— Ягодник — весьма удобный мелкий дух леса. Никто его не замечает, а он в это время видит всех и все, — довольно пояснила Гаяна.

— Я тебя уничтожу! — закричал Ван. — Я превращу тебя в пепел!

Гаяна гортанно засмеялась. Приподняла длинный подол и, ступая грациозно, словно королева, подошла вплотную к колдуну. Ван тут же отвел глаза в сторону.

— Попробуй, — выдохнула она ему в лицо.

Ван быстро отступил на шаг назад и выставил перед собой ладонь, которая засветилась черным светом. Его темные глаза, отведенные от Гаяны, пылали решимостью. Еще мгновение, и он бы атаковал ее, но ведьма вдруг ухватилась за его лицо и с силой повернула к себе. Их глаза встретились, и напряженное тело колдуна разом обмякло. Рука безвольно опустилась и повисла вдоль тела. Черный свет в ладони потух.

— Идем отсюда, милый, — заворковала Гаяна, гладя колдуна по голове. — Нам больше здесь делать нечего.

Она взяла Вана за руку и повела за собой. Маша смотрела, как колдун, ставшей безвольной куклой, послушно бредет за ведьмой. Черные глаза, всего несколько мгновений назад пылающие злобой и яростью, потухли и сделались стеклянными. В голове Маши вдруг пронеслась странная мысль: уж лучше бы он был разъяренным и необузданным, чем таким слабым и безвольным.

— Спасибо тебе, Елена, — проходя мимо дочери Кощея, бросила Гаяна. — Без тебя я бы не угомонила этого дурня. Да и девчонку не поймала бы.

— Рада помочь, — улыбнулась Елена.

— Проси у меня, что хочешь, только в пределах возможного.

Елена немного подумала и, облизнув губы, сказала:

— Про приворот мне расскажи, который ты на колдуна своего наложила. Хочу одного рыжеволосого красавца приворожить.

Гаяна хмыкнула.

— Что ж, это можно. Пришлю тебе позже весьма занятную книгу. В ней нужный заговор и найдешь.

— Благодарю, — сказала Елена и, повернувшись в сторону напуганной Маши, злобно оскалилась.

Девушка вздрогнула. Уж ни Хала ли имела в виду Кощеева дочь?..

— Эй, нечисть, — позвала вдруг Гаяна. — Схватите девчонку-хранителя!

В темноте послышалось хриплое дыхание, и Маша увидела, как к ней ковыляют тощие и нечёсаные упыри, одетые в рваные и заляпанные грязью саваны.

— Нет! Не трогайте меня! — закричала Маша.

Она начла пятиться назад, с ужасом глядя на тянущиеся к ней синюшные руки, но тут же спина уперлась в холодную каменную стену. Упыри подошли ближе и, хрипя, схватили тщетно отбивающуюся от них девушку за руки и за ноги.

— Отпустите! Отпустите! — кричала она, что есть силы. — Хал! Помоги мне! Хал!

— Заткните ее, — поморщилась ведьма.

Упыри завозились и заворчали. Один из них, самый здоровый и жуткий на вид поднял с пола камень и, оскалившись, ударил им девушку по голове.

В полумраке сырой пещеры было холодно и жутко. Свет исходил лишь от нескольких факелов, висящих на противоположной от решеток стене. Издалека слышался душераздирающий нечеловеческий вой, а рядом кто-то шептался и хихикал. Со сталактитов в деревянную миску падали капли воды.

Маша сидела на холодном каменном полу, привалившись спиной к решетке, и жадно следила за капающей водой. Ей сильно хотелось пить, но воды в миске набралось едва ли на один глоток. Кроме жажды девушку мучали страшный голод и адская головная боль. Она аккуратно пощупала затылок и зашипела от боли. На руке остались частички запекшейся крови.

Жуткий вой резко прекратился, но тут же снова возобновился. Маша положила голову на колени и заткнула уши руками. Как она могла так глупо попасться в ловушку колдуна? Почему не поняла сразу, что он прикидывался милым и добродушным Иваном? Ведь столько всего указывало на это: меняющийся голос, внезапно почерневшие глаза, запах сырости. Теперь из-за ее невнимательности Гаяна беспрепятственно сможет провести ритуал, разрушить барьер и учинить хаос в обоих мирах.

Однако самым странным для Маши было то, что возможность скорой смерти ее совсем не пугала — девушка больше боялась за друзей, которые ждали ее на берегу моря, и, наверное, уже начали тревожиться о ней. Еще она боялась за Хала, который попал в лапы коварной Елены, и за родителей, которые тоже будут в опасности, если Гаяна разрушит барьер. Вернее, когда Гаяна разрушит барьер, ведь теперь это всего лишь вопрос времени…

Тяжелая железная дверь наверху скрипнула. Кто-то вошел в темницу и тихо спустился по лестнице. Маша подняла голову и увидела Вана. Он стоял шагах в десяти от решетки, за которой сидела девушка, и будто размышлял, стоит ли подходить ближе. Растерянный, ссутулившийся и жалкий — ни следа от того уверенного и яростного колдуна, которым он был, когда сражался с Лихом, защищая Машу. Что сделало его таким? Власть Гаяны? Крушение его плана? Осознание собственной беспомощности? Маша смотрела ему в лицо, не отводя глаз и ожидая, когда он поймает ее взгляд. Но колдун словно смотрел сквозь девушку.

— Зачем ты пришел? — первой начала разговор Маша. Ее голос звучал тихо и хрипло. Из-за головной боли каждое слово давалось ей с трудом.

Услышав ее, колдун вздрогнул и тут же посмотрел на девушку. Черные глаза широко раскрылись и гневно блеснули. Он будто очнулся от сна и в два прыжка оказался рядом с Машей. Упал на колени перед ней и, протянув руки через прутья решетки, осторожно осмотрел ее голову.

— Что эти черти с тобой сделали? — зашипел он.

Растерянность и отчаяние сошли с него, как талый снег сходит весной с земли. Он снова был прежним — недовольным, хмурым и раздражительным. Почему-то эта перемена в нем подействовала на Машу успокаивающе. Лучше пусть будет таким, чем вообще без эмоций. Так он хотя бы чуть похож на живого человека.

— Упыри, — пробормотала Маша.

— Что? — отрешенно переспросил Ван, осматривая рану на голове девушки.

— Это были не черти, а упыри. Гаяна приказала меня заткнуть, и они ударили меня камнем по голове.

— Что черти, что упыри — одна мразь. Алчные и злые твари.

— А ты не такой?

Ван бросил на девушку колючий взгляд.

— Нет, не такой, если ты еще не поняла.

Поняла. Еще когда он спасал ее от Лиха, рискуя своей жизнью. Пусть он и был бездушным, но что-то человеческое внутри него еще осталось. И все же этот человек обманом хотел забрать у Маши ее душу, так почему она спокойно смотрит на него, разговаривает с ним и не прогоняет? Почему легкие прикосновения его прохладных пальцев так успокаивающе на нее действуют?

— Сиди смирно и не дергайся, — деловито велел колдун. — Я не умею залечивать раны с помощью колдовства, но в травах немного разбираюсь.

Он достал из кожаного мешочка, висящего у него на поясе, деревянную коробочку с мазью и осторожно обработал рану на голове Маши.

— Уже давно хотел это сделать, но ты была без сознания и лежала далеко от решетки.

— Давно? — переспросила Маша. — Сколько я здесь?

— Почти три дня.

Маша ахнула. Наверняка, друзья уже что-то заподозрили и начали ее искать.

— А теперь выпей это, — Ван протянул девушке пузырек с мутной жидкостью. — Снимет боль.

Маша скептически взглянула на пузырек.

— Это не отрава, — закатил глаза Ван. — Хочешь, я сделаю глоток?

Девушка помотала головой. Если бы он хотел ее отравить, то не обрабатывал бы рану.

Откупорив пузырек, Маша залпом выпила горькую жидкость. Тут же головная боль начала спадать. Откуда-то сразу же возникли силы и способность трезво мыслить.

— Больше не болит? — спросил колдун, вглядываясь в лицо девушки.

Маша помотала головой. Ван отвязал от пояса небольшой бурдюк и передал его девушке.

— Думал, ты захочешь попить…

— О да! — воскликнула Маша, хватая бурдюк и жадно вливая в себя его содержимое. — Спасибо, — сказала она, напившись.

— Твоя благодарность тут неуместна, — грустно заметил Ван. — Из-за меня ты сидишь в темнице, и скоро тебя принесут в жертву.

— Наверно, надо было сразу отдать тебе свою душу, — Маша печально усмехнулась. — По крайней мере, осталась бы жива.