– Юля.

Как прекрасно это имя, подумал Виктор, как оно ей шло – такое же небольшое, мягкое, нежное, юное, без рычащих грубых звуков и всяких старушечьих мотивов.

Дальше Виктор знал что делать. Он сейчас пересядет к этой милашке и просто начнет болтать – спросит, где она учится, куда едет, где живет и не нужно никаких этих дурацких НЛП и прочей фигни с пикап-форумов. Как прекрасно, что можно просто болтать с красивой девчонкой, которая улыбается тебе.

Виктор уже привстал, но решил сначала пропустить подростков, которые вышли из тамбура и шли по проходу в другой конец вагона.

Впереди летел парень похожий телосложением и повадками на коня. Он даже фыркал как конь. Виктор поразился его габаритам – парень был ростом не ниже ста девяноста. Последнее поколение подростков охватила волна акселерации, тем более парни были деревенскими. В отличие от Виктора, они росли на улице, играли в футбол, а не в «Доту». Питались натуральными продуктами, мигом сжигали калории, дышали свежим лесным воздухом, а не пылью из старых системных блоков.

– Да я влезу, мне похер, – крикнул на ходу парень, как раз проходя мимо Виктора, и Виктору показалось, что он даже почувствовал мощные колебания воздуха, которые производят «конские» легкие. Следом прошел безликий, похожий не смерть подросток такого же роста, но не такой крепкий. Третьим по проходу шел коротышка, ударяя пухлыми кулаками по каждому поручню на спинках сидений – парень такого же роста как Виктор, а то и меньше, но сильно коренастый. Под короткими рукавами куртки мелькали его крепкие толстые запястья. Глазенки нагло ощупывали пространство вокруг.

Проходя мимо Виктора, «коротышка» неожиданно уставился на Виктора озорным взглядом и на секунду задержавшись – потрепал Виктора по голове.

– Ха, чучело! – Крикнул он, хохоча, и тотчас умчался по коридору за остальными.

Виктор уже и позабыл, что из-за отросших волос решил соорудить прическу «Андеркат», которая в течение дня из-за влияния снегопада и попыток пролезть в отсек для красок напольного принтера «Кайосера», превратилась в нечто похожее на прическу ежика Соника.

В результате столь неожиданного проявления наглости в присутствии ангелоподобного сознания, Виктора охватила ярость.

– Идиот! – Крикнул ему вслед Виктор, полагая, что инцидент на этом будет исчерпан, но спина «коротышки», ладно обтянутая в черный бомбер неожиданно замерла перед самими дверями. У Виктора в груди что-то оборвалось и рухнуло вниз, а подросток тем временем шел обратно, щурясь в улыбке на пухловатом лице.

– Че ты сказал? – Виктор сотни раз слышал эту фразу в дешевых сериалах, роликах на ютубе, анекдотах и прочем, но впервые в жизни услышал в свой адрес и сразу ощутил неподъемный груз ответственности, который подразумевает ответ на нее.

Вспышка гнева давно угасла, и Виктору не хотелось повторять, что он сказал. Он избегал смотреть «коротышке» в лицо. Взгляд почему-то не поднимался выше его плеч.

– Вали отсюда! – Беззлобно сказал Виктор.

– Че сказал?! – «Коротышка» принялся снова теребить слегка помятые остатки «Андерката» на голове Виктора.

– Ты че, придурок?! – Закричал Виктор, пытаясь отпихнуть руки «коротышки», но это было не так просто – парень был ловок, да к тому же больно дергал Виктора за волосы.

– Ну, давай, каратэ, – парень принялся издавать визги в стиле фильмов с Джеки Чаном, нанося теперь Виктору тычки, то справа, то слева и Виктору ни разу не удалось отбить руку «коротышки». Виктор начал задыхаться от гнева и обиды, как в детстве, когда его длинный придурковатый сосед тащил через двор, чтобы «сделать свечку».

– Фу, волосы сальные! – Закричал «коротышка», принимаясь вытирать руки о куртку Виктора.

– Да отвали ты, идиот!

– Отфалиииии! – Передразнил его «коротышка».

– Давай быстрей, Смольный! – Раздался крик из тамбура.

– Да ща, тут извинится это чучело.

– Не буду я извинятся! – Буркнул Виктор, снова отпихивая руку, которая тотчас снова появилась у его лица.

– Чем пахнет? – Спросил «коротышка», сунув загорелый крепкий кулак под нос Виктору. Виктор теперь заметил мозоли на костяшках – парень занимался боксом или чем-то подобным. Может тайским боксом. Виктор поднял голову. Наглые глаза смотрели издевательски, скулы лоснились и лицо «коротышки» было хоть и юное, но грубое, как у битого деревенского кота.

Виктор почувствовал желание провалиться сквозь землю. Вырваться и убежать не позволяла гордость, хотя он понимал, что от нее уже давно ничего не осталось, и все же что-то мешало ему подняться. Может, то обстоятельство, что парень был младше его или то, что за ним сидела девушка, опозориться перед которой казалось равносильно смерти.

«Лучше умереть, чем опозориться».

А между тем к «коротышке» подошли друзья. Виктор увидел разношенные кеды сорок шестого размера, продолжая по инерции отпихивать руку, которая пыталась ухватить его то за нос, то ткнуть в лоб.

– Че он сделал-то? – Услышал Виктор конский тембр.

– Да он пидор.

– Слышь, пидорок, ты че сделал?

– Да он просто ведет себя неприлично, – сказал «коротышка» ломающимся, но на удивление четким голосом, впервые обернувшись к девушке, – в присутствии такой прекрасной дамы это просто свинство, согласись? Где тебя воспитывали?

«Конь» громко хохотнул.

– Пошли, – нетерпеливо прошипел «безликий».

– Слышь? – «Коротышка» ткнул Виктора в лоб, – че с тобой делать будем, чувырло?

– Да иди ты нахер, придурок! – Виктор продолжал тянуть лямку в безнадежной игре «Попробуй протиснуться между струй».

– Слышь, ты откуда? – Обратился «конь», глядя на Виктора, как исследователь на новый вид экзотического насекомого.

– Из Москвы. – Ответил Виктор.

– Пидорок московский.

Виктор почувствовал злость.

Ну, все! Пускай его тут изобьют, но с него хватит – он будет драться, как умеет. Может другие пассажиры вмешаются. Виктор вскочил, попытавшись схватить за руки «коротышку», но получил какой-то невероятно болезненный удар в печень, так что тотчас рухнул на скамейку. У него перехватило дыхание от боли и страха. Страха за свою жизнь. Его соседа дядю Гришу один бугай убил ударом кулака. Дядю Гришу, который всегда трепал его по голове и угощал огромными грушами.

Хохот закружил над ним.

– Хватай за ноги, – услышал Виктор. Его тотчас подхватили как пушинку и стали трясти. В перевернутом виде мелькали сиденья, грязные кеды «Адидас», подвернутые джинсы с подтеками, белое напуганное лицо девушки и «мумия» пенсионера в конце вагона, который толи спал, толи…

– Ладно, давай так, – сказал «коротышка», когда Виктора вновь усадили на скамейку. Перед глазами появилось побитое лицо. Виктор почувствовал тяжелое дыхание с примесью спирта и табака, – извиняйся перед девушкой и х… с тобой.

– За…за что извиняться?

«Юля», пронеслось в голове. Он впервые посмотрел на нее с тех пор, как до него докопались эти малолетние придурки. В ее испуганном взгляде читалась жалость. В его адрес. Это он – жалкий. Ни капли прежней симпатии. Только жалость, безусловно, она уже не видит в нем того умелого героя.

– Ты че тупой. Слышь, ты! Короче, делаем так, – деловито заговорил «коротышка», – извиняешься перед девушкой…

В это время девушка встала и попыталась уйти, но ее тотчас остановил «коротышка», преградив путь.

– Подожди-подожди, щас он извинится.

– Да пропусти меня!

«Она умеет разговаривать тоном стервы. – Подумал Виктор. – Значит, такой тон он услышал бы, если…. Битчшилд».

«Коротышка» принял наигранно-умоляющий вид:

– Ну, пожалуйста – пожалуйста, щас он извинится и пойдешь.

Девушка скрестила руки, но не села.

– Слышь, ты давай извиняйся, ты ее задерживаешь.

– За что… за…

У Виктора пропал дар речи, он стал задыхаться, и самое неприятное ему стало казаться, что он вот-вот расплачется.

– Извиняйся, или Назарыч тебе по лбу настучит своим агрегатом. Знаешь, какой у него размер.