Была еще одна вещь, которая беспокоила Пустовалова – несмотря на все свои усилия, он так и не смог узнать, кто стоит за Ясином.

Движение за стеклом прервало поток невеселых мыслей.

В паре метров от капота его «БМВ Х5» грациозно выгнувшись в охотничьей позе, нюхала воздух черная кошка. Пустовалов включил ближний свет фар. Кошка подпрыгнула, и изящно перемахнув через бордюр, растворилась во тьме перелесья.

Пустовалов посмотрел ей вслед. Снег кружил, оседал на деревьях, земле и асфальте, разъедая успевшую надоесть густую ноябрьскую мглу. Пустовалов не любил мглу. Когда он надолго оставался с ней наедине, то рано или поздно перед глазами появлялся старый гаражный блок, осевший в рыхлом суглинке на окраине подмосковной Кубинки. Начало девяностых. Очертания грязной кирпичной коробки, ушедшей на метр под землю, конечно не из-за особенностей подмосковных почв, а из-за неправильной кладки опорных стен, выложенных при устройстве скрытого подвала – эта картина появились и сейчас.

Пустовалов зажмурился и, открыв глаза, увидел высокую фигуру Басурова на фоне перелеска. Полковник неуверенно ступал по свежему снегу, на ходу затягивая брючный ремень. Теперь в нем ничего не оставалось от опытного переговорщика.

Пустовалов приглушил радио и перегнулся над «торпедой», чтобы открыть полковнику дверь.

Терпкий запах одеколона, смешанного с табаком и морозом наполнил салон.

– Ты чего фары врубил?

– Из-за кошки.

– Черной?

– Вы говорили, что не верите в приметы.

Хотя разница между ними была всего десять лет, Пустовалов называл полковника на «вы» и в этом был исключительно практический смысл. Пустовалов вообще избегал других смыслов, когда дело касалось работы. На переговорах с Ясином он не хотел привлекать лишнего внимания, и роль помощника Басурова его вполне устраивала.

Полковник кисло улыбнулся.

– Хочешь примету? Я там чуть в люк не провалился. Представляешь? В лесу. Может бомбоубежище заброшенное? – Басуров рывком рванул молнию на куртке и скривил лицо, будто у него сильно болел живот. – И еще, на той стороне машина ментовская стоит.

Пустовалов молчал. Басуров, очевидно, ждал от него другой реакции.

– Что скажешь?

Пустовалов покачал головой.

– Я, правда, не разглядывал особо. Может, дэпээсники?

– Нет.

Басуров посмотрел на Пустовалова, прищурился.

– Эх, Саня. Встань ты на правильную дорожку, из тебя вышел бы неплохой военный. Ты хоть служил?

Вместо ответа, Пустовалов подобно пилоту перед взлетом стал включать тумблеры над головой.

– Ну, да, – усмехнулся Басуров, – мелочь, поди, тырил, потом чего покрупнее. Родители что ли алкашами были?

– Я из детдома, – ответил Пустовалов, заводя мотор.

– О чем и речь. – Вздохнул полковник. – Только такие и пролезают. Причем с обеих сторон, что интересно.

– А вы с какой стороны лезете?

– Все шутишь, Саша, а я ведь тебя и твоих продажных ментов закрыть могу надолго.

Полковник почесал лоб и глянул на плоский хромированный блок, прикрученный к боковой стойке, на котором Пустовалов щелкал тумблерами.

– А это что?

– Конструкторские доработки.

– Думаешь, я совсем тупой? Я про руку. Покажи.

Пустовалов развернул ладонь. Два резких параллельных шрама пересекали кисть по пальцам и нижней части ладони.

– От чего?

– Ножовочное полотно.

– Ручное? По металлу?

Пустовалов кивнул и прищурился от чего огромные глаза его стали сплошь черными.

Полковник покачал головой.

– Гнилые вы люди, что ни говори. Я девять лет прослужил в отделе техконтроля. Не бывает ручного полотна такой ширины. Колись, отчего это. В чужую берлогу залез?

Пустовалов приподнял уголок рта – он уже понял, что полковник Басуров больше не сможет сидеть молча.

– Послушайте, по поводу Ясина…

– Я к нему по вашим уголовным кличкам обращаться не буду! – Разозлился Басуров, обнажая волнение.

– Это имя, но он не обижается, если его называть Яковом.

«Еще не поздно», мелькнула мысль в голове Пустовалова.

На этот раз он серьезно посмотрел на Басурова. На пятой секунде полковник сдался.

– Ну. – Произнес он вполголоса. – Чего нам опасаться?

Пустовалову очень хотелось соврать, но, увы – от этого стало бы только хуже.

Упругая загорелая кожа натянулась, обнажив ряд ровных зубов и ямочки на щеках Пустовалова.

Басуров вымученно усмехнулся.

– А ведь это просто бизнес. Товар – деньги. Деньги – товар. Вин-вин, как говорится.

Пустовалов покачал головой.

– «Просто бизнес» это продавать чебуреки или менять бабушкам смесители. Посмотрите на это иначе. Как на профессию со своими побочными явлениями.

– Послушай, я не вчера родился, – полковник заерзал в кресле, – я не это хотел от тебя услышать.

– Вы знаете, зачем вы здесь. Просто делайте, что должны и будете в шоколаде. Вы же этого хотели.

Полковник молчал. Его вытянутый профиль оттенял тусклый свет фонаря за окном. Наконец, он вздохнул, повернулся и, глядя в бардачок, сказал:

– Да пошли они все.

– Так-то лучше.

Где-то вдали пронзительно завыла сирена. Черный «БМВ Х5» мощно тронулся, пересек дорожку кошачьих следов, повернул и через тридцать метров уперся в высоченные автоматические ворота с небольшим кирпичным КПП.

Пустовалов повернул голову. В свете фонаря его бронзовое лицо в обрамлении темных волнистых волос выглядело особенно мужественным. Басуров устало смотрел на него, не отрывая затылка от подголовника.

– Слушай, насчет этой… Проблемы.

– Я не знаю. – Быстро сказал Пустовалов и просигналил.

– Поверь, мне так будет проще.

– Я и в самом деле, не знаю, – простодушно повторил Пустовалов, оглядывая верхнюю кромку ворот, увенчанную рядом шипов из тонкой арматуры.

Пустовалов посмотрел налево. Бетонный забор за КПП уходил во тьму перелеска, густая колючая проволока плотно клубилась над ним. Над воротами он заметил две камеры: одна была направлена на въезд, вторая на вход в КПП.

Пустовалов снова пожалел, что не нашел время изучить карту местности. Он слишком торопился последнее время.

– Я дам условный знак, когда сам пойму.

– Условный знак?

– Ну да, скажу, например… Например, «первый снег».

– Первый снег?

– Первый снег – это кодовая фраза. Идет?

– Ребенок, – неожиданно сказал Басуров, глядя в окно.

– Что?

– Твоя ладонь. – Басуров повернул голову, посмотрел на Пустовалова. – Ты был ребенком.

Пустовалов опустил взгляд на правую ладонь с двойным шрамом и сжал ее в кулак.

Заскрежетали шарниры. Массивная металлическая панель отъехала в сторону, открывая заставленный машинами двор перед торцом четырехэтажного здания.

По привычке Пустовалов не спешил въезжать, словно ждал приглашения.

Из-за ворот, со стороны КПП вышел крепкий охранник. Через пару секунд слева возник его брат-близнец, ростом на полголовы пониже, и замахал рукой – дескать, въезжай. В ярком ксеноновом свете под короткой стрижкой мелькнуло расплавленное ухо.

Пустовалов кивнул и медленно тронулся. Въехав, он сразу остановил машину, игнорируя бородача, который энергично тряс медвежьей рукой в направлении мусорного контейнера.

Пустовалов оглянулся. Ворота быстро закрывались. Мозг привычно заработал.

– Ну, чего ты? – Подал голос полковник Басуров. В темноте салона сверкали его глаза.

– Хотят, что бы мы там припарковались.

– И?

Вместо ответа Пустовалов резко рванул с места. Мощный автомобиль выкатился на середину двора, и, затормозив в миллиметре от хромированного «Хаммера», втиснулся задом между двух машин прямо посередине площадки, оставив переднюю часть на проезжем пути. Все это он проделал за пару секунд. От тьмы под козырьком тамбура отделилась фигура в пальто.

– Саня…

– Выходите быстрее! – Сказал ему Пустовалов.

Сам он уже выбирался из машины. Движения его приобрели неожиданную резкость.