— Доброе утро. — спохватившись отвечаю. — Да, очень вкусно. Мария Ивановна превзошла сама себя. Странно, она никогда раньше не готовила шоколадный пирог.

— Его приготовила я — отвечает Катя, отведя глаза в сторону и немного опустив их вниз. — Мог бы и в тарелку положить, кстати. Свинья. — добавляет помедлив.

— Да… прости… — боже, да что сегодня со мной. Недосып видимо сказывается на работе головного мозга, и к заторможенным реакциям добавляется ещё и косноязычность.

Не намереваясь продолжать разговор, Катя проходит на кухню и, достав из холодильник питьевой йогурт, садится за стол напротив меня.

— Йогурт — это не еда Катя. Надо нормально поесть. — смотрю на неё сурово, включая родителя.

— Не могу кушать по утрам. Меня после сна всегда немного мутит — отвечает сестра, по-прежнему не собираясь смотреть в мою сторону.

Отодвинув от себя контейнер с пирогом, встаю из-за стола и подхожу к Кате. Она продолжает сидеть, облокотившись на локти, сконцентрировав внимание на этикетке напитка, и усиленно не обращает на меня внимание.

Вздохнув, резко разворачиваю сестру к себе лицом, застав девочку врасплох. Она испуганно поднимает на меня широко распахнутые глаза.

— Не нужно бояться меня, Катя — произношу тихим, внезапно охрипшим голосом, и не удержавшись, прикасаюсь рукой к её затылку, слегка массирую шею пальцами. На какое-то мгновение девочка прикрывает глаза, и я чувствую, как напряжённые до этого мышцы, расслабляются. Но уже спустя секунду, сестра отскакивает от меня, с силой откидывая от себя мою руку.

— Да пошёл ты! — шипит в ответ Катя, пятясь от меня на другой конец кухни. — Больше никогда не смей ко мне прикасаться, понял? Ты… у тебя нет такого права! — в панике Катя продолжает пятиться назад, пока не упирается спиной в стену.

Чёрт… неужели она увидела в моих действиях какой-то двойной смысл? Его ведь не было… Не было же?

— Катя, клянусь, я тебя не обижу. — медленно подходя ближе, стараюсь успокоить девочку, которая, как загнанный кролик, стоит прижавшись спиной к стенке. Катина грудь резко поднимается и опускается, от тяжёлых глубоких вдохов, и я вижу очертания её затвердевших сосков, сквозь тонкую ткань своей футболки… Дьявол… Усилием воли заставляю себя поднять глаза выше и встречаюсь с рассерженным взглядом серо-голубых глаз.

— Попробовал бы только. — резко оторвавшись от стенки, сестра с размаху толкает меня в грудь и возвращается на своё место за столом. Нет, не кролик. Пантера перед прыжком.

— Нам надо поговорить. — поворачиваясь к сестре, сажусь напротив.

— Говори, я тебе не мешаю. — успокоившись, Катя решает вернуться к своему прежнему занятию и, схватив бутылку от йогурта, вновь начинает изучать состав.

— Почему ты не сказала мне про почки? — задаю интересующий вопрос, интонацией давая понять, что игры кончились, и я настроен серьёзно.

- Ты не спрашивал — отвечает сестра, скорее йогурту, чем мне.

Приподнявшись, выхватываю бутылку у неё из рук и швыряю её об стену:

— Поговори со мной, чёрт возьми! — рычу сестре в лицо.

— Что ты хочешь от меня, Андрей? — спрашивает Катя, наконец, удосужив меня взглядом. — Что за непонятно откуда взявшийся интерес к моей жизни? Не припомню, чтобы за последние одиннадцать лет, ты хоть раз позвонил спросить как я себя чувствую.

— Прекрати, Катя! — устало тру переносицу двумя пальцами — как долго ещё ты будешь ненавидеть меня? Я виноват, прости! Не проходит ни минуты, чтобы я не винил себя за случившееся. Поверь, я сам ненавижу себя за нас двоих. Пойми ты, Котёнок, я же не знал. Ты думаешь я позволил бы гнить тебе в этой дыре, если бы был в курсе произошедшего?!

— Вот именно! Ты не знал! — срывается на крик сестра. — А знаешь почему? Потому что ты не хотел знать! Да, ты ненавидел отца за его жестокость, и поэтому ушёл из дома! Я могу это понять! Я даже могу понять твоё нежелание общаться с матерью, которая была слишком слабой, чтобы противостоять своему мужу! Но чем Я заслужила твою ненависть, Андрей?! Я не виновата в том, что отец избивал тебя! Я была маленькой девочкой, от меня ничего не зависело! — голос сестры начинает срываться и по щекам катятся слёзы — Ты всегда говорил мне, что я твой самый близкий человек, что я для тебя дороже всех на свете! Получается, всю жизнь ты врал мне! А я верила, как последняя идиотка! Я любила тебя, Андрей! Я любила тебя и защищала как могла, в свои шесть лет. Ничто не мешало тебе поддерживать связь хотя бы со мной! Я бы никогда не выдала тебя папе, лишь бы только не потерять! Ты же знал как я была зависима от тебя, и всё равно бросил. Что это, как не ненависть? — Давясь слезами, Катя прячет раскрасневшееся заплаканное лицо в ладони.

Не в силах больше выносить это зрелище, срываюсь с мета. Схватив сестру за запястья и отведя руки от лица, падаю рядом с ней на колени и начинаю лихорадочно целовать её лоб, глаза, щёки, с каждым поцелуем пытаясь собрать её горячие слёзы и вместе с ними выпить всю её боль без остатка.

Катя упирается ладошками в мою грудь, пытаясь оттолкнуть от себя, мотает головой, уворачиваясь от моих поцелуев.

— Прекрати! — кричит сестра, беспорядочно колотя кулаками по моему телу, но безрезультатно, потому что я не останавливаюсь. — Ты не смеешь так поступать… мне… мне неприятно!

Эти слова действуют как ведро с ледяной водой, и я отлетаю от Кати на другой конец кухни.

Тяжело дыша, девочка хватает себя за лицо. Её глаза мечутся по комнате, смотрят куда угодно, но не на меня. Затем она срывается и со скоростью молнии уносится прочь из кухни. Секунда тишины, и я слышу, как хлопает дверь её комнаты.

— Поговори со мной, Катя. — уже несколько часов сестра сидит в своей спальне, отказываясь выходить. Всё это время я расхаживаю под её дверью, словно сторожевой пёс. Начиная терять терпение, бью кулаком по деревяшке. — Если ты не откроешь, клянусь, я выбью чёртову дверь!

Простояв ещё с минуту и не дождавшись ответа, уже собираюсь воплотить угрозу в жизнь, но вдруг слышу звук щёлкнувшего замка, и на пороге появляется Катя. Она выглядит уставшей и измотанной, с красными припухшими глазами, что говорит мне о том, что она плакала всё это время. Сестра не смотрит мне в глаза. Освободив проход, возвращается в комнату и садится на кровать, сложив руки на коленях.

Подойдя ближе, опускаюсь рядом с ней на корточки. Хочу дотронуться, но она одёргивает руки, и я слегка отстраняюсь, не желая больше пугать.

— Я отказался от встреч с тобой, потому что думал, что так тебе будет легче. — произношу тихим мягким голосом. — Я не мог вернуться домой и не хотел мучить тебя редкими короткими свиданиями. Хотел дать тебе шанс забыть меня и жить дальше. Я знал, что если буду появляться хотя бы изредка, ты никогда не сможешь смириться с жизнью без меня. Пойми, Катя, я не мог больше оставаться в том доме. Это было выше моих сил. Это не значит, что я о тебе забыл или больше тебя не люблю. Всё, что я говорил тебе в детстве, было правдой. — осторожно беру сестру за подбородок и поворачиваю лицом к себе, заставляя посмотреть мне в глаза. — Это и сейчас правда. Никого нет дороже тебя, и никогда не будет. Я люблю тебя, малыш… Больше всех и всего в этой жизни. И всегда буду любить.

Сестра несколько минут изучающее смотрит мне в глаза, а затем внезапно разражается хохотом. Её смех, громкий и раскатистый больше напоминает истерику. Я подаюсь вперёд, хватаю её за плечи, и, резко подняв с кровати, прижимаю к себе. Провожу рукой по Катиным волосам, медленно глажу спину, успокаивая, вкладывая в каждое движение руки смысл всех тех слов, что сказал ей ранее. Сестра замолкает и неподвижно замирает в моих объятиях, не отталкивая, но и не обнимая в ответ. И я тоже не отпускаю её, боясь нарушить этот единственный момент, когда Катя позволила мне притронуться к ней. Но уже через несколько минут она отстраняется от меня и отходит к окну, повернувшись ко мне спиной.

— Иди, Андрей. У тебя наверняка есть дела. А мне лекарства пора принимать. — её голос спокойный и тихий, я бы даже сказал отрешённый.