Литмир - Электронная Библиотека

Внутреннее помещение «Клуба Paradisum» мало походило на «рай». Больше на медицинский кабинет – те же строгие на вид кушетки, тонкие стулья, стеклянные металлические шкафы. Но главное – гинекологическое кресло в углу. Странное кресло, с металлическими браслетами-фиксаторами на опорах Геппеля и кожаными ремнями по бокам верхней части спинки. От них за спинку уходили провода.

Даша с ужасом вспомнила запястья Алины и разозлилась на Катю, которая с неторопливым отвращением разглядывала все это.

– Ну чего ты встала, – потянула она ее за собой.

К облегчению Даши, дверь снаружи закрывалась на ключ. Теперь от атлета их отделяла, по крайней мере, одна закрытая дверь. Конечно, атлет при желании сможет ее выломать, но ведь ему теперь надо сначала их найти. Время теперь на их стороне.

Даша взбежала по лестнице и, ежась от холода, сосредоточилась на засовах. В принципе, пути их движения были понятны – все они сходились на центральных блокирующих скобах, которые фиксировал огромный висячий замок.

Здесь, в тамбуре помимо холода царил полумрак – работала одна аварийная лампа над головой. Сама дверь размещалась на небольшой галерее, к которой вели металлические ступеньки с поручнями и площадками наверху, которые образовывали подобие внутренних балконов. Напротив них видимо были стекла, предусмотренные конструкцией этого дома, как догадалась Даша, но все они изнутри были заложены металлическими щитами.

Пока Даша подбиралась к замку, Катя забралась на балкон и присев на корточки заглянула в небольшой просвет между краем щита и торцом оконного проема.

Даша тем временем взяла ключ coelom, крепко сжала в своей маленькой ладони и дрожащей рукой вставила в замок. Ключ вошел как нож в масло. Она ощутила податливость механизма при легком давлении, но провернуть его не успела – справа ей энергично замахала Катя.

Девушка повернула голову.

– Не делай этого! – Скорее прочла по губам, чем услышала Даша.

Катя приложила палец к губам и поманила Дашу к себе.

Даша не двигалась – так и замерла, держась за ключ coelom, торчавший из висячего замка.

Что ее могло так напугать? Рука Даши, державшая ключ чуть дернулась, и Катя судорожно замотала головой.

– Не открывай! – Прошептала девушка, пальцем показывая на угол окна.

– Что там? – Так же тихо прошептала Даша, хмуря брови.

– Посмотри. – Опять прочитала по губам.

Даша опустила руку, подошла, чувствуя запах катиного шампуня. Катя посторонилась, уступая место, и ее холодные мокрые волосы скользнули по дашиной щеке.

Даша заглянула в зазор. Фрагмент улицы. Ничего особенного. Глухая ночь. Небольшой дворик – судя по причудливым фронтонам небольшого флигелька – явно район исторической застройки где-то в центре, фонарь, редкие снежинки, припаркованный в углу дворика белый сияющий мерседес, банкомат незнакомого банка, встроенный в стену у тяжелой двери с крыльцом. У Даши участился пульс. Как же ей хотелось туда, на улицу. И все же. Что-то не так. Но что?

– Видишь? – Прошептала Катя.

– Вижу что? – Сердито переспросила Даша.

– Да смотри же!

Даша снова посмотрела и на этот раз… Тихий разговор. Очень тихий. И очень близкий. Между ними стена и не больше метра. Даша поняла, что стоят у главной двери.

Короткие фразы, едва различимые. Один четкий мужской, второй поддакивающий. По две фразы и снова тишина. Если бы не эти голоса, то… Но может быть, они пришли спасти их? Увиденное так умиротворяло. Уютный дворик, за невысоким каменным забором – сияние желтых московских фонарей среди заснеженных берез. Там дальше, наверное, какой-то переулок. Фрагмент старинного розового здания, осевшего окнами первого этажа до уровня цоколя. И живое дыхание Кати совсем рядом. Что же делать? Она поняла, что только ей принимать решение. И она сейчас отвечает не только за себя. Но кто они? Охранники атлета? Тогда почему шепчутся? А может подчиненные отца, наконец, нашли ее? А если с ними заговорить? Но ведь они могут обмануть. Даша запуталась.

Она хотела поделиться сомнениями с Катей, но ужас снова сковал, разом уничтожив все иллюзии и надежды. Прямо перед ней прошли ноги – огромные, как у всех от кого сегодня в метро исходила угроза, и как ей показалось – облаченные во что-то тяжелое, наподобие сухого гидрокостюма и то, к чему она уже привыкла – хищное, сверкающее как панцирь ядовитого членистоногого – иностранное автоматическое оружие. А в следующую секунду весь их тамбур утонул в реве. Из недр подземелья к ним неслось чудовище. Топот сотрясал перекрытия. Даша ощущала вибрацию даже здесь – на балконе.

Рев накатывал волнами. После первой волны слух уловил легкое постукивание за дверью. Там – они. Действуют по своему коварному замыслу. Никаких сомнений. Что же делать? Не в силах решить столь неожиданно навалившуюся дилемму, Даша попыталась забиться в угол, но перед глазами возник уплывающий на лодке черноволосый мальчишка из смутных детских грез, а затем, почти сразу вспомнилось медленное дыхание его взрослого воплощения за широким пилоном на «Площади Ильича», когда она потеряла комодского варана и запаниковала.

Даша рывком бросилась к двери, провернула ключ coelom. Дверь за спиной треснула от мощнейшего удара. Катя завизжала так, что заложило уши. Даша провернула ключ еще раз. Замок открылся и упал под тяжестью основания. Дверь за спиной разлетелась. На Дашу упал свет и жар. Засовы открыть она не успела.

Глава 17

Пустовалов шел по узкому коридору навстречу черному облаку – он не знал зачем и не чувствовал угрозы, ноги сами несли его. Под ногами скрипел песок, как на той заброшенной стройке, где чуть раньше он разбил себе голову, не сумев допрыгнуть до края бетонной плиты. И он знал, что здесь песок точно такой же. Более того – это тот же самый песок. Там кварцевая толща скрывала бетонное основание гигантского ангара, успевшего состариться, оставаясь при этом недостроенным. Здесь под песком пол тоже был светло-серый, и такие же блочные стены. Стены были сдвинуты, делая коридор неестественно узким, в нарушение всех строительных правил. Каждые пятнадцать метров проход освещала тусклая, забрызганная строительным раствором лампочка на двадцать четыре ватта. Их оставалось всего девять – до тьмы. Минуя пятую, Пустовалов услышал детский плач. Его он тоже слышал раньше. Пустовалов опустил взгляд и увидел движение собственных ног. Шаги были непривычно мелкими и быстрыми: левый кроссовок, правый кроссовок. Он едва успел заметить советские фиолетовые «адидас» на ногах – те самые с тремя белыми полосками по бокам, от которых после долгой ходьбы синели ноги. А вот звуки шагов он едва слышал, как будто уши были заложены ватой. Рядом с правым кроссовком, в песке мелькнуло что-то черное. Пустовалов остановился, ощущая, как подкатывает редкое, но опять же – знакомое чувство. Чувство, которое испытывают лишь те, кому сильно не повезло в жизни перед тем как с этой самой жизнью расстаться. Чувство, которое обычных людей лишает дара речи, рассудка и возможности двигаться. Его физическое пребывание здесь походило на движения в воде – звуки отдалялись, мысли тяжелели и стопорились, как ржавые шестерни и, несмотря на усиленную работу мышц, привычные быстрые движения ему не давались. Пустовалов нагнулся, вытащил из песка кусок черного ножовочного полотна, ощущая, как густая теплая жидкость усиливает давление. Теперь он как муха в паутине. Пустовалов двигался дальше – будто шел по дну бассейна. До тьмы оставалось всего три лампочки. В этот момент всегда начинал подкатывать чуждый ему страх. Сначала в виде слабой пульсации похожей на зубную боль, которая стремительно разрастется и к моменту, когда останется одна лампочка, превратится в огненный кошмар. Вот тогда-то он и потеряет власть над собой.

Высокий человек, к которому перейдет власть, обитает в темноте за черным облаком. Это странное состояние раздвоения происходит с Пустоваловым всегда в этом месте. В одном теле пребывает лишенная памяти реинкарнация самого себя и пассивный зритель. Детский плач причинял уже почти физическую боль – Пустовалову хотелось зажать уши, но это оказывается не так просто, если ты владеешь только половиной собственного тела. Ты чувствуешь сопротивление чужой воли, в которой концентрируется нечто невежественное и величественное. Огромная тупая сила саморазрушения, которую всегда презирала вторая половина Пустовалова. Сейчас ему хватило сил лишь взглянуть на полотно. На почерневшей линейке он увидел засохшую кровь. Черно-бурые пятна в той части у основания, которое он когда-то сжимал. Практически все полотно на всю толщину его тогдашней ладони. Сквозь плач прорывались едва различимые слова. Он молил о пощаде. Он не знает, что трехметровый человек питается этими словами. Там не один Гарик. Вадим уже не может кричать, у него нет голосовых связок, и черный человек уже почти сожрал его. Одна лампочка… Тьма впереди ожила и потянулась к нему.

43
{"b":"767359","o":1}