С древности отцы Церкви в день Собора в честь двенадцати апостолов произносили поучения. Так, святитель Иоанн Златоуст в своем похвальном слове собору апостолов говорит: «Двенадцать апостолов избраны, и ни один из них не остался не увенчан. Здесь Петр просвещает Рим; там Павел благовествует миру; Андрей вразумляет мудрецов Эллады; Симон научает богопознанию варваров; Фома убеляет крещением ефиоплян; кафедру Иакова чтит Иудея; престол Марка объемлет Александрию Нильскую; Матфей и Лука пишут Евангелия; Иоанн Богослов и по смерти своей, как живой, врачует Ефес; Варфоломей руководствует ликаонян; Филипп спасает чудесами Иераполь. Все они не перестают всюду благотворить всем. В гробах своих они оставили свои нетленные мощи. Будучи теперь врачами мира, они станут под конец его судьями».

Не все из апостолов, перечисленных святителем Иоанном Златоустом, принадлежат к числу двенадцати. Тем не менее с глубокой древности некоторых из семидесяти апостолов, например евангелистов Марка и Луку, Церковь прославляет равночестно с двенадцатью, называя всех евангелистов славными и всехвальными апостолами.

В IX веке святой Феофан, митрополит Никейский, сложил канон в честь двенадцати апостолов, и ныне поемый Православной Церковью в день Собора их.

В день Собора двенадцати апостолов Церковь особенно прославляет «каменя веры» – апостола Петра – и Павла, «и с Павлом весь дванадесяточисленный собор»[83]. На литургии в день Собора двенадцати апостолов возглашается то же Апостольское чтение, что и 14 ноября, в день памяти святого апостола Филиппа. Евангелие этого дня (Мк. 3, 13–19) благовествует об избрании двенадцати апостолов.

Господь поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами (Еф. 4, 11). Итак, четверо из апостолов Господа нашего Иисуса Христа называются евангелистами, то есть благовестниками. Слово «евангелист» обозначает иногда и вообще благовестника или апостола (см.: Деян. 21, 8). Однако преимущественно оно усвоено Святой Церковью четырем авторам святого Евангелия – Матфею, Марку, Луке и Иоанну.

Из них первый и последний принадлежали к числу двенадцати, а остальные – семидесяти апостолов. И хотя апостолы из лика семидесяти не называются славными и всехвальными, но евангелисты Марк и Лука, ради великой славы святого Евангелия, при чтении их Благовестия также именуются славными и всехвальными.

Четыре символических фигуры человека, льва, тельца и орла, под которыми в первой главе Книги пророка Иезекииля и в четвертой Апокалипсиса представлены Херувимы, духовно означают, по изъяснению Церкви и святых отцов, четырех евангелистов. Ангелоподобный человек, обыкновенно изображаемый рядом с евангелистом Матфеем, означает, что этот евангелист обращает особенное внимание в своем благовестии на воплощение Иисуса Христа, сына Давидова, начиная свое Евангелие с перечисления предков Иисуса Христа, из рода которых произошел Он по Своему человечеству.

Евангелист Марк имеет своим символом льва[84], потому что рыкание этого зверя есть приличное применение к первым словам Евангелия, содержащим проповедь Иоанна Крестителя, который был гласом вопиющего в пустыне. Евангелист Лука изображается с фигурой тельца. Это жертвенное животное, приносимое в Ветхом Завете при посвящении священников и при жертве о грехе (см.: Лев. 4,8,14), ближайшим образом указует на служение священника Захарии, рассказ о котором составляет начало Евангелия от Луки. Наконец, парящий орел усвоен евангелисту Иоанну в знак особенной высоты учения, которым Евангелие от Иоанна и начинается, и все исполнено.

Символические лица на изображениях евангелистов, заимствованные от Херувимов (см.: Откр. 4, 6–8), на которых Бог таинственно сидит и лица которых обращены на четыре стороны, внушают, что четыре Евангелия, всюду дышащие нетлением и животворящие человеков, – это неумолкаемые благовестия о Господе, сидящем на Херувимах и явившемся на земле для спасения всех человеков.

Четыре евангелиста, так же как и прочие апостолы, – непререкаемые свидетели Божественной истины, по слову Самого Господа: Вы же свидетели сему (Лк. 24, 48). Таковыми они действительно и были. Они сами говорят: Мы не можем не говорить того, что видели и слышали (Деян. 4, 20). О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши… возвещаем вам (1 Ин. 1,1–2).

Евангелисты писали при жизни многочисленных очевидцев – христиан, иудеев и язычников – в разных странах, хотя неодинаковым образом, но и не противореча один другому (см.: Лк. 1,1–3). «Если бы все, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – сказали бы обо всем, мы не всем бы внимали прилежно, так как и один мог бы научить всему. А если бы все обо всем говорили различно, тогда не открылось бы отличное их согласие. Поэтому они много написали, и все вообще, и каждый особо»[85].

Если по закону при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится дело (Втор. 19, 15), то сколь непреложна та истина, которая возвещается свидетельством столь многих учеников Христовых, апостолов и евангелистов, самовидцев Иисуса Христа, и свидетельством всей Христианской Церкви, находящейся под солнцем!

Нелепые клеветы иудеев, нападки языческих философов, лжеучителей христианских и многих других на святое Евангелие, легкомыслием и неведением увлеченных к неверию, и немалое число подложных Евангелий оказались не в состоянии ни подавить, ни затмить небесной истины Евангелия. Не свидетельствует ли это о том, что оно имеет неопровержимую силу всемирной Божественной истины, которой многие, по слепоте ума и нечистоте сердца своего, не видят и не ощущают, но которая никогда не затмевается и сияет везде?

Святой апостол и евангелист Матфей принадлежит к числу двенадцати апостолов и в Писании называется также Левий (см.: Лк. 5, 27). Святой Матфей – брат святого апостола Иакова Алфеева. До своего призвания в апостольство он был галилейским мытарем, то есть сборщиком податей. Господь узрел его, сидящего у сбора пошлин, и призвал: Следуй за Мною. И он, оставив все, встал и последовал за Ним (Лк. 5,27–28).

После этого он сделал для Господа в доме своем большое угощение (Лк. 5, 29). Во время этого обеда великое множество мытарей, близких Матфею по родству и занятиям, возлежали со Иисусом Христом. Господь окружен был тогда не только Своими учениками, но и мытарями и грешниками. Это, может быть, оскорбило книжников и фарисеев, и они начали упрекать учеников за Учителя, говоря: Зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками?

Этот упрек услышал Сам Спаситель и кротко ответил фарисеям: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию (Лк. 5,30–32). Фарисеи замолчали, но тут же вмешались ученики Иоанна Крестителя, бывшие там, и предложили Самому Господу новый вопрос: почему ученики Его не постятся, тогда как они сами и фарисеи постятся много?

Спаситель ответил и сим совопросникам и открыл им в притче, что теперь не время поститься ученикам Его: они еще не приготовлены к истинному посту. Можете ли заставить сынов чертога брачного поститься, когда с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни. При сем сказал им притчу: никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой одежды; а иначе и новую раздерет, и к старой не подойдет заплата от новой (Лк. 5,34–36) и прочее.