Торопливо сел за стол, схватил ручку, спохватился:

— Товарищ лейтенант… слушай, никак я твою фамилию не запомню, извини…

— Зайцев, товарищ майор!

— Ну вот, а у меня все на языке вертится то Козлов, то Волков, сплошное «Ну, погоди!»… Ты пока брось печатать, сведи гражданина в туалет, да полотенце чистое прихвати, а то у нас там вечно такое висит, хуже половой тряпки…

Лаврентьев с лейтенантом вышли, Илья Трофимыч покосился на грязные вещи на столе, но трогать не стал. Записал на перекидном календаре большими буквами: «ТРЕМПЕЛЬ — ПЛЕЧИКИ». Отложил ручку, сцепил пальцы. Еще раз прокрутил в голове намеченный план допроса.

После умывания и причесывания лицо Лаврентьева стало увереннее, значительней. Оклемался чуток. Глядишь, сейчас чирикать начнет. Послушаем…

Расселись по старым местам. Майор деловито сказал:

— Так, Волков… тю, Зайцев… так на чем мы там остановились, а?

— «…при попытке ограбления и похищения», — прочитал лейтенант.

— Ага! Пиши дальше: «…гражданина…» Пожалуйста, фамилию, имя, отчество, дату рождения, адрес, где прописаны…

Лаврентьев заложил ногу на ногу, откинулся на спинку стула, продекламировал:

— Лаврентьев Игорь Константинович, родился четвертого июля одна тысяча девятьсот пятидесятого года в городе Половецке, в настоящее время прописан в городе Дальнокутске Чураевской области, Ветряки, улица Зеленая, шесть.

— Квартиры нету? — уточнил лейтенант.

— Частный сектор, — скромно ответил Лаврентьев.

С майором же происходили метаморфозы. Майор беспокойно ворочался в кресле, словно оно внезапно стало ему мало по размеру, майор открывал и закрывал рот, суетливо елозил ладонями по столу.

— Э-э… это… так это, выходит?.. Вы что же, тот самый Лаврентьев?

— В каком смысле — тот самый? — наслаждаясь, растягивал миг триумфа Лаврентьев.

— Э-э… губернатор…

— Кандидат, кандидат в губернаторы, — скромничал Игорь Константинович.

— Вот оно как выходит… — облезлый майор прокашлялся и обтер лоб потемневшим от многих стирок носовым платком. — Ну, тогда тем более! Лейтенант, Зайцев, ты гляди, без ошибок печатай! А то знаю я вас, грамотеев… Так, пиши, значит… Нет, погоди, пока не пиши… Вы простите, гражданин кандидат, давайте сначала в устной форме обрисуем ситуацию… Вы, значит, живете в Дальнокутске, так я понял? Или только прописаны?

— Не только прописан, я там действительно живу и работаю.

— Ага… Я извиняюсь…

У майора внезапно сощурились глаза, втянулись щеки, верхняя губа спряталась в рот, нижняя же, напротив, выпятилась наружу. Пальцы забарабанили по столу.

— Вы меня извините, гражданин Лаврентьев, но документы у вас есть какие-нибудь… подтверждающие личность? Мы с лейтенантом, конечно, не сомневаемся, но, сами понимаете, это ж кто угодно может себя назвать… да хоть президентом… а когда в протоколе будет номер паспорта или там кандидатского удостоверения…

Лаврентьев чуть криво усмехнулся:

— К сожалению, бумажник с документами остался у злоумышленников… Не к чести чураевской милиции, вынужден отметить…

Майор тяжело задумался. Наконец решил:

— Так! Волков, ты на чем остановился?

— «…Ветряки, улица Зеленая, шесть».

— Это… в каком смысле ветряки?

— Так называется район города, как здесь, например, Каганово или Петровское поле, — с улыбочкой пояснил Лаврентьев.

— Ага… Так, Волков…

— Зайцев, товарищ майор.

— Ну да, извиняй… Пиши: объективные данные записаны со слов пострадавшего, так как документы, по его словам, похищены напавшими… А вы, может, помните номер паспорта? Некоторые, особенно кому часто приходится платежные документы подписывать, помнят паспортные данные наизусть…

Лаврентьев усмехнулся, отбарабанил набор букв и цифр.

— Заграничный! — уважительно проговорил майор.

Вдруг резко развернулся к телефону, поклацал кнопками, закричал:

— Управление! Немедленно дать ориентировку по всем райотделам: заграничный паспорт номер…

«Ты смотри, — ухмыльнулся про себя Лаврентьев, — без единой ошибки! Говорят, такая память у туповатых бывает».

— …и удостоверение кандидата в губернаторы на имя Лаврентьева Игоря Константиновича, похищенные сегодня, считать недействительными. Предъявителей задерживать до выяснения.

Поднял голову:

— Извиняюсь, так положено. А то мало ли кто начнет выдавать себя за кандидата в губернаторы или получать деньги с ваших счетов.

— Да какие там счета! — засмеялся Лаврентьев. — Разве что заводские, так главбух сам ко мне на подпись счета носит и все наизусть знает!

— Ну, тогда хорошо, — успокоился майор. — Но раз положено, значит, положено. Ладно. Давайте перейдем уже к делу. Итак, вы пришли на Кантемировскую 67а, в четвертый подъезд…

— К знакомым. Когда я оттуда вышел и сел в лифт, на меня напали четверо неизвестных, скрутили, назвались милицией, обыскали, отобрали бумажник и обвинили в квартирных кражах. А внизу, на выходе из подъезда, началась стрельба, появились вооруженные люди, как я теперь знаю, настоящая милиция, те меня бросили и удрали.

— Ты записываешь? — спросил майор, хотя лейтенант исправно стучал по клавишам.

— Так точно! — отозвался тем не менее Зайцев.

— Что ещё у вас забрали, кроме бумажника?

— Не знаю… Может, что-то из пакета.

Майор придвинул к нему ближе заклеенный пакет, сказал:

— Так проверьте. Только внимательно, а то напутаете, мы их возьмем и вдруг не сойдется — тут же начнут на вас клепать, что сами, мол, что-то захотели украсть из служебных бумаг или ценностей, прикинулись, мол, будто вас ограбили, а после на первых попавшихся людей стали вешать ограбление. Проверьте, проверьте.

Лаврентьев отодвинул пакет:

— Да нет, этот они не открывали, я тот имел в виду…

— Так то не пакет, а сумка! Ну, проверяйте!

Гарику вдруг стало неловко вытаскивать свои вещи при посторонних людях, но тут же он сказал себе: «Тоже мне люди — менты!» Халат был на месте, и тапочки, и вся гигиеническая дребедень, не было только конвертика с деньгами. Не хотелось говорить милиционерам о долларах, но тут же мелькнуло: «Вдруг поймают тех, они покажут, что взяли доллары, эти сразу вцепятся, почему скрыл».

— Не хватает денег, — сказал он. — Были доллары в конверте, две сотни.

— А посмотрите как следует, может, где-то в вещах, — сказал майор и услужливо кинулся все перебирать и разворачивать. — Пиши, Зайцев: халат махровый мужской, бэ-у, тапочки домашние, размер сорок два, тоже бэ-у… Щетка зубная в футляре, бритва безопасная «Жиллет», двухлезвийная, с запасной головкой, щетка для волос, паста зубная импортная «Колгейт тотал», крем для бритья… А это что?

— Дезодорант, — сердито буркнул Лаврентьев.

— Все на месте?

— Как будто все.

— А что, наших денег у вас с собой не было?

— Почему же не было, были. В бумажнике.

— Сколько?

— Не помню точно, несколько двадцаток, может, штук пять, и мелочь…

Майор покачал головой:

— Может, штук пять… Это ж десять миллионов!

Лаврентьев поднял голову:

— Мне неловко, господин майор, но я все-таки директор акционерного общества, и десять миллионов, на которые и три дня не проживешь, — это для меня небольшие деньги.

— Да, — вздохнул майор, — разные у людей мерки… — Побарабанил пальцами по столу. — Опишите нападавших.

— Четверо мужчин, особо я их не разглядел, моего возраста и помоложе, один — в меховой шапке, надвинутой на глаза, его называли капитаном, ещё одного этот капитан называл сержантом, но тот был у меня за спиной, я его не видел…

— И все?

Лаврентьев развел руками.

— Рост, сложение, одежда? Кроме меховой шапки было ж ещё что-то на них?

— Кожаные куртки, длинные, до середины бедра. Рост — все крупные, выше меня, капитан чуть выше второго, что с ним был, хотя мне могло так показаться из-за шапки…

— Выше вас — на сколько?

Лаврентьев показал двумя руками сантиметров двадцать, тут же немного свел пальцы.