Этим же проблемам в своей книге «Возрождение Днепрогэса» уделил первоочередное внимание и Ф. Г. Логинов. Для разборки завалов, разрушенных конструкций и определения объёмов предстоящих восстановительных работ необходимо было понизить горизонт воды у плотины настолько, чтобы полностью обнажить основание сохранившейся части плотины и других сооружений. Для этого было найдено оригинальное, сложное, но наименее трудоёмкое решение — понижать горизонт верхнего бьефа через пробитые в теле плотины тоннели, основание которых было заложено на отметках, обеспечивавших наибольшее понижение уровня воды. Донные отверстия сечением 25 квадратных метров каждое пробивались с помощью взрывов. В самом начале их сооружения был обнаружен заложенный немцами заряд огромной разрушительной силы — разминированием сопровождались не только дальнейшая тоннельная проходка, но практически и все другие работы: только на основных сооружениях было извлечено и обезврежено 360 тонн взрывчатых веществ.
В кратчайшие сроки, уже в мае 1944 года, была завершена проходка первых девяти донных отверстий, что позволило понизить верхний бьеф, устранить угрозу паводков и начать разборку завалов (всего было разобрано 240 тысяч кубометров обломков бетона и демонтировано более 26 тысяч тонн разрушенных металлоконструкций и оборудования). Но этого оказалось недостаточно для начала работ по восстановлению значительной части плотины, сопрягающего устоя[134] и щитовой стенки[135] гидростанции. Поэтому пришлось дополнительно пробить ещё шесть донных отверстий, после чего появилась возможность насухо готовить основание восстанавливаемых сооружений под новый бетон.
В войну посёлки Днепрогэса, особенно те, что располагались на правом берегу, были уничтожены практически полностью, поэтому с первых дней восстановления ГЭС были развёрнуты работы по приспособлению под жильё сохранившихся коробок разрушенных и сожжённых жилых зданий. «Строителям довоенного и послевоенного периода, — писал Логинов, — будет непонятен термин «приспособление под жильё». Он был вызван тяжёлыми условиями, в которых разворачивались восстановительные работы. Все здания были в той или иной степени разрушены. Даже уцелевшие дома были непригодны для жилья. Провалившаяся крыша, потрескавшиеся, пробитые снарядами стены — так выглядели многие здания города. Не было, конечно, и бытового инвентаря — кроватей, столов, стульев, умывальников, осветительных приборов и т. п. <…> Эти помещения первое время освещались коптилками, сделанными из гильз снарядов, патронов противотанковых ружей, и лишь немногие имели фонари «летучая мышь» или карбидные лампы»[136].
Приспособление под временное жильё уцелевших строений дало возможность создать необходимый трудовой коллектив, способный решать задачи восстановления Днепрогэса в тяжёлое военное время и первые послевоенные годы. Если в марте 1944 года Днепрострой сумел приютить лишь несколько сотен рабочих, то в августе 1945 года в приспособленном и вновь построенном жилье проживали 15 тысяч человек. Были созданы культурные учреждения, в том числе два клуба и два парка, организованы детсады и ясли, отремонтированы школы, построены столовые и магазины, а при помощи продукции подсобных хозяйств Днепрострой получил возможность предоставлять ежедневное дополнительное питание каждому рабочему, перевыполняющему производственные нормы[137].
Логинов хорошо понимал, что создание необходимых бытовых условий для людей — далеко не единственное условие формирования сплочённого и работоспособного коллектива. Днепрострою нужны были не только разнорабочие — стройке требовались квалифицированные специалисты, владеющие строительными профессиями. Однако большинство прибывающих на стройку не владели необходимыми трудовыми навыками. Это были, особенно в начале строительства, главным образом молодые люди, в основном вчерашние школьники, девушки, многим из которых не исполнилось и восемнадцати. Фёдор Георгиевич сохранил верность одному из своих главных принципов, которым он руководствовался со времени работы на Чирчике: решать сложные задачи, связанные со строительством гидротехнических сооружений, могут только квалифицированные рабочие и специалисты. И уделял первостепенное внимание их подготовке на стройках, которые довелось ему возглавлять. К примеру, только в 1944 году на Днепрострое профессиональное обучение прошли полторы тысячи человек.
Конечно, люди испытывали большие лишения, сказывалась нехватка элементарных строительных материалов и механизмов. Но днепростроевцы прекрасно понимали, что все силы страны направлены в первую очередь на обеспечение нужд Красной армии, что тем, кто на фронте, кто каждый день глядит в лицо смерти, несравнимо тяжелее. И трудились, не жалея сил и здоровья, а подчас и рискуя собственными жизнями. В частности, с большой опасностью был связан сплав плотов через Днепровские пороги, где особенно отличились семидесятилетний лоцман К. И. Козинец и его помощники — Павловский и Дикун. Не менее опасной были и работы по проходке донных отверстий с помощью взрывов, которыми руководил бывший офицер инженерных войск А. В. Поляков. Причём среди подрывников было немало женщин (мужчин на стройке не хватало), среди которых своей отвагой выделялись Паша Авраменко, Полина Сологуб, Екатерина Дякун. А Анастасия Баландина, возглавлявшая большую группу сапёров и минёров (впрочем, в характере выполняемых ими на стройке работ не было никакой разницы), получила на стройке уважительное прозвище — Настя Громовержец.
Одна из героических страниц в истории возрождения Днепрогэса — наведение висячих мостов над разбитыми пролётами плотины, позволивших наладить сообщение между правым и левым берегами Днепра. С этой задачей с честью справилась бригада монтажников под руководством Андрея Евграфова, который, рискуя жизнью, сумел закрепить монтажный трос над стометровым проёмом плотины. Наведённые его монтажниками висячие мосты, соединившие уцелевшие части плотины, строители звали «чёртовыми мостиками Евграфова» — ходить по ним над бурлящей рекой было опасно, но в первые месяцы восстановления это был единственный путь, по которому можно было перейти с правого берега на левый.
Не меньшей самоотдачи и мужества требовал и труд водолазов, инженеров и рабочих-бетонщиков, занимавшихся закрытием донных отверстий, строителей многих других специальностей. По мнению Логинова, одним из самых ярких эпизодов, свидетельствующих о бесстрашии днепростроевцев, явилось бетонирование и закрытие второго донного отверстия плотины. Дело в том, что перед бетонированием все донные отверстия сначала закрывались сконструированными инженерами Днепростроя хитроумными металлическими щитами-«хлопушками» (при погружении в воду они захлопывались под напором течения). Однако при опускании очередного щита, «несмотря на все старания, остался неприкрытым большой угол отверстия, в который с шумом прорывалась вода. Монтажники бригады Ивана Столярова частично прикрыли оголённый угол специальными приспособлениями. Монтажников заменили водолазы тт. Марков, Частий, Воробьёв и Борщев. Опускаться в воду к щиту можно было только в специальной металлической клетке, предохранявшей водолаза от засасывания в оставшиеся щели. По всем инструкциям работать в таких условиях нельзя было. Но люди, зная, что битву без риска выиграть невозможно, самоотверженно боролись со стихией». Когда в донное отверстие вошли строители, по полу проносилась метровым слоем вода со скоростью до восьми метров в секунду. «Метр за метром уходили строители в чёрный провал донного отверстия над ревущим потоком. Лишь на седьмые сутки усталые, промокшие до костей люди добрались на специально смонтированном помосте к щиту, прикрывающему донное отверстие со стороны верхнего бьефа… Началась борьба за сооружение перемычки в узком пространстве донного отверстия. Вода валила людей с ног, несколько раз ломала и рвала возводимые перемычки. Наконец с неимоверными трудностями укрощённый поток был взят в большие металлические трубы»[138].
