала Белль.

Открыв глаза Чарли увидел, что подруга стояла прямо перед ним. На ней было прекрасное длинное белое платье с алыми вставками. Её волнистые золотые волосы развевались. Великолепия всему этому дивному образу прибавляла ещё и блестящая улыбка. Губы Белль украшала ярчайшая кроваво-красная помада. Из-за неё улыбка Белль казалась ещё более белоснежной и оттого ещё более чарующей. Чудесные зелёные глаза подруги светились словно два круглых изумруда. Чарли подумал, что девушки прекраснее в этом мире просто быть не может. Его переполняло желание сказать ей всё это напрямую, но он снова не мог решиться. Да и стоит ли говорить это в данную минуту.