Спасало и то, что сам Матвей некоторое время не отсвечивал, как выяснилось позже — улаживал дела в Москве. В принципе, вот так на расстоянии, без лишних встреч и разговоров, мне, врать не буду, были приятны и цветы, и фрукты, и круассаны с ароматным кофе.

Но Соколовский не был бы Соколовским, если бы не выкинул очередной фортель.

В следующий свой визит не привыкший отступать Матвей, подхвативший где-то за МКАДом вирус необузданной романтики, к которому у меня лично с давних пор иммунитет, притащил сертификат на звезду.

Звезду в далеком, невидимом глазу космосе, названную в мою честь.

Вернее квазар!

Вот и как тут было не материться?!

А я педагог! Вообще не могу позволить себе подобных выражений! Даже иногда. Ведь стоит только раз расслабиться, и потом в самый неподходящий момент рот помимо воли обязательно выдаст бессознательное крепкое словцо там, где это может стоить если не работы, то репутации уж наверняка.

Не скрывая раздражения, я без всякого стеснения зашла на указанный в сертификате сайт Роскосмоса и без особого труда (спасибо разработчикам) нашла примерную стоимость покупки квазара.

Полтора миллиона рублей!

За неведомую хрень в космосе. Хрень, которой даже нельзя хоть как-либо воспользоваться. Разве что потешить свое эго, но у меня этот придаток был развит слабо и как-то в другом направлении.

Злости не было предела.

От ребячества Матвея взрывалась моя голова. Я не знаю, может кому-то такой вот сувенир и мог показаться вершиной романтики, ну или просто красивым жестом, но точно не мне.

Обозвав Матвея редкостным балбесом, привыкшим сорить деньгами направо и налево, прямо при нем стала искать на сайте информацию о том, можно ли отказаться от данной покупки и вернуть деньги, либо насколько реально перепродать дурацкий квазар в неведомом космосе. У меня закрадывались нешуточные сомнения, что вообще в природе существует еще один такой дурак, готовый выбросить полтора ляма.

Нет, я понимаю, что дареному коню в зубы не смотрят, а считать чужие деньги неприемлемо, но в конце-то концов должен же быть предел у этого безумия! У нас вообще-то сын подросток! И учится не в самой простой гимназии. Там и одежда брендовая, и гаджеты, что обновляются каждые полгода (чтоб их разработчики в аду горели), и всякие экскурсии по городам и странам! Бесконечные сборы на подарки, праздники и прочее, прочее. А еще наш сын начал девочек водить в кино и кафешки, на это тоже надо средства выделять, а не растить скупердяя. У отца Степа денег не берет принципиально, а моя зарплата не резиновая. Вот скажите, на кой черт мне звезда?!

— Зоя, но ведь дело не в деньгах! — словно читая мои мысли, воскликнул Матвей, беся меня еще больше, — Ты знаешь, что означает такой подарок?! Это же квазар! Один из самых ярких объектов во всей Вселенной! Мощность излучения в сотни раз превышает суммарную мощность всех звёзд таких галактик, как наша. Это же все ты! Ты — квазар всей моей жизни!

Господи, какой бред!

— Это все конечно очень мило и романтично, Матвей, я, правда, оценила масштабы твоей щедрости (и величину глупости), но… Что мне делать с этой звездой?

— Квазаром!

— Да хоть с кометой Галлея! Вряд ли под залог этого сертификата мне дадут кредит на новый компьютер для Степы и репетитора по черчению! Ты выбросил полтора миллиона рублей в черную дыру и ждешь, что я начну этим восхищаться?! Я? Серьезно? Человек, который способен, как минимум, просчитать проценты по самому простому вкладу?! Человек, который каждый месяц составляет бюджет расходов, чтобы была возможность хоть что-то отложить сыну на учебу или, не приведи господь, на черный день, потому что ей богу однажды мне уже доводилось разбивать детскую копилку, чтобы достойно похоронить отца!

В глубине души я понимала, что Матвей никогда не сталкивался с подобной нуждой, а потому попросту не способен осознать всю величину моего негодования, что симпатию свою и привязанность он умеет выражать только через деньги, потому как на том и сам вырос, но остановить бурлящий поток воспоминаний было уже невозможно. Слова ядовитой кислотой лились на опешившего и не смеющего произнести ни слова Матвея, чьи плечи печально поникли, а в глазах расплескалась вина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вот только жалости во мне совершенно не осталось. От мелькающих в сознании картинок из прошлого навернулись горькие слезы.

Это было ужасное время. Самое ужасное за всю мою жизнь. Мама умерла внезапно. Вслед за ней отец серьезно заболел и буквально сгорел на глазах. Мы потратили все наши сбережения на лечение, которое должно было помочь, но надежды оказались тщетны. Спасти папу не удалось.

Я была разбита. Не знала, на какие деньги мне купить гроб и оплатить место на кладбище, как организовать поминки, и на что собрать ребенка к школе. Та копилку в виде толстого кота, что стояла на шкафу с незапамятных времен, и куда лично я ссыпала только мелочь из карманов, была разбита в порыве отчаяния.

Каково же было мое удивление, когда внутри обнаружились немалые деньги. Порядка двухсот тысяч. Даже представить сложно, как маме удалось скопить подобную сумму, но без этих денег сложно было бы справиться со всеми навалившимися проблемами.

С действующим кредитом за Степин ноутбук, организацией похорон и сборами сына в гимназию мне светила одна дорога — в микрозаймы. А это прямой путь на самое дно.

Матвей, ожидавший от своего подарка чего угодно, но не подобного экскурса в мое незавидное прошлое, сначала извинился, потом выматерился и забрал рамку с сертификатом, пообещав все исправить. Не знаю, удалось ли ему осуществить возврат, потому как к теме квазара мы не возвращались.

А еще я строго-настрого запретила вообще делать мне какие-либо подарки, намекнув, что новоиспеченному отцу есть о ком заботиться и на кого тратить деньги.

Пообещав избавить меня от всякого рода романтики, Соколовский подошел с другой стороны. Он вознамерился выплатить нам со Степой алименты и проценты по их задолженности за все годы своего отсутствия.

Жест и в самом деле совершенно неромантичный, но зато, как Матвей выразился, мега-практичный и обязательный. Сначала мне было даже смешно, но узнав, о какой сумме идет речь, чувство юмора испарилось напрочь.

Двадцать восемь миллионов рублей.

Двадцать восемь!

Миллионов!

Алиментов!

Как вообще можно адекватно отреагировать на подобную новость?

Всякий раз, когда поднималась эта тема, у меня пропадало настроение, дар речи, и темнело в глазах. Я запрещала себе даже думать о том, что возьму эти деньги, но проклятый мозг, не переставая, считал и считал, и считал. Рисовал картинки лазурных волн где-нибудь на морском побережье, новенький блестящий айфон для Степы взамен его древнего по молодежным меркам смартфона, современный мощный компьютер и удобное ортопедическое кресло, лучший репетитор по черчению (раз уж сын решил выбрать нормальную профессию, я точно сделаю все, чтобы он поступил в этот свой архитектурный) и много-много других сбывшихся желаний.

Но… Нет…

Неправильно принимать все эти миллионы!

Соколовский стоял на своем, доказывая, что я не имею права отказываться от алиментов, и вообще это его отцовское право и, более того, прямая обязанность выплатить все, что причитается Степе, независимо от моего, так сказать, желания. Я же, зная себя, боялась попасть пусть и не в физическое, но в моральное рабство.

Потому что, как не чувствовать себя обязанной, если речь идет о подобной сумме? Полная финансовая независимость и миллионы открывающихся возможностей пьянят, да, но и давят одновременно.

Я очень хотела отказаться. Или хотя бы снизить сумму до размеров адекватной реальности, раз в десять, например. Но, как оказалось, Матвей был прав. Юридически отказ от алиментов незаконен, ведь такое действие напрямую нарушает права и интересы несовершеннолетнего.

Семейство Соколовских, словно боевой оперативный штаб, развернуло нешуточную деятельность в отношении Степы, желая узаконить их родство.