А я — неудачница. Без работы, без места учебы, влюблена была в одного, а потом и не знаю, куда это пропало? И главное любила одного, а целовалась с другим в те же моменты. Это наказание свыше за развращенность? Как папа правильно утверждал...

Часа через два, гипнотизируя телевизор невидимым взглядом, неуклюже поднялась все еще ощущая обжигающие укусы боли между ног. В комнате на тумбочке пронзительно зажужжал мобильный телефон.

Передвигаться было тяжело, поэтому не спешила. После звонка раздался своеобразный звук смс-соообщения:

«Болит?»

От прочтенного сообщения сильно сжала трубку. До неприятного ощущения. До хруста пальцев. Страстно мечтая об одном — раздробить старинный, мобильный тети.

Как он, черт его подери, меня вычисляет? Откуда узнал номер? Я покупала новую сим-карту перед бегством, отрезала все ниточки, связывающие с прежней Дианой.

У него ведь нет камер здесь в квартире? Не мог дойти до подобной низости?

Я машинально огляделась в поисках подозрительных вещей: старинный телевизор, толстый, маленький, (не как у тети тонкий, с огромной диагональю); рядом с балконом на полу до сих пор лежали осколки битого стекла от бокала; диван; светильники на красных стенах; несколько горшков с цветами и три выхода из комнаты.

Ванная комната. Не мог же туда поставить камеры?

О чем я думаю? Это совсем психиатрическая клиника, ДАЖЕ для Гектора.

Очень глубоко и часто дышала, оглядывая беспокойным взглядом комнату.

Что тебе, черт тебя подери, НАДО? — громко и крайне раздраженно выкрикнула на всю комнату? — Что еще НАДО?

Спрашивала у балконной двери, которая вечером впустила мужчину в личное убежище. Хотелось рвать и метать, разворотить каждую деталь в квартире, до чего прикасался Гектор и особенно диван, на котором мужчина сидел, разорвать ногтями, ножом и кровать выпотрошить, где он меня имел, как какую-то последнюю...конченную Розу. Словно я — мерзкое отродье, которое требовалось сжить со свету, взять и уничтожить.

Потом до вечера вновь впала в состояние апатии, валялась и смотрела в одну точку на телевизоре, а там комедия о влюбленной парочке, видимо, смешная потому что на фоне смеялись, а мне хотелось заткнуть уши.

Почему все смеются, почему все счастливы? Я тоже хочу смеяться и быть счастливой.

Позже стемнело, а я по-прежнему в одном полотенце в позе эмбриона, за день не поменяла позиции.

Вновь услышала вибрацию телефона.

Только бы не он. Сердце опять жалобно заныло в груди, как побитое палками, как в тот момент, когда Гектор остервенело зажимал мои бедра и до отказа обрушивался, вдавливал весом в кровать, не давая вылезти. И каждый раз до моего протеста, до небольшого вскрика, слушая мой голос. Будто желал удостовериться, что я неравнодушна к наказанию. Не равнодушна. Ты прав. Ты преуспел в этом.

«Я врача прислал, открой ему.»

И по сообщению вновь приказывал жалкой девчонке. Рабыне его прихоти.

Пошел ты со своими указаниями! Знать не желаю, видеть не хочу! Я готова переехать к отцу в соседний округ, когда обещал забрать? Обещал единственного предоставить? Теперь все равно. Пусть и этот предлагаемый единственный — Каратель, всё равно. Хуже быть уже не может, верно?

В дверь раздался громкий звонок. Я затихла в момент, вероятно перестала дышать, присев на диване, а рядом лежал телефон с смс, на которую не успела ответить.

Неспешно направилась открывать незваному гостю. Распахнула дверь, было все равно кто и в каком состоянии увидит.

— Да?! — громко спросила, обнаружив на пороге квартиры взрослого мужчину, предположительно старше отца, одетого в темное пальто до колен. Воротничок-стойка, на голове лысина, темные глаза скрыты линзами очков.

Когда открыла, гость стряхивал с плеч белые пушинки снега, а потом отвлекся от занятия и улыбнулся:

— Здравствуйте, Диана Абрамова?

Не ответила, просто стояла, опершись на дверную коробку, и смотрела на нарушителя спокойствия. И единственное желание в тот момент наверное, было четко видно в моих глазах — жажда мщения, яркий убийственный огонь должен гореть. Мужчина осекся и неуверенно продолжил:

— Меня прислал Гек...

— Идите вы и ваш наниматель! — на эту фразу хватило всего запаса легких, чтобы громко прокричать в белом, пустом коридоре на радость зевакам-соседям. Квартиры находились на расстоянии двух метров и мой крик долго стенал в каждом уголке. Но на следующем слове я на секунду запнулась и озвучила уже менее уверенно:

— На-хер! — голос дрогнул по середине слова.

До чего я докатилась? Взрослого мужчину-врача, желавшего помочь, послала и гордо закрыла дверь.

Не в силах стерпеть разъедающей жалости к самой себе. Я четко оставила кадры воспоминаний и щедро их воспроизводила в течение дня.

Стерев позорные слезы с кончиков ресниц, поморгала, не позволяя себе плакать.

Присела на красный диван резко и тут же поясницу, бедра, ягодицы — тело прострелило молниями боли. Стреляло и стреляло, а я сцепила зубы, чтобы не застонать. Сидеть невозможно — улеглась на бочок, опять сжавшись в позу эмбриона.

Взяла телефон и яростно стала набирать ответ — послание «самому доброму представителю живых существ», в котором от живого существа, наверное, только тело. Я не знаю, почему у Гектора теплая кожа? Как циркулировала кровь, если сердце у него не работало? Не билось. Отсутствовало напрочь.

«Я здорова НЕ благодаря тебе. Отстань от меня и своих людей больше не подсылай. Не желаю тебя видеть! Никогда! Никогда! Никогда!»

Отправила сообщение быстрее, чем пожалела или испугалась последствий. Физические раны — это ничто, главное, чтобы не добрался глубже, там, где удары не заживали и оставались навечно корявыми рубцами-напоминанием. До сердца.

На следующий день не вынесла давления стен, неудачного убежища — квартиры, воспоминаний на кровати, его парфюма. Запах Гектора провонял всю квартиру. Срочно необходимо с кем-то поделиться, иначе рисковала утопиться в жалости к самой себе, потонуть в ее грязных водах.

Я устала от одиночества, был жизненно необходим кто-то...хоть кто-то, чтобы выслушал. Единственный Клейменный, которому доверяла — это тетя.

Окна в квартире оставила нараспашку, а сама, наскоро одевшись, поспешила на улицу. Может быть там больше не буду одинокой, люди гуляли по улицам и создавалось ощущение, что кто-то рядом, близко. Я не одна, со мной кто-то еще и поможет в трудную минуту.

Сегодня — рабочий день, поэтому Катя, скорее всего, в ателье. Весь путь я пристально рассматривала людей в округе и пыталась вычислить среди них Карателей. Гектор следит или нет? Или я слишком высокого о себе мнения и мужчина, удовлетворенный полученным, оставил в покое?

Надеюсь.

Поменьше думать, а то слишком много думала, надо было попытаться забыть, представить, что это иллюзия, страшный кошмар. Всё закончилось: его тело перестало пытать, больше не давило, не приковывало к кровати, не вдавливало в темное покрывало со всей силой, не давая пошевелиться. И его руки, странно, но не оставили следов от пальцев на бедрах, а в тот момент казалось — зажим был не человеческий, что выпустил силу Карателя.

Ателье «У Кати» — какое глупое название, однако. Я мысленно усмехнулась, когда увидела желтую, безвкусную надпись на кирпично-красном двухэтажном здании. Строение находилось за маленькой калиткой. Ателье, скорее, напоминало маленький дом: каменная лестница приглашала к стальной двери, рядом висел домофон на стене, куда я и позвонила.

Тетю заранее о приходе не предупредила.

— Алло! Алло! — весело прозвучал голос неизвестной дамы.

— А Катя на месте? — поинтересовалась у домофона.

— Племяшка? — сразу прозвучал вопрос. — А заходи! Вы, как две капли...

Услышала размышления прежде, чем связь отключилась, а дверь щелкнула и открылась, приглашая окунуться в полумрак.

Помедлив на пороге, шагнула внутрь теплого помещения. Золотистый цвет залил стены и пол огромного холла. Снаружи дом выглядел маленьким, а оказалось — просторное помещение.