— Да.

Скривившись, я расстёгиваю пуговицу с молнией и спускаю джинсы с одной ягодицы. Возможно, под звук скрипящих челюстей Яна, но это мне могло и показаться. Укол не занимает и минуты, так что Вова очень быстро помогает мне одеться, забирает упаковку от шприца и ампулу и молча выходит за дверь.

Наверное, это плацебо, но легче становится просто от самого факта укола. Потянувшись, чтобы вернуть джинсы на место, я чувствую чужие руки. Одним слитным движением Ян справляется без меня, но застегнуть молнию я ему не даю. Слава богу не при смерти.

— Как ты? — Обеспокоенный, он сидит рядом с кроватью на корточках, и от дикого желания разгладить недовольную морщинку на его лбу сводит пальцы. Неожиданно.

— Жить буду, — не весело улыбаюсь я в ответ.

— Расскажешь?

— Не уверена, что хочу, чтобы ты знал. — Мой вздох относиться в основном к собственному прибабахнутому сознанию, которое нашло способ отвлечься от боли.

Никогда не замечала вот эти светлые прожилки в глазах Яна. И широкий тёмный ободок по краю радужки тоже.

— Тогда расскажи про детей, — он заставляет меня напрячься. — Как ты нашла «Спутник»?

— Откуда ты… А, да. — Моя вредность сегодня молчит и, подумав, я решаю, что это мало похоже на секрет. — Я не находила «Спутник», я вышла на Марию Николаевну, а остальное стало делом техники.

— Как?

Вот просто взять и рассказать?

— Ты можешь лечь. — Мелькнувшее на его лице изумление, несмотря ни на что, веселит.

Но Ян не из тех, кому нужно повторять, поэтому, за раз сгрузив препараты на тумбу с моей стороны, он ложится на другой край кровати. Скривившись от резкой, но уже не режущей боли я осторожно переворачиваюсь лицом к нему.

Лежим. Ян, положив голову на локоть, смотрит на меня. Я, сложив под щекой ладони, на него. И никто из нас не чувствует ни неловкости, ни желания. Я так точно, хотя мои реакции заметно притуплены лекарствами и всем остальным.

— Давай в больницу? — не выдерживает он.

— Я недавно оттуда, до утра могу и потерпеть. — Улыбка получается спокойная, словно меня ничего не беспокоит.

С другой стороны, так и есть. Во мне зреет иррациональное, ничем не обусловленное, чувство безопасности. Я просто знаю, что рядом с ним мне разве что метеорит на голову рухнет, потому что всё остальное Ян решит, разрулит и организует. Очень странное ощущение. Почти как с Киром, но там полюс восприятия обычно другой, а здесь…

Здесь Ян смотрит на меня и легко улыбается, хотя веселья во взгляде нет.

— Ты на меня так смотришь…

— Как? — Я бы тоже легла на локоть, но, пока не подействует обезболивающее, приходится быть паинькой.

— Как будто первый раз видишь. — Ян тянется и аккуратно откидывает за спину мои волосы.

Случайное касание прохладных пальцев по щеке заставляет меня замереть, с трудом сдерживаясь, чтобы не прикрыть глаза. От удовольствия? Ничего не понимаю. Откуда во мне вылезло всё это? Да, когда-то я любила Яна, но это было семь лет и много мужчин назад. В числе которых был и Андрей, заставивший поверить в свою безграничную любовь.

— Я…

— Ян! А я везде тебя ищу!.. — Резко распахнувшая дверь, Аня спотыкается взглядом о меня и меняется в лице. — Извините, я не думала… Я… — не придумав ничего лучше, она захлопывает дверь под наши одинаково изумлённые взгляды.

— Сходи к ней, спроси что случилось. — Отвратительные слова, но я чувствую, что правильные. Может, хоть ему повезет, и Аня окажется той самой…

— Разберутся без меня, — упрямо дёргает он подбородком.

— А если что-то срочное? Начальник ты или кто! — фыркаю я. — И, вообще, ты в ответе за тех, кого обидели.

— Срочное здесь? — подняв бровь, показательно обводит спальню он. — Не смеши.

— Значит, сходи ради меня, если не хочешь ради своих коллег. — А вот эта самоубийственная настойчивость во мне откуда?

— Алиса… — недовольно качает головой Ян.

— Иди, Ян. Это твоя команда и приехали они сюда по твоей инициативе, — вздохнув, я добавляю: — И не для того, чтобы ты всю ночь играл в сиделку.

Здравствуй, старая я. Вот это вот «играл в сиделку» коробит даже меня, но я продолжаю улыбаться в ответ на мрачный взгляд и сжатые челюсти.

— Как скажешь.

Не произнеся больше ни слова, Ян садится на край кровати, чтобы надеть кроссовки, и также молча выходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Дерзай, Анечка Минаева, я сделала всё, что могла. 

Проснувшись в холодном поту, я резко сажусь в кровати. Сон, просто сон. Раньше кошмары были моими постоянными спутниками, поэтому вместо того, чтобы вспоминать, я прикрываю глаза и дышу на счёт. Кофта противно липнет к спине, но это меньшая из моих проблем.

— Выпей.

Вздрогнув, я только сейчас замечаю сидящего рядом Яна, судя по ночи за окном и неестественной тишине за дверью, тоже проснувшегося от моих кошмаров.

— Что это?

— Вода. — Стакан прислоняется холодной стенкой к моим губам и я делаю два глотка.

— Спасибо.

Глаза привыкают к темноте, и я вижу силуэт Яна, только справиться со спазмом, ледяной рукой сжавшим солнечное сплетение, всё равно не могу.

— Я думала, тебя нет, — продолжая глубоко дышать, я ложусь на правый бок, радуясь, что хотя бы боль ушла.

— А где я мог быть? — Его ладонь ложится на лоб, горячая, в отличие от меня. И судорога озноба проходит по всему моему телу.

Насколько некорректно будет, если я отвечу, что с Аней? При всех исходных данных, на её месте, этой ночью я бы его не отпустила. Даже если бы просто уснула на широком плече.

— Алиса?

— М? — отвлекаюсь я от своих мыслей. — Не знаю где, тебе виднее, — легко пожав плечами, я особо остро чувствую прилипшую к спине ткань.

— Раздевайся, — вздохнув, Ян заставляет меня сесть и одним движением снимает с меня кофту. То, что я послушно подняла руки, осознаётся уже постфактум. — Ложись.

Откинув одеяло, он не успокаивается, пока я не забираюсь внутрь, и только после этого тянется к ремню.

— Что ты делаешь?

— Если тебя интересует в общем, то схожу с ума, — ровно отзывается Ян и, оставшись в одних джинсах, присоединяется ко мне. — Если в частности, то хочу, чтобы мы выспались, а не шарахались друг от друга в пределах одной кровати.

— Я не… — связная мысль обрывается, когда Ян притягивает меня к себе, едва не коснувшись губами моих губ.

— Я в курсе, ты всегда «не», — насмешливо хмыкает он, и этот смешок я хорошо ощущаю, упираясь ладонью ему в грудь. — Не отдыхаешь, не хочешь, не доверяешь и, конечно, не любишь.

— Неправда, — и покачать бы головой, отодвинуться и сделать вид, что мне плевать, но куда там!..

Ян должен был разозлиться и остаться с Аней! Хотя бы назло мне, но вместо этого он лежит в моей постели. Горячий, как батарея, со всем своим дыханием, сердцебиением и железобетонными, как его обещания, руками.

И схожу с ума уже я.

— И что из списка ты «да»? — Его босые ноги переплетаются с моими, а объятие становится ещё крепче.

— Отпусти меня! — плюнув на гордость, самостоятельность и остальную дурость, практически молю я.

Задыхаясь от того, насколько он близко. Чувствуя, как болезненно ноет в груди. Как слабеют ноги, а все кошмары меркнут перед моим персональным, самым душераздирающим из всех, страхом. Без которого я, кажется, не могу дышать, но и с ним…

— Не могу, — выдыхает Ян и на моей щеке остаётся лёгкий, горящий огнём, поцелуй, — и не стану.

— Уходи. Пожалуйста. — Я редко говорю то, что не хочу, но этот случай особенный. Настолько, что не обнять его в ответ кажется форменным кощунством.

— Почему? — Ян отстраняется, не зная, что даёт мне возможность выбраться из, кружащего голову, горьковатого аромата его парфюма.

— Потому что это мы уже проходили.

Сказать правду? А что там, с этой правдой? Ничего хорошего, если посмотреть ей в лицо. Потому что я переоценила себя. Потому что сейчас, в это самое мгновение, отпустить его просто невозможно. Потому что хочется забыть эти раздельные семь лет и сделать вид, что ничего не было. Потому что я не знаю, как удержать себя на грани.