Лицемерка. И трусиха.

— Здравствуйте, Настя! Это Алиса Полуночная, по поводу двухэтажного здания на Гоголя.

— Добрый день, — отзывается риэлтор приятным голосом, — я успела подумать, что вы передумали.

— Нет, что вы! — Я озадаченно потираю переносицу. — Просто… у меня возникли сложности, семейного характера.

— Сочувствую, но при всём моём желании, я больше не могу держать это место. Алиса, вы решились на покупку? — прямо спрашивает Настя.

— Мне бы очень хотелось, но в данный момент я не могу ответить вам согласием, — со вздохом признаюсь я. — Извините, что обнадёжила.

— Не извиняйтесь, мне было приятно с вами познакомиться. Вас ещё интересуют другие варианты аренды? — по-деловому уточняет она.

— Интересуют.

— Что же, надеюсь, что дом на Гоголя всё же вас дождётся, — кажется, улыбается Настя. — Хорошего дня.

— И вам.

Потрясающе, я только что упустила прекрасное помещение только из-за собственной забывчивости! Нахмурившись, я нахожу его в интернете и звоню бухгалтеру.

— Алён, посчитаешь мне окупаемость?..

— И снова работа, — услышав голос, я поднимаю глаза на стоящего в дверях Яна. — Я начинаю в себе сомневаться.

— Давно пора, — буркнув, я возвращаю взгляд в монитор. Ненадолго. — Слушай, у тебя совсем дел нет?

— Все мои дела здесь. — Ян с удобством устраивается в кресле напротив.

— То есть ты не отстанешь? — я со вздохом откидываюсь на спинку стула.

Поспать бы. Так, чтобы восемь часов, без будильников и происшествий, но… Дети сегодня до шести, потом надо будет заехать к отцу в больницу, поговорить с врачом, а вечером, с вероятностью миллион процентов, приедет Андрей. С которым тоже надо бы объясниться. А ещё Алёна, которая обещала рассчитать всё до завтрашнего утра.

— Не разочаровывай меня, моя Алис-са. — И снова Ян всего лишь смотрит, а я всего лишь не отвожу взгляд, чувствуя как желание появляется где-то в районе ключиц, расплавленным металлом сползая ниже, и ниже, и ниже.

Звонок разрывает тягучую атмосферу между нами, и только тогда я понимаю, что добела сжимаю в пальцах ручку.

— Привет.

— Скажи, что ты меня прощаешь, — вздыхает в трубку Андрей, — иначе мне придётся скупить всё суфле в городе.

— Обойдёмся без крайностей, — улыбаюсь я, отчётливо понимая, что делаю это специально, — но ты можешь мне помочь.

— Чем же я могу быть полезен моей Полуночной госпоже? — мгновенно меняет он тон.

— Посмотришь мою машину?

— В каком смысле? — становится серьёзным Андрей. — Ты всё-таки поехала на ней и попала в аварию?

— И зачем тогда мне ты? — хмыкаю я. — Всё гораздо проще, за тебя в моей жизни даже провидение, так что она сегодня просто не завелась, а я помню, что ты разбираешься во всех этих внутренностях. — И добавляю, переведя взгляд на саркастически смотрящего на меня Яна: — Если посмотришь, я буду очень тебе благодарна.

— Насколько очень? — Я знаю, что провоцирую Яна. Он тоже это знает, но всё равно ведётся.

— Ты же останешься сегодня?

— Ты уверена? — Пока я уверена только в том, что злость Яна открывает во мне второе дыхание. — На тебя навалилось всё и сразу…

— Поэтому мне нужен именно ты, — перебиваю я и не вру. — Единственный человек, на которого я могу опереться.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, — после недолгого молчания отзывается Андрей, а я разрываю зрительный контакт. — До вечера?

— Увидимся.

— А как же «я уважаю чувства человека, который меня любит»? — напоминает Ян наш недавний разговор, стоит мне сбросить вызов. — Прошло всего два дня, и ты уже готова использовать его только для того, чтобы меня выбесить?

— А знаешь что? — Я подаюсь вперёд, поставив локти на стол. — Я передумала. Я справлюсь, как-нибудь найду в себе силы промолчать об ошибках молодости и выйду замуж за достойного человека. Чтобы через пятьдесят лет на очередном семейном празднике сидеть с ним рядом и радоваться, что самый главный в жизни выбор я сделала правильно.

— А ты не боишься, — Ян встаёт, чтобы опереться ладонями о мой стол и понижает голос, — что, проведя рядом с ним пятьдесят скучных до тошноты лет, на том самом празднике будешь скрывать ото всех горечь? И жалеть о бездарно загубленной жизни.

— Жизни с тобой? — я копирую его позу, оказываясь слишком близко. — Объясни мне, что именно в твоей голове решило, будто ты — идеальный? И с чего ты решил, что я думаю также?

Нам снова мешают. И снова Карежин. С другой стороны, сколько можно обсуждать одно и то же!

— Алиса Константиновна, девушки из «Эсколь» собираются, а у детей перекус. — Ян даже взгляда не меняет, в то время как я отстраняюсь и обхожу собственный стол.

— Что с кейтерингом?

— Как обычно, заедут завтра за текстилем и посудой. — Женя делает шаг внутрь кабинета.

— Отлично, передай от меня спасибо девочкам и Гоше, а к Марие Николаевне я сейчас сама спущусь. — Карежин уходит, а я поворачиваюсь прямо в руки Яна.

— То есть я неидеальный, — насмешничает он, не собираясь меня отпускать.

И это очень, очень плохо, потому что идиотская химия никуда не девается. Правда, и злость тоже на месте.

— Идеальный?! — Я прищуриваюсь. — Ты наглый, самоуверенный, эгоистичный баран, который…

А ещё Ян не выносит критики. Потому что поцелуй, которым он меня затыкает… но в этот раз я хотя бы соображаю. И со всей силы, приправленной девятисантиметровой шпилькой, наступаю ему на ногу. Вряд ли ему так больно, как мне хочется, но эффект неожиданности срабатывает, заставив его ослабить хватку.

— Думаешь, что сможешь меня заставить? — презрительно отзываюсь я, подходя к своему столу. Чтобы закрыть программы и выключить компьютер мне требуются несколько щелчков мыши.

— Думаю, что ты врёшь сама себе.

— Может быть, — под его взглядом я аккуратно ставлю пирожное в сумку. — Только с чего ты решил, что меня это не устраивает?

Возвращаться я не планирую, поэтому выключаю свет, жду, пока Ян выйдет, и закрываю дверь. И даже его, дублирующие мои, шаги больше не раздражают.

Да, я могу сейчас развернуться и поцеловать его так, как хочется. Прекратить зуд в желающих коснуться его пальцах. Но не стану. Потому что это — потакание сиюминутным нелогичным и вредным желаниям. Таким, каким поддалась когда-то моя мать.

Женщина, которой я не стану.

Поездка в больницу мало что дала. Отец всё так же спал, а лечащий врач сообщил, что выводить его из этого состояния они будут только через двое суток. Для папиного же блага. Он же заверил, что благодаря тромбэктомии велика вероятность полного восстановления в течение следующего года, вместо положенных двух-трёх лет.

Радует, конечно, но смотреть на папу всё так же страшно. Бледный осунувшийся мужчина мало похож на моего энергичного, считающего себя вечно правым, отца. Но всё же это он.

И всю дорогу домой я не могу отделаться от мысли, что что-то упускаю. Вот только откровенно перегруженный за эти несколько суток мозг уходит в глухую несознанку, вместо умных мыслей подкидывая мне идиотскую песенку из рекламы раскрученного интернет-магазина. Ладно, хватит. Сначала отдых и сон, а потом всё остальное.

Стоит мне через калитку зайти во двор, как взгляд натыкается на привлекательный, обтянутый джинсами, мужской зад, торчащий из-под моего капота.

— Познакомимся, красавчик? — басовитым шёпотом предлагаю я, запустив одну руку под его футболку.

— Как прикажет моя госпожа, — насмешливо отвечает Андрей, выпрямляясь.

— Госпожа прикажет вести себя домой, кормить, мыть и укладывать баиньки, — я со вздохом опираюсь бедром о собственную машину.

— Устала? — Он привлекает меня к себе, и я замираю, устроив голову на его плече. Как же хорошо стоять вот так, просто слушать ровный ритм его сердца и чувствовать его уверенность в завтрашнем дне. Потому что мои всё больше напоминают непрекращающийся кошмар.

— Если случится ещё хоть что-то, я слягу в соседнюю с папой палату, — честно признаюсь я.