Ката сделал еще один глубокий вдох и вышла в коридор. Инквизитор обернулся, положив руку на кобуру.

– Помогите, – пискнула девушка и моляще протянула к нему руки. – Там… Там…

Мужчина шагнул навстречу. Две крысы прыгнули на него, ловко взобрались по штанам, куртке и вцепились в лицо. Взвизгнув, инквизитор отступил к стене. Ката вжала голову в плечи.

Пока одна крыса кусала его за губы, нос, царапала глаза, вторая соскочила с него, отпрыгнула и приняла человеческий облик. Антония вцепилась в инквизитора, увлекая на пол, и обеими руками сжала шею. Он пытался скинуть девушку, убрать яростно грызущую его лицо крысу, хватал их, но движения становились все слабее, слабее и наконец затихли.

Ката боялась шевельнуться.

По «делам» она не ходила ни с Каем, ни с Адайн и теперь четко, отчаянно и ясно девушка поняла, что она не могла и не хотела так жить. Да, ее приняли в Крысином совете, но вступила Ката в него не из-за себя – из-за другого. Правильного в этом не было, и все, что осталось сейчас – желание сбежать, забыть увиденное, больше не касаться этого.

Ксолья, подбежав к закрытой двери, поднялась на задние лапы. Ката попыталась вставить ключ в замочную скважину, но руки дрожали, он тыкался левее замка, правее, ниже, выше и никак не мог попасть. Антония забрала ключ и в два поворота открыла дверь.

В нос ударил запах нечистот. Камера была крошечной, но с освещением даже такой площади лампа не справлялась – края терялись в сумерках, и Ката не сразу увидела сидящего на соломе Нелана.

– Во имя Яра! – Он вскочил, и это было до того быстрое и ловкое движение, словно в заточении он не провел ни дня.

– Во имя Лаара Семиликого, – шепнула Ката. В уголках глаз защипало.

Нелан шагнул к ней и остановился, смутившись. Девушка сделала ответный шаг и прижалась к его груди. Он осторожно обнял.

«Во имя Лаара Семиликого…» – снова пронеслось в голове. Она же никогда никого не обнимала подобным образом. Видела, как мама обнимала так отца, сестра – юношу, с которым встречалась тайком от родителей. Или Адайн – Кая. Но сама – ни разу. Захотелось, чтобы это повторилось вновь, прикосновения Нелана не отталкивали, они казались “своими”, словно так было всегда.

– Я рада за вас, но пора уходить, – строго напомнила Антония. Ката смущенно повернулась к ней. – Наверх, быстрее! – настойчивее проговорила рьерданка.

– После ужина начинается осмотр, нам может не хватить времени и нас слишком много, – заметил Нелан. – Выйдем через низ.

– Через низ?

Донесшиеся с лестницы голоса не дали Нелану ответить:

– … Опять, – закончил кто-то.

Их было двое, судя по шагам: тяжелому, будто заколачивающему, и более легкому.

Нелан схватил Кату и Антонию за руки, увлекая внутрь, и прикрыл дверь, но оставил щель сантиметров в пять. Послышался возглас, затем все стихло. Нелан указал девушкам на угол, стянул с себя рубаху и встал у двери. Ката вжалась в стену, точно пыталась слиться с ней. Антония превратилась и шмыгнула в тень.

Дверь открывалась медленно и осторожно. Две крысы выбежали быстрее, чем появился человек – из коридора донеслись крики и писк.

Второй инквизитор, сжимая в левой руке нож, ступил в камеру. Нелан натянул рубаху как веревку, перекинул ее через предплечье зашедшего и, потянув в сторону, ребром ладони ударил по запястью. Тот начал терять равновесие, нож со звоном упал на пол. Выпустив один конец рубахи, Нелан скакнул за спину инквизитора и закинул правый локоть ему на плечо. Он с силой надавил, заставляя опуститься, затем перекинул через шею вошедшего рубаху и прижал его к себе.

Инквизитор схватил пленника за руки и телом потянулся в сторону – тот стал наклоняться следом. Кинувшись вперед, Ката что было сил ткнула инквизитора пальцем в глаз. Хватка ослабла, Нелан успел выпрямиться и перехватить посильнее – он все тянул, тянул, тянул на себя, пока мужчина не задохнулся.

Ката так и стояла перед ним – мертвым телом с перекосившимся лицом. Она помогла убить человека, и это оказалось хуже любых прикосновений чужих рук.

Надев рубаху, Нелан потянул Кату за собой. Второй инквизитор лежал на полу, но еще шевелился. Из укусов и царапин сочилась кровь.

– Туда! – скомандовал Нелан, указывая в сторону от лестницы, дальше по коридору с камерами. Метров через тридцать он отпустил руку Каты и, присев, коснулся пола в разных местах. Скрежеча, крышка люка отъехала, показались высокие узкие ступени, уходящие в темноту.

– Будьте аккуратнее, не спешите.

Первыми пошли Ксолья и Антония – им напутствие не требовалось, темнота не мешала, и они уверенно юркнули во мрак. Южанка спускалась, держась за холодные стены. На очередном шаге она потянулась ногой вниз, не нащупала опору и вдруг полетела. Перед глазами мелькнул обрыв, сердце замерло. Нелан схватил Кату за кромку рубахи, дернул назад. Упав на пол, она с громким вздохом прижалась к нему.

Мрак разгоняли висящие на каменных стенах факелы. По одну сторону тянулась линия камер, по другую – обрыв, ниже шла сплошная масса воды: то ли подземная река, то ли озеро.

Нелан помог встать. Ката вцепилась в него крепче, чем утопающий – за плот. Она понимала, что скажет друг, и темные воды заранее пугали: своей глубиной, своей неизвестностью, тьмой.

– Надо нырнуть. Река разделена на две части, мы выберемся на той стороне, где можно подняться на улицу.

– Я не умею плавать, – пискнула Ката, все вглядываясь в мрачные воды.

– Эй, кто-нибудь! – раздался крик из-за двери камеры.

Она знала этот голос. Столько раз слышала и столько раз думала как бы слышать его еще чаще, что не могла ошибиться.

Силы разом вернулись, Ката бросилась к камере. Дверь казалась сплошным листом металла: ни засова, ни замка, ни ручки – только зарешеченное окно размером с кулак. Ката встала на цыпочки, вытянула шею и все тянулась, тянулась, тянулась, но никак не могла достать, чтобы увидеть пленника.

– Времени мало, уходим!

– Помогите! – голос прозвучал громче.

Ката отпрянула. Это был не Вир, она ошиблась.

Послышался шорох. Со ступенек, точно тень, соскочил практик в маске. Ксолья и Антония бросились к нему.

Одна из них прыгнула мужчине на колено, но не успела взобраться: он схватил ее и отбросил, глядя с отвращением, точно на грязь. Инквизитор наступил на хвост другой, поднял, держа за него: крыса пыталась достать до его руки, пищала. Размахнувшись, практик ударил ее о дверь и выпустил. Крыса упала, бессильно сложив лапки.

Нелан и инквизитор бросились друг к другу одновременно. Вторая крыса, поднявшись, яростно, по-собачьи, вцепилась в лодыжку практика.

Мелькали руки и ноги, слышалось разгоряченное дыхание, сопение – для Каты все смешалось, и она с трудом понимала, что происходит. Дерущиеся казались неясным пятном, а худенькое крысиное тело на полу, наоборот, виделось так отчетливо, словно его выхватили светом.

Это из-за нее, это она задержалась, подумав, что слышит знакомый голос – голос Вира, и разом обо всем забыла.

Что-то хлюпнуло: с трудом переведя взгляд, Ката не сразу поняла, что Нелану удалось забрать у практика нож, а звук получился из-за перерезанного горла и последнего судорожного вздоха.

Превратившись, Антония опустилась на колени, подхватила маленькое крысиное тельце, прижала его к груди и с глазами, полными слез, открыла рот, но так и не смогла ничего сказать. Ката почувствовала, как у нее тоже подступают слезы. Слова просились наружу, но она боялась говорить.

– Надо идти, – как можно мягче сказал Нелан и, держа Антонию за плечи, поднял ее и потянул к реке.

На лестнице послышались шаги. Нелан резким ударом в спину толкнул Кату в реку. Она успела увидеть, как Антония, продолжая прижимать крысиное тельце к груди, полетела следом, затем земля и воздух сменились водой.

Ката попыталась загребать руками. «Лаар Семиликий», – отчаянно билось в голове.

Она же не умеет плавать!

Сестра все смеялась над ней, а Ката так боялась воды, что не могла подойти к морю – даже на корабль едва зашла, когда они покидали Гоат.