— Он мне тоже эту должность предлагал, — улыбнулась.

— Не рановато тебе? — усмехнулся Айзел.

— Рановато. Я ему так и сказала.

— А он? — заинтересовалась Рия.

— Предложил стать его старшей сестрой.

Она рассмеялась.

— Ох уж этот ребенок! — Рия вздохнула, в ее взгляде появилась грусть. — Жалко мне их. Тяжело без мамы и папы расти. А вы почему о храме спрашиваете? Случилось что?

— Мы пока не имеем права распространять информацию, но думаю, вы и сами скоро обо всем узнаете, — ответила вежливо. — Спасибо, что поговорили с нами. Мы пойдем.

— Вам спасибо за Ирвина, — она снова обняла меня и прошептала: — У меня никого кроме него нет.

Я легонечко похлопала ее по спине.

— Все обошлось, — проговорила успокаивающе.

Попрощавшись с ней, мы вышли за калитку и направились в сторону продуктового магазина.

— Почему магаз?

— Ну, это лучше чем ходить по домам…

Продавщицы отзывались об Аэлии весьма лестно и с добрыми улыбками:

— Дети у нее воспитанные. Она заходит иногда с ними в магазин. Покупает, конечно, только самое необходимое, но оно и понятно. Зато вон как о ребятах заботится! Они у нее всегда чистенькие и опрятные. Слова грубого не скажут!

— А как она с ними ласково и терпеливо говорит, вы видели? Никогда не слышала, чтобы она голос повышала. Мне бы на ее месте никакого терпения не хватило! Мои разбойники только крик и отцовский ремень понимают.

Покупатели реагировали по-разному. Кто-то не хотел нам отвечать и отмахивался, кто-то ограничивался сухим:

— Чудаковатые они.

Кто-то хвалил Аэлию и называл храм самым прекрасным местом в Ошбрене.

— Странная у них вера, странная, — говорил плешивый мужичок, покупая на кассе сигареты. — Для меня.

— Что вам конкретно в ней не нравится? — уточнила я.

— Что конкретно?.. Да ничего, красавица! Ниче ужасного в ней не вижу. Нам их спокойствию поучиться надо. Мне еще зажигалку…

На этом наш опрос местного населения закончился.

Мы вышли на улицу. Лендер сделал глубокий вдох и буднично спросил:

— Теперь до прохожих будем докапываться?

— Нет, — помотала головой. — Я зря это затеяла, Айз. Храм как храм и люди в нем обычные живут. Чего только хотела услышать?..

— Храм?! — раздался громкий скрипучий голос позади нас. Мы с Лендером одновременно вздрогнули и развернулись. Напротив стояла, сгорбившись, худенькая старушка в бежевом пальто. Из-под ее яркой красной шляпы выглядывали седые кудри, а прищуренные желтоватые глаза зорко смотрели в нашу сторону. — Это не храм! — возмущенно стукнула она кончиком длинного зеленого зонта по земле и заворчала: — Молодежь совсем необразованная пошла. У нас рассадник сектантов под носом, а они его храмом величают. Сборище сатанистов поддерживают! Дьявольщину разводят! Небось и на собрания их ходите? — наехала на нас хрупкая бабуля, уперев одну руку в бок.

Сатанисты? Дьявольщина? Собрания? Любопытно…

Кажется, боевая старушка сможет поведать нам новые подробности о храме. Надеюсь, она не сумасшедшая.

Мы с Айзелом понимающе переглянулись и одновременно подскочили к бабуле, встав по бокам от нее. Она окинула нас настороженным взглядом и обеими руками прижала к себе зонтик. Неужели собирается защищаться?..

— Что вы, милейшая! — с широченной улыбкой воскликнул Лендер, удивляя меня. — Вы неправильно поняли. Мы как раз считаем, что эти сектанты очень подозрительные, но… э-э-э… как бы сказать… — словарный запас его внезапно закончился.

— Да, мы считаем их подозрительными, — пришла на помощь я, — но у кого не спросим — все положительно отзываются об Аэлии и ее воспитанниках.

Старушка опустила зонт, оперлась на него и надменно задрала нос.

— Еще бы! — с грубой и ядовитой насмешкой гаркнула она. — Эта змея всем мозги задурила и радуется! Я одна ее насквозь вижу, — доверительно заявила нам бабуля. — Прогнила она изнутри! Не осталось в ней ничего человеческого уже давно! И выращивает она себе подобных, последователей своих. Я столько раз в администрацию ходила, пыталась до них донести, что нельзя ей детей доверять, отбирать надо у нее малышей, чтоб она не поганила подрастающее поколение. Они не слушают меня! У виска вертят и посылают. Никакого уважения! — возмущалась старушка.

— А что в ней гнилого? — не понимал Айз. — Че она делает?

— Внушает всем свою бредовую веру! А бедным детям и вовсе ее с младенчества вдалбливает!

— Я слышала, что Аэлия не навязывает детям веру, и, став взрослыми, они сами выбирают: принимать ее или нет.

— Они с пеленок растут в этой атмосфере, милочка, и пропитываются ей.

Эту дрянь из себя просто так не вытравишь!

Хм, пока слишком много пустых обвинений.

— Почему вы считаете дрянью их веру? — спросила, надеясь услышать четкий и обоснованный ответ. — Неспроста же у вас сложилось такое мнение.

— Потому что это ложь, а не вера! Она и ее приспешники лгут людям, загрязняют их умы и втягивают в свои сектантские делишки. Три месяца назад я видела как они со своими древними лампами, которыми еще во времена моей прапрабабки перестали пользоваться, ходили в лес. Ночью! — страшно вытаращила глаза старушка.

— Что они там делали? — нахмурилась я.

— Понятия не имею, — невозмутимо ответила бабуля. — Меня заметили, поэтому пришлось уйти. Но зачем ночью с детьми и с лампами по лесу шататься? Странно это! Не иначе обряды какие-то проводили, — прошептала она и опасливо оглянулась по сторонам. — Я про этот случай администрации рассказывала. Так эти упрямые бараны утверждают, что я вру и фантазирую, а я не вру. Я порядочная и честная женщина! В следующий раз на слежку возьму камеру у внука. С видеозаписью никто не сможет назвать меня сумасшедшей!

— Вы следили за ними? — удивленно приподнял брови Айзел. — Как вам в голову такая идея пришла?

— Раньше я была помощницей детектива, — гордо призналась бабуля. — Не смотрите, что я на пенсии, детки! Мой профессионализм никуда не делся. Я все замечаю и все-е-ех насквозь вижу.

Легкое разочарование осело в груди. Кажется, из-за своего профессионализма старушка придумала себе врага и теперь шпионит за ним. Зря мы начали ее допрашивать. Это была ошибка.

— Я в Ошбрене не первый день, — продолжала она рассказывать. — Мы с мужем двадцать пять лет тут прожили. И всегда, ВСЕГДА с этим храм… Тьфу! С этими ненормальными что-то не так было. Помню, пришла к ним один раз, а они вокруг своего дерева сидят, головы к земле склонили и монотонно бормочут какую-то неразбериху.

Может, они молились?..

— Наверное, за что-нибудь природу благодарили, — тоже не увидел в этом ничего странного Айз. — Или Вселенной молились. Или… чем они там еще занимаются?

— Хорошо, предположим, это был не сатанинский обряд, — деловито согласилась бабуля, — но зачем они ходили ночью в лес? Это вы как объясните?

— Я ж не знаю, какие у них там ритуалы приняты, — пожал плечами Айзел.

— Правильно! — загорелись глаза старушки. — На ритуал они и ходили! Я после той ночи к ним пришла, а меня за ворота не пустили и по сей день не пускают. А почему не пускают? Потому что им есть что скрывать! — сделала бабуля неверный вывод. Ей в голову не приходило, что она их… достала? — А таинственные собрания в своем хра… Тьфу! Чтоб его! Таинственные собрания в своей хибаре они постоянно устраивают. Вот что они на них обсуждают и делают, по-вашему?

Как вариант — медитируют.

— Вы не пробовали узнать? — задала логичный вопрос.

— А зачем узнавать-то? С ними все и так ясно, милочка! У них на лицах написано, что они дьяволу поклоняются, — с непоколебимой уверенностью заявила она, окончательно добив меня. Желание ударить ладонью себе по лбу нарастало с каждой секундой. — А вы сами-то кто такие? — прищурилась пенсионерка. — Чего меня допрашиваете? Вы случаем не из полиции? Прикроете, наконец, эту лавочку?

— Мы Чистильщики, — нехотя ответил Айзел, почесав ухо.