Очередную атаку меча Белы я, правда, смог встретить ответным выпадом. Но удар вышел настолько сильным, что сабля вылетела из моей уставшей, уже начавшей болеть руки. И отлетев на несколько шагов, со звоном упала на каменные плиты пола.

Да что там сабля! Меня самого отбросило на шаг. И не устояв на ногах, я рухнул на пол. Ушибся, естественно. Понимая, что ушиб этот будет наименьшей из моих неприятностей.

Бела торжествующе расхохотался, шагнув ко мне и занося меч над головой на манер дубины. Готовясь покончить со мной одним ударом.

— Радуйся, парень, — заявил он, — твоя душа… как и тело, мне без надобности. Ты противник достойный… такого в упыря превращать, что красотку в лохмотья рядить. Так что я тебя просто убью. Можешь помолиться напоследок… тому, в кого ты там веришь. Все равно… я-то знаю… ждет тебя только Тьма!

Внезапно мое ухо уловило едва заметный звук. Зато знакомый. Свист прорезающего воздух арбалетного болта. Вскоре и сам болт показался — интересно, кто его выпустил? И попал… нет, не в глаз Безбожнику, как я ожидал. Но со всей скоростью врезался в Кристалл Душ. На лету выбивая его из рукояти меча.

— Что?! — мгновенно изменился в лице Бела. И я с удовлетворением заметил испуг в его голосе.

Не заставили себя ждать перемены и для меча. Безупречная сверкающая сталь, будто выкованная вчера, стремительно покрывалась пятнами ржавчины.

— Нет… нет, только не это, — залепетал граф. И, опустив меч, а про меня и подавно забыв, потянулся за Кристаллом Душ.

Сам камушек, приземлившись, запрыгал по полу, не даваясь в руки прежнему владельцу, удаляясь от него.

Бела вообще отбросил меч, чтоб не замедлял своей тяжестью. Метнулся вслед за Кристаллом. Но его опередил Драган. Оттолкнув замерший, как статуя труп Гайду и наступая сапогом на его отрубленную руку (пальцы еще отчетливо хрустнули), мой напарник рывком подскочил к Кристаллу, на ходу отпихивая с пути уже графа.

Подхватил камушек. И не придумал ничего лучше, чем швырнуть в ближайшую стену.

Точнее, метил-то Драган в стену, но попал в одно из витражных окон.

Кристалл Душ пробил витраж с легкостью. Разноцветные стекляшки осыпались, и в комнату хлынул настоящий солнечный свет. Не сдерживаемый и не искаженный адскими картинками.

А Бела Безбожник… нет, не сгорел и не расплавился под этим светом, и даже не истлел за мгновение. Такое, увы, с нечистью бывает разве что в бабкиных сказках. Не говоря уж о том, что граф — все же не совсем нечисть. Но ближе к миру живых. Просто слишком в нем задержался. Как засидевшийся гость.

Бормоча на ходу бесконечное «нет-нет-нет-нет-нет», Бела подскочил к разбитому окну. Высунулся наружу — неужели надеялся поймать Кристалл на лету? Да так и простоял, делаясь с каждым ударом сердца все старше, сморщиваясь и горбясь. Пока наконец не рухнул замертво.

Продолжил стремительно стареть и его труп. Иссыхала и словно сдувалась плоть; облезала, открывая кости. Меньше минуты прошло по моим внутренним ощущениям — и вместо грозного чародея на полу перед окном лежал чистенький, словно обглоданный, скелет. Только что облаченный в черное, похожее на рясу, одеяние.

Скелет. Как и должен выглядеть человек, умерший около века назад.

Я отвернулся, обводя взглядом комнату с витражами. Труп Шандора Гайду тоже был теперь всего лишь трупом, валяющимся на полу. Безмятежно, как подобает мертвым. По-видимому… я, по крайней мере, надеюсь, что Кристалл разбился-таки, выпав с высокой башни и грянувшись о скалу. Да, насколько я знаю, подобные камушки очень твердые. Тверже металлов, пожалуй. Но твердость и прочность — все-таки не одно и то же. Стекло вон тоже твердое.

Короче, Кристалл разбился. И душа Гайду… как и множество других душ, захваченных Белой, наконец упокоились с миром. Такая у меня была надежда. Не лишенная, думаю, оснований.

Из живых в комнате оставался лишь Драган — стоял, опустив саблю и улыбаясь. Хоть улыбка и выходила несколько робкой, смущенной. Будто не верил, бедолага, что мы победили.

Лишь Драган… а еще Мирча. Паренька я приметил возле лестницы. Еще более смущенного. В руке он держал арбалет — кстати, разряженный.

— А ты чего здесь? — удивленно вопрошал я.

— Так это… — мямлил скромный герой дня, от осознания содеянного, видно, совсем растерявшийся, — увидел, что вы побежали куда-то. Не понял, почему. Битва же. Решил, что не просто так… просто так вы бы не побежали, остальных не бросили.

Ну прямо в краску меня вогнал таким доверием! Как щенок, которого с улицы принесли и покормили.

— И вот, — закончил Мирча, — следом пошел. Ну так… потихоньку. Чтоб на глаза не попадаться. А потом вижу: вы… и граф Бела тоже.

— Что ж, — сказал ему Драган, — хорошо, что подошел. Будто судьба тебя послала. И да: метко ты стреляешь. Удивлен. Небось и в муху можешь из арбалета попасть.

Паренек уж совсем смутился от такой похвалы. Стоял молча, ковыряя пол носком башмака.

— А меня больше другое удивляет, — не мог не заметить я. — Как у тебя рука на Белу-то этого вашего поднялась? Ты ж… я помню, вроде восхищался им. Чуть ли не боготворил.

— Да, все так, — не стал отпираться Мирча, — да только от графа я никакого добра не видел. А вы вот меня спасли. Не думаете же, что мне хотелось упырем стать… как и бурдюком крови для стриг? Вот я и решил отплатить вам тем же.

И где-то на этих словах с паренька слетела прежняя скромность. Плечи расправились. Мирча даже выше стал казаться.

— А… и вот еще что, — добавил он, немного помолчав, — я ведь не в графа стрелял все-таки. В меч.

Мы с Драганом усмехнулись в ответ дружно. А я еще подумал, как полезно порой бывает спасти чью-то жизнь.

Похоже, Кристалл разбился и впрямь, выпустив плененные Белой души. Потому что, когда мы спустились обратно в зал, никаких стриг там уже не было. Только груды мертвых тел. А среди них — горсточка живых ополченцев. Каковых осталось всего полдесятка. Окровавленных и, кажется, ошеломленных оттого, что еще дышат.

От них я узнал, что в какой-то момент стриги перестали нападать. И одна за другой попадали на пол. Не то, как признал один из уцелевших бойцов, ему и остальным бы несдобровать. Лежали бы сейчас рядом с поверженными боевыми товарищами да тварями, которых зарубить успели.

— А Гайду где? — спросил еще этот словоохотливый боец, не иначе вспомнив про предводителя и теперь озираясь в поисках его. — Не видели?

— Погиб, — коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности, — сам видел.

— Ну и что теперь? — вопрошал другой боец. Да почему-то еще посмотрел на меня с надеждой и ожиданием.

Тоже видать понимал, что любому боевому отряду нужен командир. И командира этого, услышав о гибели Гайду, теперь почему-то увидел во мне.

Впрочем, я тоже решил его не разочаровывать.

— Теперь, — сказал я ему да всем остальным заодно, — надо бы обыскать замок. Найти наконец сокровища, о которых Гайду нам пел.

— Может, насчет них он и преувеличил, — предположил еще Драган, — но едва ли граф был беден. И успел все промотать.

— Сокровища — это хорошо, — сказал один из ополченцев, другие тоже оживились. — Тем более нас теперь мало, и каждому большая доля достанется.

— Ага, — радостно подхватил его собрат по оружию, — и с Гайду делиться не надо. А то ишь чего придумал — себе половину захапать.

Вот так вот, посмеиваясь да обмениваясь неуклюжими шуточками, мы пошли обследовать помещения замка. Веселые от предвкушения и облегчения.

А где-то полгода спустя в контору ростовщика Ласло, что в Надгорице соседствовала с самой ратушей, пожаловал богато одетый господин. Шагнул на порог, выбравшись из подвезшего его экипажа.

У входа чуть не натолкнулся на одного из сыновей Ласло. Здоровяк, тот еще пытался выглядеть грозно. Однако на деле представлял собой просто очень большого увальня, которому только тяжести поднимать, развлекая публику на деревенской ярмарке.