Страх, злость, ужас, отчаянье, ярость все смешалось в одном флаконе души девушки. Стиснув до скрипа зубы, она тихонько отогнула доску и достала свое сокровище. Одним движением сорвала верхнюю печать и достала свиток. Папирус чуть заметно засветился и на нем появились вязь из непонятных символов, смысл которых Луна понять не смогла. Без разницы. Теперь этот свиток никому свою силу кроме нее не отдаст, а способ прочесть его она обязательно найдет.

Положив пустую тару обратно и убрав свиток за пазуху, она еще раз осмотрела чердак абсолютно по-новому. Огромная куча сухой травы, прямо очень много сухой травы. В голове вспыхнул план, и тут же пришел страх. Нельзя поджигать дом с людьми внутри. Они сгорят и их смерть будет на ее совести. Это самый большой грех — убийство.

Но если ничего не сделать, то завтра Цвета найдет способ отравить ее семью вместе с ней самой. Нужно срочно придумать как этого избежать. Рассказать отцу и показать свиток, но как доказать, что Расцвея задумала убийство? Никак. Прямых доказательств нет, и не будет даже если отец придет и устроит ей взбучку. А тогда Расцвея точно будет мстить.

Какие бы шаги девушка не предпринимала в своих мыслях, ведунья все равно побеждала. Даже если срочно ехать в город в Храм и обращаться к храмовникам. Расцвея может за это время расправиться с ее семьей. Собственная жизнь и жизнь близких или грех на душе за спасение? Мысли молодой девушки метались, ища меньшую из зол. Пока она не оказалась на коленях.

— Боги всеведущие и всезнающие. Ведущие нашу жизнь по наставлению своему, но дающие нам право выбора в пути нашем. Простите меня за грех который собираюсь совершить, ибо нет у меня пути другого. — Молитву было почти не слышно, губы шептали слова чуть подрагивая, а по щекам вновь текли ручьем слезы. — Полностью искуплю вину свою после смерти на суде вашем. Прошу только, помогите. Не за себя прошу, а за близких, неповинных в моих грешных желаниях…

Слов уже было не слышно, лишь только вздрагивали плечи, в такт всхлипываниям. Еще минут пять девушка стояла коленях, скрестив в замок пальцы и молясь богам. Пять долгих минут, показавшихся ей вечностью. Вечностью, оттягивающей момент истины.

— … Во имя Отиса, и Сана, и Святоча, и Доха. Благословите.

Поднявшись, Луна еще раз внимательно осмотрела чердак. Стараясь делать шаги как можно бесшумнее, она начала передвигаться по чердаку, снимая связки трав и аккуратно разбрасывая их на полу. Одну за другой, настилая друг на друга, иногда разрыхляя, запуская внутрь травяного пучка побольше воздуха. Добравшись до выхода и устелив последнюю снятую вязанку, она встала на верхнюю ступеньку и достала из мешка огниво. Трава вспыхнула моментально.

Девушка аккуратно спустилась по лесенке, и небольшим отрезком доски приперла входную дверь. Быстро забежав за угол, она тихонько заглянула в окно, чтобы убедиться, что в сторону леса можно убежать незаметно. В комнате было все также темно, как и раньше но быстро мелькающую мужскую голую задницу на кровати, между двух высоко задранных ног рассмотреть умудрилась. Краска прилила к лицу девушки, что там происходит она поняла сразу. Блудница. Ее наставница оказалась еще и блудницей. Оторвавшись от происходящего Луна быстрым темпом рванула по тропинке к старому ручью…

.. — Барри ты все запомнил? — Мастер Тор наседкой ходил вокруг повозки с учеником.

— Да. За заказ получить восемь золотых, больше ни на медяк не соглашаться скинуть, это цена с учетом всех скидок. Если вдруг какие забракуют, то быстро сбегать к мастеру Брону и исправить дефекты. — Повторил как мантру ученик, наставления мастера, которые тот сказал уже раз десять.

Своего подмастерье Тор отправлял уже не первый раз сдавать заказы, но такой большой и за такими деньгами Барри еще ездить не приходилось.

— Как получишь деньги, сразу в банк и шлешь их мне. Бог с ними с процентами, зато безопаснее. Свою долю получишь, когда вернёшься, нечего с такими деньгами, чёрте где шататься. И да, за доставку и полную сдачу товара, тебе заплатят пятьдесят серебряных, это без вопросов твои, личные. Только сразу не транжирь, а то знаю я вас молодых, да ранних, сразу к блудным девкам побежишь, болтуном трясти. Чё моську корчишь? Думаешь я не знаю, куда вы с маркизом по вечерам швангайте. — И уже говоря чуть тише, кузнец сделал умиленное лицо. — Хотя что там знать-то? Сам такой был, туда же … швангал.

Торговый караван на котором Барри отправлялся, был проходной, мимоидущий, на десяток телег и восемь пассажирских повозок, но мастер Тор договорился, на бартер, что его подмастерье будет на время пути лишним охранником, и поэтому он не платит как пассажир. Правда ехать придется на грузовой телеге в конце каравана, а не в пассажирке, но зато поближе к товару, для пригляда. В качестве аргумента на бедре парня висел красивый полуторный меч, с вензельной резкой, сразу видно, что врученный дворянской рукой, а на тыльной стороне ладони по воле хозяина появилась татуировка в виде щита со скрещенными мечами, дающая право на ношение оружия.

— Ну все, с Богом, молитву за тебя я еще вчера оставил. — Мастер Тор махнул рукой и ушел в сторону кузни.

— Ну, что тронули? — Дернул поводья возница с первой повозки.

Состав из восемнадцати повозок, запряженных всего тремя бронесумами тихонько двинул в сторону леса, набирая ездовую скорость. Сорок лиг они должны были проехать часов за восемь…

Барри откинулся на борт повозки прикрыв глаза, сжав виски руками. Вчерашний день все еще стоял перед взором. Разбитый нос экс-принца, крики, шум и гам поднятый знатью, жесткое этапирование стражей на верхний этаж, часовое ожидание в закрытом кабинете с одним окном, прыжок из которого грозил как минимум сломанным позвоночником. Страх и ужас своего положения и ожидания участи, вот это сходил на день рождения.

Вошедший герцог фон Вестнордский со своим братом, каким-то высокопоставленным чинушей у самого Короля, не предвещал ничего хорошего, видок у них был страшен. И вечно балагуристый Радгар за их спинами с огромной бутылкой рома, который вообще не вписывался в эту картину.

— Барри. — Строгим голосом начал, эрцгерцог Рансет. — От всего нашего рода Вестнордских, хотим объявить тебе благодарность.

Что дальше началось, он себе представить вообще не мог. Пьянка переместилась в кабинет, были еще какие-то люди, хлопающие молодого парня по плечу и все время лезущие к нему обниматься, Радгар весь вечер повторял прием которым Барри вырубил принца, и весь присутствующий бомонд ржал над этой шуткой снова и снова. Все хвалили кузнеца, нелестно отзываясь о его сопернике и подливали и подливали ему в бокал новую порцию рома.

В этот вечер он был героем всей этой публики, которая терпеть не могла принца и спасителем маркизы от надоедливого ухажера. Но как же теперь болела голова.

— И сколькож тебе годков, недоросль?

Буквально через десять минут к нему на ходу запрыгнул пузатый, сидевший в начале пути на три повозки дальше, крепкий мужлан с торчащей во все стороны бородой. Барри невольно окинул его взглядом. Чуть выше, его самого ростом, сутулый, с большим носом-картошкой и хмурым взглядом из-под огромных бровей. В простой серо-грязной рубахе, с вышарканными рукавами и подпоясанной старой бечевкой, за которую был заткнуты ножны, с коротким мечом. Темно-коричневые штаны с заплатками и потайными, не пустыми карманами, и абсолютно новыми кожаными, темно-коричневыми полусапогами. Назад себя он бросил потасканный щит, с огромной зарубиной, проходящей почти через всю поверхность щита.

— Девятнадцать.

— Молод еще, такой меч таскать, где взял? Папка подарил?

Презрительный смешок на губах, вызвал бурю эмоций в молодом парне, которую он с трудом подавил.

— Нет. Нету у меня ни папки, ни мамки.

— Сирота? Значит работаешь на кого-то богатенького. Причем судя по рукам, горбатишься не мало. — Барри невольно взглянул на свои руки. Широкие, мощные ладони покрытые жесткой, потемневшей кожей с крепкими наростами, вместо сотен сошедших мозолей. — Трудягу видно издалека, как бы ты не одевался.