И тем не менее даже среди ближайших соратников по Сталинградгидрострою проявлялось несогласие с позицией Логинова, который явно не спешил форсировать строительство временного жилья, даже если в этом возникала крайняя необходимость, особенно в периоды больших пополнений трудовых ресурсов. Так было и во время организационного набора 1953 года, так было и раньше, в 1952 году, когда на Сталинградгидрострой прибыло большое количество рабочих и специалистов с Волго-Дона после завершения строительства канала. Вот на это ему и указывали, причём не раз, руководящие советские и партийные органы Сталинградской области.
О недовольстве значительной части строителей, вынужденных годами ютится по углам, в неприспособленных для нормальной жизни помещениях — бараках, землянках, палатках и общежитиях с минимальными удобствами, — говорить не приходится. Как грибы росли самовольные жилые постройки из казённых материалов, на что руководству Сталинградгидростроя приходилось закрывать глаза, распространилось самовольное заселение в недостроенные дома. Но самое главное — необеспеченность жильём стала основной причиной высокой текучести кадров на стройке, достигавшей в первые годы 50 процентов. Особенно обострилась проблема текучести в 1953 году, когда значительная часть большого пополнения, прибывшего в результате масштабного орг-набора, так и не закрепилась на стройке, и несмотря на все предпринятые усилия к концу года укомплектованность Сталинградгидростроя кадрами составила лишь 70 процентов.
Строительство города шло далеко не так гладко и выглядело не так безмятежно, как это иногда представляется в многочисленных исторических очерках о Волжском — особенно в тех случаях, когда их авторы обходят стороной реальные проблемы, с которыми сталкивались строители Сталинградской ГЭС.
Как все мы хорошо знаем, слишком часто обстоятельства оказываются сильнее наших желаний и возможностей. Поскольку капитальное гражданское строительство довольно долго не могло набрать необходимые обороты, оно вплоть до 1954 года не оказывало существенного влияния на решение проблем жилья и, соответственно, текучести вольнонаёмных кадров. Поэтому Логинову волей-неволей приходилось «становиться на горло собственной песне» и обращаться к традиционному спасительному средству сохранения трудового коллектива — возведению временных жилых построек.
С начала 1951 года основные объёмы жилья, возводимого на левом берегу, приходились на долю созданного в структуре Сталинградгидростроя специального подразделения — Жилищно-гражданского строительного управления (впоследствии СУГС № 1). Отметим, что к этой работе были привлечены и несколько непрофильных управлений Сталинграда. Но из-за недостатка техники (почти все работы велись вручную), практически полного отсутствия электроэнергии на объектах, нехватки стройматериалов (что являлось главной причиной простоев) и низкой квалификации рабочих темпы жилищного строительства оставляли желать много лучшего. Так, на строительство одного двухэтажного дома на 8—12 квартир уходило от шести до девяти месяцев.
В Каменном городке к концу года были построены лишь пять кирпичных восьмиквартирных домов и шесть щитовых деревянных восьмиквартирных домов (пять из них — в Деревянном городке). Три кирпичных дома (24 квартиры) были построены на правом берегу. Немногим лучше складывались перспективы обеспечения жильём инженерно-технических работников, для которых в Сталинграде был построен 60-квартирный дом и началось строительство 187-квартирного дома[310] (он строился долго, его первые три секции будут сданы только через два года, но раньше, в 1952 году, в областном центре будут сданы ещё два 42-квартирных дома и один 60-квартирный).
В так называемых литерных кварталах начали строить каменные дома для заключённых, которые возводились без межквартирных и межкомнатных перегородок, поскольку их планировалось впоследствии переоборудовать под квартирное заселение.
Всего за 1951 год было построено 33 тысячи квадратных метров жилья, из них подавляющее большинство жилых площадей приходилось на строения временного типа.
Но и временного жилья катастрофически не хватало, и основная масса рабочих и специалистов находилась в крайне тяжелых условиях. На начало 1952 года основная доля жилого фонда Сталинградгидростроя приходилась на деревянные и каркасные дома — 32 тысячи квадратных метров, юрты — 6 тысяч квадратных метров, землянки — 3,8 тысячи квадратных метров и палатки — 1,2 тысячи квадратных метров[311].
Значительная часть гидростроевцев буквально ютилась в арендованных Сталинградгидростроем квартирах и частных домах, занимая не отдельные комнаты, а углы. Поначалу жильё снимали в Сталинграде и посёлке Рынбк, затем стали использовать возможности населённых пунктов, расположенных на левом берегу, ближе к строительным объектам. Всего на съёмных площадях проживали почти 10 тысяч рабочих и членов их семей (из них работающих на стройке — свыше трёх тысяч человек), наибольшее их количество размещалось в сёлах Средняя Ахтуба и Среднее Погромное.
Немало людей проживали в отдалённых сёлах, расположенных от стройки на расстоянии 15–20 километров, и были вынуждены добираться до работы пешком или в кузовах грузовых машин и даже на самосвалах — автобусов в то время у Сталинградгидростроя не было. Транспортные расходы финансировались Министерством внутренних дел «ввиду невозможности в ближайшие два года обеспечить вольнонаёмных рабочих, служащих и инженерно-технический персонал собственной жилплощадью»[312]. Но, во-первых, выделяемые средства в условиях нехватки транспорта решали проблему доставки строителей к месту работы и обратно лишь частично, а во-вторых, прогноз МВД по срокам обеспечения работников Сталинградгидростроя собственной жилплощадью оказался чересчур оптимистичным.
В книге Е. Глуховой и двухтомном издании книги «Историю делаем сами» собрано немало живых свидетельств первостроителей, их воспоминаний о том, как нелегко приходилось людям в первые годы строительства Сталинградской ГЭС и Волжского и какие трудности они преодолевали.
М. И. Мартыненко устроилась на работу в Управление железнодорожного транспорта Сталинградгидростроя в мае 1951 года. Направили её работать на станцию «Спартановка», которая ещё только строилась на правом берегу Волги, в основном силами заключённых. Здесь принимали вагоны с грузами для стройки и переправляли их на другой берег, на станцию «Паромная». В феврале 1952 года её перевели на левый берег и поселили в женском общежитии, располагавшемся на территории Каменного городка.
«Добралась я до него, — вспоминает Мария Ивановна, — пешком по льду через Волгу с чемоданом и узлом. В посёлке было построено 3 дома. А рядом — участок, огороженный проволокой, там строили дома заключённые. Кругом стройматериалы, камень, кирпич, лес…
В то время посёлок освещался с помощью энергопоезда, в который постоянно подавался уголь… Первое время продукты и хлеб покупали в Сталинграде. Зимой ходили через Волгу по льду, а летом — на пароме. Попозже через Волгу построили канатную дорогу… Строители жили в палатках, на частных квартирах, в ближних и далёких сёлах. Село Безродное выручало нас: мы ходили в магазинчик. Позже у нас в 1-м квартале стали строить маленькие ларьки. В основном нашей пищей были макароны, горох, маргарин и сахар — это то, что мы могли купить на нашу маленькую зарплату.
После амнистии весной 1953 г. многие семьи поселились в юртах и бараках, где раньше жили заключённые. А наши железнодорожники приехали и жили в вагонах».
Р. Н. Вельможина приехала на строительство ГЭС одной из первых, в октябре 1950 года. В мае 1951 года ей поручили организовать первую библиотеку в посёлке Волжский, в помещении клуба строителей (кинотеатр «Знамя»). Выделили комнату на втором этаже, сделали деревянные стеллажи, и работа пошла. Библиотека быстро пополнялась необходимой литературой — русской, советской и иностранной классикой, детскими книжками, учебными пособиями, выписывалось множество газет и периодических изданий. Как свидетельствует Раиса Николаевна, «постройком денег не жалел. Работала одна, зарплата мала, но это не мешало работе, задачи выполнялись. Очередь за книгами стояла со второго до первого этажа. После работы людям некуда деться, приходили в клуб, где была библиотека. Это был единственный очаг культуры».
