Лучше об этом не думать.

— В твоей мечте нет ничего плохого, но ты хоть раз говорила о ней Хелу?

Вы обсуждали это?

— Нет, я слушала, как он рассуждает, и не видела смысла заводить об этом разговор. Спорить с ним, что-то доказывать, навязывать свое мнение, заставлять его меняться и просить уволиться с работы… Зачем? Я желала и желаю Хелиру счастья. Он успешный директор организации Чистильщиков, он привык к своей жизни. Зачем пытаться его переделать и умолять все бросить? Я лучше отойду в сторону. Нам не по пути. Такое бывает…

Я не узнаю ее. Наверное, это влияние стресса.

— Наа Гунвор, — с досадой вздохнула я, — ты вроде умная женщина. Не верю, что слышу от тебя такие нелепые слова. Тебе следовало давно поговорить с ним и рассказать о своих желаниях. Хелир любит тебя, он бы выслушал и понял. Возможно, вместе вы нашли бы компромисс.

А если бы не нашли, то хотя бы знали, что попытались сохранить отношения.

— Хел никогда бы не ушел с работы.

— Компромисс, — с нажимом повторила я. — Например, он мог бы не выезжать на вызовы, а быть просто директором. Ты могла бы уволиться, как и хотела.

Я так легко нашла выход из этой ситуации, но почему же мне не приходит дельных мыслей по спасению дяди?

— Он не смог бы отсиживаться в директорском кресле, — настаивала на своем Наа.

Это начинает раздражать.

— Если бы вы пришли к компромиссу и договорились, он бы все сделал ради вашего общего счастья.

Как бы серьезно и ответственно Хелир не относился к своей работе, близкие люди и их благополучие для него всегда останутся на первом месте.

— Уверена? — горько переспросила она и стерла капельку крови с нижней губы. — Знаешь, он ведь до сих пор считает, что я не соглашаюсь жить с ним и игнорирую любые разговоры о браке, потому что не люблю его.

— Но ты любишь его?

— Люблю. И только сейчас я поняла, что не смогу без него. Мне уже ничего не нужно, Ал, лишь бы он остался жив, — Наа закрыла глаза. — Я так мало времени проводила с ним… Господи! Дура! Какая же дура! — Она яростно била кулаком свою ногу обтянутую черными спортивным брюками. Ее неунывающий звонкий голос превратился в болезненный хрип, разбивая вдребезги мою

уравновешенность. — Еще тебе советы давала, а сама!.. Если бы не моя глупость, мы бы давно…

— Еще не поздно. Расскажи ему обо всем, — дотронулась до ее кулака, прерывая процесс самоизбиения. — Скажи, что любишь.

— Поздно, Ал. — Она помотала головой. — Ему лучше не знать. Не хочу расстраивать его.

— Объяснись с ним, — не отставала.

— Он же умрет, Ал, — Гунвор аккуратно освободилась от моей руки и подняла на меня безжизненные зеленые глаза. — Зачем ему душу трепать?

— Он не умрет! — отрезала я, сама в это не веря. — Не умрет, — повторила шепотом, глядя сквозь Наа. — Не умрет…

На некоторое время воцарилось молчание. Пока мы вновь не занялись самобичеванием.

— Я собиралась отвратительно с ним поступить.

— Перестань, Наа, — устало попросила я. — Он очень тебя любит, а ты любишь его. Остальное сейчас не имеет значения. Хел всегда был счастлив с тобой, — улыбнулась, чувствуя теплоту в груди. — А вот я постоянно злила его и разочаровывала. Взять хотя бы тот случай в «Мраке».

— О, нет-нет-нет! — покачала головой Гунвор. — Ты ошибаешься, Ал. Хелир тогда не на тебя злился, а на себя. Он сказал мне, что отец из него не получается и что его брат намного лучше справлялся с этой должностью. Он до сих пор считает, что плохо заботится о вас. И в той ситуации Хел винил только себя. Он каждый раз себя винит, когда с тобой или Дареном что-то происходит. Неважно шишка это на лбу или ранение от Сущности.

— Но Хелир не виноват в моей глупости. И он прекрасно заботится о нас!

— Это не мои слова. Именно так он до сих пор думает, — вздохнула Гунвор. — Хел тоже очень вас любит. И я не верю, Ал, что для него все так закончится. Он достоин долгой и счастливой жизни.

Я тоже не верю.

— Наа, Алеста! — к нам в больничных халатах и бахилах быстро бежали бабушка с дедушкой. — Где Хелир?

— Он в реанимации, — ответила я. — К нему пока что нельзя.

— Ох, господи! — бабушка присела напротив нас и, тяжело дыша, положила ладонь на грудь. — Все эта проклятая работа! Говорила я ему, не доведет она до добра! Но когда он мать слушал? Ох, господи, — она дрожащей рукой стерла слезы с глаз, — сынок мой.

Дедушка присел на соседний от нее стул и поглаживал ее по спине, сохраняя угрюмое молчание. Он всегда был таким. Молчаливым и мрачным как тень. Внешне Хел его копия. Те же серо-карие глаза, прямой нос и русые волосы. Только на висках деда уже появилась седина, а лицо покрылось морщинами.

Бабушка поправила бежевый вязаный кардиган и снова накинула на плечи сползающий больничный халат. Она по-прежнему была стройной и держала идеальную осанку. После смерти моего папы ее роскошные волосы из золотистых превратились в белоснежные. Некогда длинные красивые локоны утратили свою силу и блеск. Как и голубые глаза.

Кажется, последний раз мы виделись полгода назад на дне рождения Хелира. Наа их позвала. Я не возражала, у меня не было обиды на них, но Дарен… Дар был очень недоволен и молчал весь вечер. Он не может им простить, что они пытались упечь меня в психушку. Из-за этого между ними до сих пор царят довольно напряженные отношения. Чего не скажешь обо мне. У меня с ними вообще нет никаких отношений. Я не видела в этом смысла, а бабушка с дедушкой то ли чувствовали вину, то ли просто решили ко мне больше не лезть.

— Девочки, вы сами-то не пострадали? — вытирая платочком слезы, поинтересовалась бабушка. — Что у тебя с футболкой, Алеста? Ты ранена?

— Я уже была у врача. Там ничего страшного.

— Ну и хорошо. Ты звонила брату?

— Да, он уже вылетел.

Бабушка кивнула и переключилась на Гунвор:

— Как это произошло, Наа? Неужели ему никак не помочь?

Она помотала головой и, плотно сжав губы, опустила глаза.

— Господи, помоги… Что ж это такое? За что ты так со мной? Второго сына отбираешь…

Я потихоньку встала и отсела подальше от них. Не жажду сейчас общения с кем-либо, да и смотреть на рыдающую бабушку тяжело. Хочу побыть в стороне.

Я посмотрела на светло-зеленую стену перед собой. На ней висели обычные круглые белые часы с черными цифрами и стрелками.

Без пяти одиннадцать…

На секунду прикрыла глаза, а когда распахнула их, часы уже показывали шесть.

Странно… Мне казалось, прошло мгновение. Такое чувство, что мой мозг выключили на какое-то время.

Моргнула, называется.

— Будешь? — нарисовался передо мной Твигги, протягивая мне прозрачную упаковку с бутербродами. — Почему-то я уверен, что ты до сих пор ничего не ела.

— Спасибо, — взяла угощение и оглянулась.

Бабушка с дедушкой сидели там же: она спала на его плече, а он, не шевелясь, смотрел перед собой. Наа стояла неподалеку от нас и пила кофе. Наверное, его тоже Твигги принес.

— Когда ты приехал?

— Минут пять назад. Извини, что сразу не поехал. Помогал ребятам на вызовах и… Я просто не мог думать о… — Арден не договорил, болезненно скривившись, и плюхнулся на соседний стул. — В общем, решил окунуться в работу. Гантэр тоже скоро приедет. Давно ты так сидишь?

— Часов семь. — Я отложила бутерброды, встала и чуть не свалилась. Онемевшие ноги моментально подкосились, а в следующий миг их пронзило иглами. Твигги меня поддержал и усадил обратно. — Все затекло, — прокряхтела как старая бабка.

Пришлось постепенно разминаться, чтобы начать нормально двигаться. Заодно и еду съела.

— Думаешь, долго еще ждать…

Не успел Твигги договорить, как из реанимационного отделения вышел врач. Мы все одновременно подорвались и подошли к нему.

— Состояние Хелира стабилизировалось. Через полчаса вы сможете его навестить. К сожалению, у меня для вас плохие новости: загрязнение крови и приступы боли уже начались. Вирус развивается слишком стремительно.