Я отцепился от нее и вместе с ней удовлетворенно засмеялся.

— Фу! — сморщила она свой острый нос и пренебрежительно помахала рукой возле лица, будто прогоняла воздух. — Только от тебя несет, как от сточной канавы, даже не хочу знать, где ты был! Бегом мыться, а я за Дианой.

— А что с Дианой? — я остановился при входе в зал, уже собирался покинуть тетушку.

— Ничего хорошего, Артем, ничего. Приболела немного. Сама расскажет, если захочет.

Я успел привести себя в порядок, немного отдохнуть на мягком диване в зале, посмотреть передачу по телевизору, но сил приготовить ужин пока не было.

Тогда же прибыли Диана с Катей. Пока женщины тихонечко раздевались, разувались и шептались, будто по секрету рассказывая друг друга какие-то тайны, я вышел в коридор.

— Вау! — улыбка озарила лицо Дианы. У нее всегда искреннее, честное лицо, по нему легко угадать о девичьих мыслях. Или вероятно, что я за годы наблюдения научился понимать ее настроение. — Я очень рада, что ты живой! — попыталась пошутить она, но глаза вдруг спрятала на кроссовки, которые стаскивала с себя. Что-то показалось странным, что-то в ее взгляде почти сразу изменилось, потухло. Сначала она правда обрадовалась, а потом будто замерзла, застыла, плечи согнулись покорно, как под тяжестью неподъемного груза. Когда окончательно разулась, Диана с улыбкой подошла поближе, но в улыбку не верилось. Фальшивая маска.

— Что? Страшно выгляжу? — вдруг выдала она странную фразу — вопрос.

Диана хоть и без грамма косметики, но природа дала ей все необходимые краски для лица, идеально белая, ровная кожа, без каких-либо угрей или веснушек, мягкие губы бантиком, аккуратный нос, загнутые черные ресницы, зеленые очень необычные и притягивающие огромные глаза на лице. Что еще требовать? Да, сегодня прибавились синяки под глазами, да веки ее припухли, но она всё равно...

— Ты для меня всегда самая красивая. — тихонечко сказал ей.

Тетя сделала вид, что является предметом декора или ничтожным кроссовком или пальто, которое она решила быстро повесить в шкаф, но то неожиданно рухнуло с вешалки на пол, и Катя, махнув на него, удалилась. Оставив нас в откровенной тишине поделиться чувствами.

Диана пробормотала, обняв руками за голову, и, прижавшись щекой к моему плечу:

— Спасибо, Артем!

Она — жутко странная. Хоть и обнял, поглаживая растрепанные, прохладные после улицы волосы, но поведение подруги показалось странным. Очень странным.

Не знаю, какой сделала вывод тетя, но она неожиданно засобиралась из дома на какое-то срочное дело в девять часов вечера. По голосу Кати и ее наставлениям отчетливо понял, она специально оставляла нас наедине:

— Ребят, вы покушайте обязательно! — дала последний указ.

Я пошел провожать Катю, которая подняла пальто с пола (оно так и продолжало валяться с их прихода). Тетушка стряхнула возможные пылинки с одежды и добавила чуть тише, будто по секрету:

— Так ты, иждивенец! — начала она, просовывая руки в пальто. — Значит, остаешься за психиатра! — она специально подошла и ткнула мне в грудь указательным пальцем. Чуть не проткнула. Я потер место, куда тетушка жестко ударила пальцем.

— Вино на самом верхнем шкафчике! Спаиваешь ее! И восстанавливаешь моей племяшке прекрасное настроение! — тетя нарочито искусственно улыбнулась, явив яркую эмоцию, продемонстрировав как надо. — Чтобы она завтра, как солнышко, сияла! Ясно!?

— Чего же не ясного! Не надо мне очевидные вещи говорить! — озвучил я и скрестил недовольно руки под грудью. — Я умею женщинам поднимать настроение!

На последней фразе подмигнул Кате.

— Охо-хо-хо! — тетушка насмешливо сделала губы трубочкой, выдувая воздух. Засмеялась на пустом месте. Потом подошла в расстегнутом пальто и, подняв руку, взъерошила непокорные пряди темно-белых волос. Потом еще и еще устраивала беспорядок на голове. Как с псиной — пришла ассоциация.

— Чтобы без детей! И запечатываний! — прозвучало последнее наставление, а она взяла, поцеловала кончики своих пальцев и прислонила мне ко лбу со шлепком. Слава святой земле, помады на ее губах не было.

На столь оптимистичной ноте тетушка покинула свою же квартиру, оставив нас с Дианой наслаждаться обществом друг друга или скорее тишиной. Тишина была, как живая, а подруга как мертвая.

Несколько лет назад пришлось научиться готовить. Первое время пока искал работу платил Дине подобным образом — уборкой и готовкой.

Я приготовил легкий ужин. Диана сидела за столом и весело рассказывала, как вчера побывала на том самом взрыве, о котором рассказывал сегодняшний Клейменный. Диана старалась казаться веселой, непринужденной, весело хохотала, но едва отворачивался, ее улыбка гасла.

Я на острове очень тщательно изучил ее эмоции, и сейчас прекрасно видел, что она моментами выбывала из этой комнаты, из кухни.

С тарелками, наполненными любимыми Дианиными спагетти с кетчупом уселись на пол возле дивана, включили комедию по телевизору. Кушали и сидели рядом, а Диана иногда коленом насмешливо била по моему, так мы по-детски дрались, пока ели. А она немножко, но посмеивалась с набитым ртом.

Комедию мало смотрели, сосредоточившись на внезапном двойном одиночестве. Весь мир, людской, Клейменных, Карателей, существовал за стеклом, где холодно и страшно, где светила сегодня полная странно-желтая луна. А здесь были мы и только мы. Вырубив фильм на середине сеанса, я конечно, внял совету тетушки и достал вино с бокалами. Это идеальное лекарство от депрессии.

Диана сначала отнекивалась:

— Я один раз выпила настойку на острове у одной бабули ... после чего два дня на улицу бегала после каждого глотка воды или еды! Меня полоскало два дня! — насмешливо фыркнула она.

— Сравниваешь... Там пятьдесят пять градусов, а здесь десять от силы! — я приподнял бокал с кровавым напитком вина и протянул ей. — К тому же, ты выпила пол литра! От такого и я бы умер!

— Откуда ты знаешь? — засмеялась Диана и прикрыла стыдливое лицо. Но бокал все же приняла.

— Я за тобой следил! — сделал страшно — ужасные глаза, изображая неизведанное существо, которое питалось кровью невинных девственниц.

Диана продолжала хихикать, доверчиво положив голову мне на плечо.

Редко ощущал такое теплое чувство: комфортно, уютно сидеть вдвоем в темноте зала, спиной ощущать диван, а в ладони ее пальчики, которые были ледяные, но я их массировал и согревал, ускоряя кровоток.

Не знаю, сколько просидел с ощущением, что я там, где и должен быть, рядом с самым невероятным источником тепла в жизни.

Диана расслабилась: закинула ноги на диван, а сама валялась на спине и вспоминала наши деньки на острове. И мечтала оказаться там опять.

Диана лежала на полу, глаза периодически закрывала, боролась со сном, зевала после плотного ужина и красного, горячительного напитка. А я, мать твою, уже о розовых слонятах подумал, о пушистых зайках и о крокодилах в болотах и о баранах всяких, пока Диана валялась головой на моей ноге.

— Я мыться! — услышал после не помню какого по счету бокала вина.

Отчасти я был рад что она перестала на мне валяться и пальчиками щипать за штанину или ноготком царапать. Выше моих сил, я аж ладонью глаза прикрыл, чтобы скрыть огонек в глазах, буйство пожара в крови, хотя и так кромешная темнота.

Передо мной стоял вопрос жизни и смерти: сдохнуть от спермотоксикоза или поднять настроение Диане еще чуть больше. Не долго мучился с решением, надо быть идиотом. Через пять минут после отбытия Дианы в ванную помолился святой земле, чтобы дверь оказалась открытой.

Забыла! Она забыла! И белье не взяла переодеться, то есть в любом случае бы голой щеголяла мимо комнат. Вино — это прекрасный напиток, очень раскрепощающий и дарующий счастье.

Я долго находился возле входа, не привлекая внимания девушки, стоявшей в душе под струями горячих потоков воды и хватающей губами эти капельки. Как божественный нектар дева с наслаждением вкушала жидкость, приоткрывая пухлые губки. Вода по-хозяйски скатывалась по идеально-гладкой коже и нагло пробиралась в нежные складочки между ее ног. Там должны быть только мои руки.