— Мы умрем? — глухо спросила Маша, вспомнив ответ на одну из загадок Гарафены.

— Все когда-то умрут, — туманно изрекла знахарка, внимательно глядя на руны.

Маша посмотрела на Вана, который не проронил ни слова, хмуро глядя на свою правую руку. Что-то встревожило его еще до того, как Радмила рассказала о смерти на их пути.

— Одного только я понять не могу, — знахарка на некоторое время замолкла, а потом, отняв взгляд от костяшек, посмотрела на Машу и Вана. — Когда вы родились?

— 10 сентября, — ответили оба и тут же удивленно уставились друг на друга.

— Год, — потребовал Ван севшим голосом.

— Двухтысячный, — растеряно произнесла Маша.

Мысли в ее голове путались. Ответ вроде бы был на виду, и, судя по горькой усмешке Вана, он его уже знал. Маша чувствовала себя глупой маленькой девочкой, которая никак не может вспомнить, сколько будет дважды два.

— А ваши родители? — голос Радмилы звучал отдаленно и приглушенно.

— Мы сироты, — также глухо ответил Ван. — Видимо, ее забрали в семью, а я остался. Мы были слишком маленькими, чтобы запомнить друг друга…

— Ты что, действительно в это веришь? — вдруг воскликнула девушка, когда, наконец, все же сложила два и два. Ответ ей совсем не понравился. Уж лучше бы она оставалась в неведении.

Ван беспомощно посмотрел на нее и вздохнул.

— А ты нет?

— Нет! Разве можно верить каким-то рунам? А дата — это просто совпадение. Единственное, чему я поверю, это ДНК-тесту.

— Вот тебе ДНК-тест! — Ван показал Маше тыльную сторону своей правой ладони.

Девушка непонимающе уставилась на его бледную руку. Что он хочет ей показать? Что у него тоже пять пальцев, как и у нее? Маша хотела отпустить колкость, но тут заметила две маленькие родинки на костяшке указательного пальца, идентичные тем, что были у нее.

— Да ладно, — бросила Маша, сравнивая свои родинки и родинки Вана.

— Еще у вас одинаковый цвет глаз и волос, — тихо заметила Радмила. — Да и внешне Ван раньше был похож на тебя. Жаль, что я только сейчас это заметила.

— Да не похожи мы, — отмахнулась Маша и резко встала.

Стул, на котором она сидела, покачнулся и с грохотом упал на пол. Ван молча поднял его и придвинул к столу.

— Он мне не брат! — Маша гневно указала пальцем на Вана. — Быть такого не может.

— Мне тоже это не нравится, — пробормотал Ван. — Особенно после того, что между нами было.

— А что между вами было? — поинтересовался молчавший до этого времени Игорь, за что тут же схлопотал от Ольги подзатыльник.

— За что? — заныл волколак.

— Утихни, — шикнула на него Ольга.

Не обращая внимания на Игоря и Ольгу, Маша начала нервно мерить шагами горницу, покусывая ноготь на большом пальце. Радмила собрала руны и всыпала их в мешочек. Все молчали, будто давая Маше и Вану переварить то, что они только что узнали. И все же девушка сомневалась. Ну не мог он быть ее братом, она не чувствовала этого.

Или, все же чувствовала?..

Почему она не испытывала с Ваном того, что испытывала с Халом? Почему ее чувства к нему были спокойными и тихими, словно слабый ночной ветерок, приятно обдувающий кожу? Они не были похожи на пылкие чувства влюбленного. Несомненно, Маша испытывала к Вану любовь, но не ту, что испытывал к ней он. Ее любовь была скорее дружеской. Нет, не так.

Братской.

Он — ее родственная душа. Это очевидно. Только вот он ей вовсе не возлюбленный. Он — ее брат.

Поразительно, как меняется мнение, если хорошенько подумать над чем-то. Еще несколько мгновений назад Маша не верила в то, что узнала, а теперь ей уже казалось это очевидным. Она повернулась, чтобы сказать об этом Вану, который, ссутулившись, тихо сидел на своем месте, как вдруг с улицы донесся жуткий нечеловеческий вой. Маша вздрогнула и повернулась к окну. Этот вой она никогда не забудет. Так выл в темнице оголодавший упырь.

Ван тоже встрепенулся и подлетел к окну. Отдернул занавески и громко чертыхнулся.

— Это упырь? — испуганно спросила Маша.

— Да, — ответил колдун, встревожено глядя в окно. — И не один. Понятия не имею, как она успела привести их сюда за такое короткое время…

Радмила подошла к Вану и тоже выглянула в окно.

— Она и не приводила, — сказала знахарка. — Это наши мертвецы. Вон ту только вчера в жальник11 зарыли.

— Долбаная христианская традиция, — прорычал Ван и с размаху ударил кулаком в оконную раму.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Маша.

— Смешение традиций, — пояснила Ольга за колдуна. — Хранители неосознанно привносят в наш мир изменения. Раньше мы всегда сжигали своих покойников, но потом какой-то хранитель показал еще один обряд похорон. Так, многие стали зарывать мертвых в землю.

— Дозарывались, — буркнул Ван. — У вас в подземном царстве могущественный некромант сидит, а вы отказываетесь покойников жечь! А, да что уж теперь, — колдун сокрушенно махнул рукой. — Что делать будем?

— Надеяться, что остальные, услышав вой, укрылись в своих избах, — ответила Радмила. — Внутрь упыри не пройдут, домовые их не пустят, а к утру они уйдут.

— Чтобы следующей ночью прийти снова! — добавил Хал. — Их надо уничтожить!

Знахарка подняла на него спокойные голубые глаза.

— И как же? У тебя есть при себе целый арсенал осиновых кольев?

— А я говорил, что надо готовиться!

— К войне с упырями? — громче, чем обычно спросила Радмила. — Здесь нет воинов, только мирные жители!

— Тогда почему ты не могла сделать так, чтобы и упыри не смогли войти ни в одни ворота? — спросила Маша.

Радмила устало вздохнула и тихо пояснила:

— Потому что они — мертвые. На них не действуют мои заклятия. Только осиновые колья и огонь.

Зарычав от бессилия, змей хлопнул по бревенчатой стене ладонями и сокрушенно опустил голову. Огненные волосы упали с плеч и закрыли его загорелое лицо.

— Утром пойдем в лес за осиной, — тихо сказал Игорь. — Наделаем кольев и проткнем всех покойников, чтоб больше не вставали. Надо потерпеть всего одну ночь.

Ольга одобрительно посмотрела на волколака и положила руку ему на плечо в знак своей поддержки.

— В сенях есть несколько кольев, — рассеяно сказала знахарка.

Маша подошла к Радмиле, которая наблюдала за тем, что происходит на улице, и тоже выглянула в окно. Сначала никого видно не было, лишь пустой двор и несколько горящих факелов, но потом девушка увидела скукоженную фигуру, вышедшую из-за соседской избы. Была ли это женщина, или мужчина — не понятно. Нечто передвигалось на кривых ногах и было одето во что-то драное и грязное. Оно подошло к окнам избы, из-за которой появилось, и неуверенно протянуло костлявые руки к закрытым ставням.

— Шабр мой, — сказала Радмила, указав на упыря. — На прошлой седмице закопали.

— Кто? — не поняла Маша.

— Сосед, — пояснила тихо подошедшая к ним Ольга.

Охотница присела на лавочку рядом с Машей и тоже выглянула в окно.

— Вон еще один идет, — близоруко прищурившись, сказала Маша, указав на темную фигуру у западных ворот.

— Это не упырь, — медленно произнесла Ольга. — Это человек…Кажется, Борис, охотник. Наверно, ушел в лес и припозднился…

Несколько мгновений охотница всматривалась вдаль, а потом вскочила с лавки и испуганно прошептала:

— С ним сын…

Услышав шаги Бориса и его сына, сосед Радмилы оторвался от окон и, увидев мужчину с ребенком, громко завыл. Его вой подхватили остальные мертвецы. Упырь оживился. Его глаза, которые до этого Маша не могла увидеть, вдруг загорелись красным светом. Сердце у девушки колотилось как ненормальное. Спиной она чувствовала молчаливое присутствие Вана. Его напряжение передалось и ей. Руки затряслись, во рту пересохло. Упырь рванулся к мужчине с ребенком, а за ним стремительно кинулись еще несколько существ. В свете пламени от факелов мелькнули истлевшее тряпье, кости и серая плоть. Один упырь прыгнул на Бориса и впился ему в глотку. Мальчишка вскрикнул и побежал назад, к воротам. Еще два упыря набросились на вопящего мужчину, а трое побежали за мальчиком.