Семнадцать лет назад

Зоя Данилина

Сегодняшний день воистину разделит мою жизнь на «до» и «после». Пусть и звучит это слишком пафосно, учитывая столь юный возраст, но это действительно так.

Сегодня.

Все случится сегодня.

Соколовский всем объявит, что мы вместе. Мы — пара.

Чемпион и заучка.

Сокол и Чебурашка.

Смешно.

Всем будет смешно.

В основном, конечно, смеяться будут надо мной. Но нам плевать.

Мне плевать.

Мы готовы.

Я готова.

А Матвей вообще ничего и никого не боится.

Мы действительно ждали этого дня, чтобы перестать скрывать свою дружбу, свои отношения. Теперь время точно пришло. Вчера Матвей выиграл свой важный бой. Сегодня объявили мои результаты на математической олимпиаде.

Два человека.

Два победителя.

И мы вместе. Кто бы и что бы по этому поводу ни думал.

Больше нет причин скрываться от одноклассников и других ребят в школе. Теперь мы сможем противостоять любым нападкам или смешкам в мою сторону и в сторону Матвея, не боясь из-за этого упустить главные цели. Потому что мы их достигли.

Я получила возможность бесплатно учиться в одном из лучших вузов, а Матвею со дня на день придет ответ из Федерации бокса и, я уверена, что ему уготовано место в Москве. Не даром сам Виктор Борисович! записал в свой блокнот имя Соколовского.

Теперь-то у нас с Матвеем достаточно свободного времени, чтобы противостоять глупым нападкам богатеньких подростков, считающих себя элитой. Хотя, как ни прискорбно, они и есть элита. Дети депутатов, магнатов, и прочих «владельцев заводов, газет, пароходов». Что ни одноклассник — то мистер-твистер.

И я. Обычная Зоя Данилина, попавшая в престижное учебное заведение лишь по воле самой директрисы для поддержания рейтинга, и обучающаяся вместе с мажорами лишь потому, что моя мама — сама учительница в этой гимназии.

Естественно каждый первый считает меня едва ли не мусором.

Но только не Матвей.

А на остальных плевать.

Через пять минут автобус доставит меня до гимназии, где сегодня проходит традиционный Зимний бал. Под светлым объемным пуховиком с помощью молитвы и исключительно вертикального положения в автобусе на мне не мнется сейчас обалденное красное платье, которое идеально попадает в тон камням на сережках-гвоздиках. Их, правда не видно из-за прически, ибо выставлять сейчас и без того заметные мои уши — лишь давать лишний повод для насмешек.

Мои волосы, кстати, уложены идеальными локонами, на которые я потратила добрую половину дня и полфлакона дорогущего лака для волос. Потому-то двадцать пятого декабря я и вышла на улицу без шапки. И даже мороз в минус пятнадцать градусов не заставил рискнуть прической. Полтора часа улетело на макияж, несмотря на то, что он состоял лишь из туши для ресниц и полупрозрачного малинового блеска для губ.

Едва ли не все силы высосали эти адские сборы, однако результат оказался настолько удовлетворительным, что, не узнавая саму себя, я еще около сорока минут просто крутилась перед зеркалом, пока не спохватилась, что следующие пятнадцать минут самолюбования грозят непростительным опозданием.

С Матвеем договорились встретиться у центрального входа. Очень неудобно, что мы живем на разных концах города, зато гимназия примерно посередине этого убийственного расстояния. Соколовский предлагал заехать, но мне, как истинной Золушке, хотелось произвести на него впечатление, а в этом деле не стоит форсировать события.

Лучше встретимся на нейтральной территории, тем более, что мамы сегодня не будет, а такого рода провокация, как пустая квартира для двух влюбленных подростков, нас с Соколовским до добра не доведет.

Теперь уж точно.

Так что я путем построения логической цепочки предположений, вкупе с легким расчетом математической и статистической вероятности возникновения спонтанного притяжения двух гормонально заряженных и эмоционально не совсем зрелых людей, сочла, что не стоит лезть на рожон, дергать тигра за усы, совать голову в пасть льву, искушать судьбу и тому подобное. Не время еще. Мы это уже выяснили. И согласились подождать, тем более нам и так прекрасно вдвоем, без всяких этих… безобразий…

Короче, наедине нам лучше надолго не оставаться.

По крайней мере, ближайшее время.

Снег под ногами блестит мелким бисером и хрустко поскрипывает на каждый мой торопливый шаг. Стриженные идеальные туи и кусты можжевельника, образующие лабиринты, украшены волшебными белыми шапками, искрящимися в свете фонарей. Центральный вход гимназии украшен разноцветными гирляндами и новогодними конструкциями. На крылечке толпится народ.

Много народа.

Даже как-то чересчур.

Не пускают еще что ли?

Кажется, будто это собрание кандидата в депутаты с населением пенсионного возраста. Все возбуждены, выкрикивают какие-то неразборчивые вопросы, требуют немедленных ответов, ведя параллельно друг с другом жаркие споры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍По мере приближения к толпе, шаг мой замедлялся. В центре этого гама стоял Матвей, а вокруг него, как цыплята вокруг квакухи, кудахтали одноклассники и, кажется, еще и ребята из параллели.

— Так, что, Сокол? Ты и Чебурашка — это правда? Вы вместе? — чересчур удивленно, на мой взгляд, спрашивал кто-то из толпы.

Да бог ты ж мой, что тут такого особенного? Я ж не животное, в самом-то деле. К чему этот митинг антигринпис?! Будто Матвей только что объявил, что женится на пекинесе.

— А ты что, Сивый, ревнуешь? — рычит на него Соколовский.

— Да фигня это все, Гриня! — толкает в плечо друга Вася Зубов, — Сокол нормальный пацан, животными не балуется.

По толпе проносится мерзкий хохот, от которого я морщусь. Впрочем, как и Матвей. Голоса из толпы, теперь уже женские, продолжают свой мерзкий допрос.

— Точно!

— Кого же он тут поджидает? Не нашу ли зверушку?

— Еще и с цветами… аленькими…

— Ты не чудище ли ждешь?! А Сокол? — снова ржет Сивый.

— Пасть закрой, пока зубы не вывалились, — огрызнулся Матвей.

Я улыбнулась. Держит оборону. Меня ждет. Уж не знаю, как они все прознали и с чего вообще начался этот митинг за независимость, на который я явно опоздала, но теперь-то деваться точно некуда. Будем сознаваться.

Со всех сторон слышались смешки, крики, неразборчивые реплики не самого приятного для моей персоны содержания, но мы в принципе были к этому готовы. Пойду, встану рядом. Будем вместе отбиваться. А лучше поцелуемся всем назло.

Матвей заметно нервничал, скользя по лицам одноклассников. Напряженно сжималась его челюсть и хмурились брови. Ситуация ему однозначно не нравилась, но меня парень все еще не замечал.

Во мне же наоборот росло необъятное спокойствие, трогательная нежность по отношению к Соколовскому и абсолютное безразличие ко всем прочим. Каждый мой шаг становился увереннее. Каждый вздох глубже.

Сейчас Матвей увидит меня и тоже проникнется этой внутренней силой и уверенностью. Им вновь завладеет уже известный глубинный инстинкт к защите, что проявился с самой первой нашей встречи. Он начнет, скорее всего, грязно материться и ломать носы каждому, кто посмеет меня оскорбить.

— Милый, да скажи ты им, чтобы уже заткнулись! Хватит церемониться с этими питекантропами! — внезапно раздался голос Кристины, и тоненькая блондинка в шубке повисла на плече Соколовского.

Я резко замерла.

Это что вообще за шоу?

Что происходит?

— Идиоты! Какая Чебурашка?! Сокол всегда любил только меня. А мое сердечко принадлежит только Матвею. Мы вместе, придурки! Разве может быть иначе? В нашем идеальном уравнении нет места длинным ушам! Подобный бред нас просто оскорбляет! Да, ведь, Сокол?