– Какие?

– Я могу прямо сейчас приказать вас связать, приставить слугу, и он будет делать это за вас. К утру, я думаю, вы выдохнетесь, а завтра я приду, и мы продолжим обучение, – маркиз пошел на выход. – Выбирать вам…

– Здесь все дела решаются шантажом или запугиванием?! – рявкнул Хаук и тут же ощутил у бока меч охранницы.

Лезвие в считанные секунды оцарапало кожу, по бедру медленно стекла капля крови. Но ее это только позабавило.

– А вы испуганы, Арнбранд? – уточнил маркиз, подзывая из-за двери слугу и распоряжаясь насчет лосьона.

– Нет!

– Тогда до скорой встречи, – попрощался маркиз и вышел за дверь.

Охранницы последовали за ним, как ни в чем не бывало.

Спустя пару минут в комнату внесли лосьон, Хаук к тому времени даже не успел белье натянуть. Бутылочку поставили на стол и унеслись прочь.

***

Хаук не стал относиться к предостережениям маркиза с легкомыслием. Ему совсем не улыбалось снова корчиться под прицелом чужих глаз. Стоило признать, что иосмерийцы умели поставить в тупик желая своего, и Хаук уже устал от того, что терпит сплошные поражения с того самого момента, как встретил в обреченных горах Наннет Бижон.

Приказ маркиза был вопиюще-возмутительным, но Хауку пришлось его выполнить. В отместку, в процессе он думал о том, как мог бы поиметь иосмерийского короля во всех возможных позах – раз за разом. Бастиль отчего-то казался ему самой уместной целью для вымещения подобного рода «гнева». Это ведь было его решение привлечь маркиза.

Кончить двенадцать раз, находясь в закрытой комнате без каких-либо развлечений, оказалось не так-то сложно. Поэтому со скуки Хаук делал это каждый час своего бодрствования, пока тонкая кожа не стала настолько чувствительной, что это начало приносить боль. Зато голова была чистой и светлой, как никогда раньше.

Теперь ему не казалась смешной фраза: «достигнуть просветления».

К обеду слуги принесли ему ванную прямо в комнату и наполнили ее из ведер. Специально предназначенный для омовений немой слуга растер его спину и шею мочалкой, а затем после окончания процедур, сбрил лезвием волосы в паху и умаслил кожу специальным кремом. Подобные стрижки, скорее всего, украшали не один альфий член при дворе.

Маркиз, как и обещал, пришел к концу следующего дня вместе со слугой, который тащил для него поднос с ужином. Охрана в этот раз осталась за дверью, которую в целях безопасности оставили распахнутой настежь.

Хаук набросился на еду с недюжинным аппетитом, разрывая руками горячий хлеб на куски и макая в топленое масло, черпая его пальцами прямо из горшочка. Тушеное баранье мясо так и таяло во рту, легко отлетая от кости. А десерт в виде винограда был как никогда сладок.

По подбородку тек сок прямо на рубашку, но он не спешил утереть лицо, наслаждаясь едой.

– Да у вас заметно глаза заблестели! – изумился маркиз, наблюдая за трапезой.

Хаук хотел бы испытать стыд за собственное поведение, но не мог. Впервые его тело настолько купалось в энергии, а настроение отличалось дружелюбностью и все это из-за каких-то дюжины-другой дрочек в унылой тишине спальни. И не то чтобы он не делал этого ранее, просто не так часто.

– Я начинаю видеть в вас хотя бы какую-то перспективу, Арнбранд, вы, главное, не забрасывайте тренировки с вашей правой. Ни одному омеге не захочется видеть возле унылого альфу, не умеющего доставить удовольствие ни себе, ни тем более своего возлюбленному.

– Разве альфы не служат как раз для этого самого удовольствия? – неохотно поинтересовался Хаук.

– Служат. Но не так как вы думаете. Вам еще многое нужно узнать о нравах, которые царят при дворе.

– Это каких же?

Маркиз присел на постель и встряхнул рюшками на запястьях.

– Вы когда-нибудь слышали определение «фроттаж»?

– Нет, а что это? – спросил Хаук, ковыряя языком кусок баранины, застрявший между зубов.

У маркиза, наблюдающего за его мимикой, едва не свело от отвращения лицо.

– Неужели вас не обучали пользоваться столовыми приборами, к примеру, зубочисткой? Я догадывался, что тхиенцы грубы и неотесанны, но не свиньи же? – Он достал тонкую заостренную палочку из тряпичной салфетки, в которую были завернуты нетронутые приборы и вручил ее Хауку, а затем отвернулся.

– Прошу прощения, марки… Ваше Сиятельство, – с усмешкой проговорил Хаук. Подобное устройство для ковыряния в зубах он видел впервые, но по достоинству оценил его свойства.

– У вас красивое тело, Арнбранд, но манеры никуда не годятся! И не скажешь, что вы сын короля, ведете себя словно бродячий пес, выбежавший из леса.

– А я и есть тот пес, Ваше Сиятельство, я не Риг… Тем более, раньше вы говорили, что у меня вульгарные мышцы и что тхиенцы не возбуждают изнеженных иосмерийских омег. Но давайте не будем? Мне интересно узнать, что же такое этот ваш загадочный фроттаж? За сутки в одиночестве я готов поговорить даже об этом.

– Фроттаж – это целое искусство, – начал маркиз, но Хаук перебил его.

– Как картины рисовать или нечто вроде?

– Вы дадите мне договорить?

– О, да, прошу прощения, марки… Ваше Сиятельство.

Маркиз сузил глаза, заметно разозлившись.

– Вы это нарочно, да?

– Не имею понятия, о чем вы? – Хаук был позабавлен тем, что маркиз среагировал на эту мелкую подначку.

– Я расскажу вам немного об истории. Для меня это первый опыт в обучении того, кто не стремился к данному предназначению с рождения, поэтому я буду подниматься с азов, чтобы зародить в вашей юной голове правильные мысли. Ну что же, приступим? Триста лет назад, когда Иосмериа была под руководством альфа-правителя Йорга Пятого, на этой земле царил голод и разруха, как следствие его недальновидного правления. Его супруг Жюстин предпринимал определенные действия в течение десяти лет, чтобы укрепить свои позиции во всех диаспорах объединенного королевства. И когда Йорга внезапно не стало, никто даже не думал поднимать вопрос о смене династии, несмотря на то что детей альф у омеги не было. Жюстин был выбором многих и оказался отличным королем на более чем четверть века. И что же сделало его Великим? Как думаете, Арнбранд? – Когда ответа не последовало маркиз продолжил: – Реформирование армии. Жюстин был первым, кто позволил служить всем, у кого на то было желание: женщинам, бетам, омегам, альфам – всем, кто удержал бы в руках меч! Естественно, альфы были недовольны, как же так, единственное поприще, где им не было равных в виду отсутствия конкурентов оккупировано. Но, как оказалось, даже во владении мечом они не были мастерами… Альф исключали из армейских рядов за пьянки, попытки изнасилований, ругань, драки и вспышки агрессии, которую они попросту не умели контролировать, выдавая за особенности характера, пока не запретили им и вовсе служить. Сын Жюстина – Базиль возобновил это право лишь спустя двадцать лет. Как думаете, насколько далеко смогли уйти беты и омеги вперед в построении собственной структуры военной службы? На мили, многие мили вперед! Альфы уже не были первыми и самыми лучшими, лишь одними из многих. То же самое случилось и с Советом, в который поначалу, во времена Жюстина, были допущены альфы, сейчас же их нет там вовсе. Они склочились и интриговали, стоили заговоры о мировом господстве, вместо того чтобы править теми землями и людьми, которые были в их ведении.

Хаук понял, что слова маркиза откликнулись в нем. Именно так он сам думал о главах кланов, которые не могли сидеть на месте и кочевали от соседа к соседу, выясняя отношения и затевая территориальные распри. Но раньше ему казалось, что это не имеет никакого отношения к их статусу. Хотя он бы никогда не признался в своей солидарности маркизу, даже понимая, что тот прав.

– Король Базиль не затевал ни с кем склок, ну кроме Тхиенского правителя, с которым и до сих пор продолжаются стычки из-за проклятого полуострова Ардо. Тхиенцы – единственные заклятые враги иосмерийцев из-за их упорного нежелания обменивать пленных. Когда был взят в плен принц Валентин, король Камил объявил траур на целый месяц и неукоснительно придерживался его. Все знали, что принц, хоть он и жив на данный момент, вскоре будет мертв стараниями Вальгарда Рэнгвольда. Принц Бастиль на тот момент был еще мал, но, когда принца Валентина казнили и отправили к иосмерийскому двору его голову, ему было уже двенадцать лет.