Калипсо смотрела иначе. Она любила его, он хотел надеяться, но в то же время видела в нём человека, которого ей можно и должно полюбить: бравого солдата, решающего проблемы, точно такого же, как она сама.

Полумна разговаривала с ним тогда так, как разговаривают со знакомым человеком. Человеком, а не комплексом сложностей. Она знала, кто он такой, она знала о его проблемах, но видела Рона Уизли, а не то, что с ним связано.

— Я со всеми так говорю, Рон, — честно ответила Полумна. — Меня никогда ничего не интересовало в человеке больше, чем сам человек.

— И за это я тебе благодарен, — сказал Рон. — Пойдёшь со мной в мрачную неизвестность, полную опасностей и испытаний?

— Твоё обаяние не оставило мне никакого выбора, Рон, — тепло улыбнулась она. — Только хотелось сначала узнать кое-что.

— И что же? — Рон начал укладывать брикеты с мясом обратно в рюкзак.

— Что движет тобою? — Полумна приблизилась на коляске ещё ближе. — Ты ведь не стал бы предпринимать активных действий просто так?

— Я хочу убить Геллерта Гриндевальда, — ответил Рон и застегнул рюкзак.

— Хотелось бы узнать, чего вы двое забыли в моём лесу? — Трандуил сверкал позолоченной бронёй, которую переделали под королевскую особу из комплекта брони для старшего офицерского состава гренадёрского полка армии Мории.

Позолота и бриллианты с ярким бархатом, изменили эту броню до неузнаваемости, но особенно выделялся шлем, поперечный металлический гребень которого покрыли мифриловым узором, изображающим лес Эрин Ласгален и величественный лесной дворец. Личина шлема, способная, по оценкам мастеров, выдержать мушкетную пулю с десяти метров, сейчас была сдвинута в сторону.

— Мы прибыли с посланием от Гэндальфа Радужного, Владыка, — поклонился Леголас.

— Ха-ха-ха! Сын, я звал тебя два года, — сардонически рассмеявшись, замолвил Трандуил. — И вот ты возвращаешься, но лишь затем, чтобы передать послание от возмутителя мирового спокойствия?

— Спокойствия?! — побагровел Гимли, сын Глоина. — Владыка, в мире сейчас всё, что угодно, но не спокойствие!

— Повежливее, — потребовал Трандуил. — Иначе я дам знак страже и тебя выдворят прочь, гном! Почему я вообще вас слушаю? Не понимаю… Но хорошо, с некоторой долей внимания прослушаю ваше послание.

— Гэндальф Радужный призывает тебя, Владыка, на Белый Совет, который состоится через два месяца в Ривенделле, — сообщил ему Леголас. — Будет обсуждаться обстановка, воцарившаяся над Гондором, оккупированном "миротворческими" силами Мории. И нужно будет принять конкретные решения по этому вопросу, которые окружающие государства будут проводить в жизнь.

— Леголас, сын мой… — Трандуил страдальчески поморщился. — Мне абсолютно плевать, что будет с Гондором, мне совершенно, извини за недостойную монарха грубость, насрать, что там "решит" Белый Совет, мне решительно всё равно, как на это отреагирует Саурон и его покровитель Мелькор, Королевство Рованион будет безучастно наблюдать за этим из-за могучих деревьев. Это моя официальная позиция.

— То есть ты просто будешь смотреть, как мир сгорает в пламени войны, начатой Рональдом Уизли? — холодно спросил Леголас.

— Войну начал не он, — усмехнулся Трандуил, оценивающе посмотрев на собственные ногти правой руки. — Уизли — это лишь катализатор, как новомодно это ныне называют учёные мужи. Да, он перевернул центры силы, полностью перекроил политику Средиземья, но… ни на что не повлиял коренным образом.

— Не понимаю, — недовольно нахмурившись, произнёс Гимли. — Твой отец, кажется, сошёл с ума, Леголас.

— Считай меня кем угодно, но я не безумец, — Трандуил посерьёзнел. — А теперь слушай и потом тщательно подумай над тем, что я сейчас скажу. Всегда было две стороны, пожалуй, со времён Эпохи Древ: силы добра и силы зла. Был Манвэ и был Мелькор. Всегда всё наиболее важное для судьбы Арды так или иначе крутилось вокруг этих двоих. Мелькор продвигал своих детишек, Манвэ своих. Тысячи раз собирались Воинства Добра, чтобы победить Воинства Зла. Тысячи раз, вы это знаете не хуже меня. Где-то численность поменьше, где-то меньше масштаб, но абсолютно всегда эти воинства сражались за то, чтобы спасти мир от зол. У Манвэ зло своё, у Мелькора тоже отдельное. И этот цикл был непрерывен, кто-то внимательный мог бы заметить тут странную закономерность, даже некоторую наигранность, но эту мысль я развивать не буду, это опасно даже для меня. Что изменил Рональд Билиус Уизли? Он изменил не суть конфликта, а средства, которым его будут вести обе стороны. Обе! Посмотрите на эти прекрасные доспехи, чётко отражающие мою суть… Они — творение одного из тысяч механизмов во глубине морийских руд, который работает непрерывно, останавливаясь только в случае исчерпания его сложными механизмами заложенного в них Уизли ресурса. Как это повлияло на Мелькора и Манвэ? Никак! Леголас, ты сам вооружён прекрасным трёхствольным пилинпелером мастерской работы. Гимли, а у тебя на поясе я вижу четыре двуствольные картечницы. Что изменилось? У вас просто изменились способы убийства недругов, но причин для их убийства не убавилось. Война Добра со Злом продолжается. Влияние Уизли никак не отразилось на этом. Да, орки стали сильнее, цивилизованнее, дисциплинированнее и вообще являются ныне сильнейшей армией Средиземья. Но! Они готовы воевать за своё Добро против вашего Зла, а вы готовы воевать за своё Добро против их Зла. Я в этом борделе выбрал роль наблюдателя, а не участника. Всегда лучше смотреть со стороны. Оттуда, как правило, куда лучше видно.

— Да, ты отчасти прав, но именно сейчас орки, обладая, как ты говоришь, сильнейшей в Средиземье армией, могут победить, — выдал контраргумент Леголас.

— Это закономерный итог, — пренебрежительно махнул рукой Трандуил.

— Но почему? — возмущённо вопросил Гимли.

— Потому, что я живу подольше вашего, юноши, — снисходительно улыбнулся Трандуил. — И я видел всё, что происходило в течение моей долгой жизни, начиная с Первой Эпохи. Армия орков развивалась и до Уизли. Я помню Войну Гнева. Я помню, что представляли из себя войска Моргота. Дикие, слабые, плохо вооружённые, но яростные и упорные. А теперь вспомните битву в Лихолесье, когда война сама постучалась в наши врата. Это были такие же орки, но выглядящие по-другому: почти у каждого из них была броня, вооружены они были более или менее специализированно, а не чем их хозяин послал, будь у Мелькора такие войска в Войне Гнева, мир сейчас был бы совершенно иным. Вспомним же урук-хай, насколько я помню, вам довелось сражаться с ними. Вы видели прогресс в их бронировании, вооружении и тактике? Весь секрет в военачальнике. Мелькор рано или поздно нашёл бы кого-нибудь, кто изобрёл бы ему пилинпелер или что похуже. Это прогресс и, как я понял исторически недавно, против него идут только глупцы. Белый Совет в полном составе, люди Гондора, харадрим, вы… Я не буду идти против прогресса, а лучше посмотрю со стороны, как остальные ломают шею под его колёсами. У меня всё, можете сообщить Гэндальфу, что потерпели неудачу и вам отказали.

Речь его была достаточно убедительна, чтобы ни Леголас, ни Гимли не нашли контраргументов. В душе они понимали, что он прав.

Они ушли. Путь их лежал в Ривенделл, где ждёт ответа Гэндальф.

//Марракеш. 23 июня 2049 года//

Ненадолго оставив Полумну у неё дома, Рон прошёл через камин в заведение "Цветок инжира". Это был классический ресторан для местных магов. Атмосфера тут царила обыденная: жара, пыль, множество лиц марокканской наружности, освежающиеся различными напитками, от банальной воды до жидкого щербета. Рон снял противогаз и вдохнул этот наполненный ароматами специй и экзотических напитков запах. Последний раз его рецепторы испытывали такое только во время его последнего визита к Дольфу, который прекрасно влился в местную атмосферу и чувствовал себя тут как родной.