На постаменте врукопашную боролись альфы в набедренных повязках. Их тела были чем-то обмазаны, потому что кожа словно мерцала в неясном свете, а скольжение усложняло суть поединка, когда захватом нужно было уложить противника на лопатки.

Оливье подошел к Хауку и остановился в двух шагах.

– Это фавориты баронессы Дидье и графа Модейстайна. Слева Альбер, брат Антуана и младший сын графа Акведука, а справа – Тибо, его отец виконт Дьофи. Их специально выбрали, чтобы создать красивый контраст. Они одного роста, Альбер брюнет со светлой кожей, а вот Тибо – загорелый блондин. Видите, как масло оттеняет их тела?

Хаук хотел сказать, что происходящее ничуть не кажется ему красивым, но не стал. Это не имело значения. Там, на сцене, все было не по-настоящему, альфы ходили друг вокруг друга с вальяжностью медведей, выбирающих место для зимней ночевки. Чем все это отличалось от представлений в гареме короля Вальгарда?

Глупый спектакль.

– Вы меня избегаете, Хаук? – заискивающе спросил Оливье. – Это из-за спарринга? Никто не отрицает вашу победу надо мной. Особенно Шарль.

– Герцог сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться, но вы, думаю, в курсе.

– Официально все может произойти лишь после бала Дебютантов, поэтому еще рано переживать.

– Сомневаюсь, что он внезапно передумает.

– Нет. Скорее всего, нет. Но вы должны знать, что у Шарля это тоже в некотором роде первый опыт. С альфой.

– А как же король? Или омеги не в счет? – едко отрезал Хаук, чувствуя за спиной успокаивающее прикосновение кочерги. Лицемерие Оливье, выгораживающего Юдо, порядком бесило. Нашелся еще девственник, какой стыд…

– Как вы можете себе представить, Шарль о таком не распространяется. Я лишь могу предполагать, что желание Совета получить от короля наследника поставило жирную точку в их отношениях. И это к лучшему.

– Возможно, король рассчитывал на поддержку своего любовника и не получил ее?

– У Шарля с королем по меньшей мере холодные отношения, так что может вы и правы, – согласился Оливье, желая как можно скорее закрыть неприятную ему тему.

– А если на балу Дебютантов король выберет меня? Планы герцога будут разрушены?

Оливье удивился.

– Вы ведь его кузен? Зачем ему выбирать вас? Из ненависти?

Хаук никогда не думал об этом в подобном ключе, но со стороны выходило, что и незачем на самом-то деле. Хотя Хаука никогда не смущало их родство. В Тхиене случались кровосмешения и похуже. Однажды Риг возжелал их младшего брата омегу – пятнадцатилетнего Агвида и заполучил его, несмотря на запрет отца. Брата в спешке отправили на самую окраину Тхиена в монастырь, где он и разрешился бременем – мертвым младенцем. Впрочем, к тому времени Риг уже утратил к нему плотский интерес. Но клан, из которого происходил омега-родитель Агвида, затаил на наследного принца смертельную злобу.

К Хауку подошел слуга и передал записку, нервно переминаясь с ноги на ногу.

– От кого это?

– От маркиза Орно, – ответил слуга и отступил на пару шагов, оставляя их наедине.

– И что там?

Хаук бегло прочитал послание и несказанно обрадовался возможности улизнуть с приема.

– Он требует, чтобы я вернулся в свою комнату. Планирует меня посетить сегодня.

– Отзывает вас с приема будто вы его собственность! – возмутился Оливье. – Да как он смеет? Я скажу Шарлю! Он быстро его приструнит.

Хаук перехватил его за руку и удержал.

– Нет, не стоит. Я на самом деле не хотел бы оставаться дольше. Позвольте мне уйти… Вы ведь это можете?

– Могу, – признал Оливье, странно глядя на Хаука. – Но и вы мне кое-что будете за это должны.

– Что именно?

– Поцелуй. Вы ведь хотите заручиться моей поддержкой?

Хаука едва не затрясло. Все внутри переворачивалось от перспективы поцеловать Оливье. И он бы отказал, не будь за спиной кочерги – единственной надежды на побег.

– Я согласен, но как понимаете, не здесь. – «И не сейчас» – проговорил он про себя. Отталкивать Оливье, лишь навлекать на себя ненужные беды.

Оливье довольно улыбнулся, словно уже получил желаемое. Достойный фаворит для герцога, не отказывающий себе в проявлении власти.

– Я приду к вам завтра перед походом на полигон. И заберу обещанное.

Хаук постарался выдавить из себя улыбку, но получалось плохо. Льстец был из него так себе, Хаук предпочитал честность словесному кружеву, хотя при иосмерийском дворе это ему только мешало. Следовало уже давно забыть про прозрачность в обществе лгунов и интриганов.

Оливье подозвал слугу и отдал распоряжение выпустить Хаука и доставить в спальню.

– Я сам переговорю с Бертраном, – вызвался он. И Хаук был этому только рад – одной головной болью меньше.

*Хаук – ястреб.

Вернувшись в спальню первым, что Хаук сделал – это спрятал кочергу, подвесив за деревянной спинкой кровати. До последнего не верилось, что он смог ее утащить. Хоть какое-то оружие, которое он сможет прихватить с собой, если решится на побег.

В крови бурлила радость от маленькой победы, которую ему удалось заполучить, несмотря на все встряски минувшего вечера. Первое благоприятное впечатление об Оливье рассеялось как дым под давлением его настойчивых авансов, Юдо вызывал лишь брезгливость и отторжение, а Бертран, как ни странно, сочувствие по итогу. Узкое общество, в которое он был приглашен, показалось ему пресным и безынтересным, вызывая скрытую тоску по Тхиену – месту его рождения.

Когда король Вальгард устраивал пир в главном замке, за столом общего зала собирались все обитатели от мала до велика. Даже младшие дети из гарема и любимые мужья правителя могли присутствовать. Наружные двери стояли нараспашку с вечера и до самого утра. Заранее к пиру зазывали менестрелей и бродячих музыкантов, чтобы музыка лилась без остановки, так что приходилось друг друга перекрикивать, склоняясь к уху. Брага лилась рекой, а на вертелах у открытого огня жарили молодых кабанчиков, заполняя воздух соблазнительными ароматами мяса. И никто не стеснялся рвать руками хлеб, слизывать жир с пальцев или вытирать их о бороду или штанину. Дети играли с собаками, бесились и визжали, а король наблюдал за всем этим с ласковой улыбкой. Вальгард Рэнгвольд мог бы жесток с врагами, но как бы там ни было своих детей любил.

В Иосмерии все излишне усложняли. Бал Дебютантов, хоть он еще не состоялся, навевал на Хаука тоску. В книге по этикету данному ежегодному событию выделялось пятьдесят страниц. Начиная от порядка следования гостей до закрывающего вечер танца короля с избранным фаворитом. Выбор короля становился настоящим подарком для альфы, который мог махнуть рукой на все другие предложения, если был согласен. А Хаук не сомневался, что от подобного аванса еще никто не отмахнулся.

Спустя двадцать минут пожаловал маркиз в обществе охранниц, и, к немалому удивлению Хаука, одной из них оказалась Сибилла, телохранительница короля. Она обвела пристрастным взглядом комнату, кивнула Эдит и сделала шаг назад, за спину маркиза.

Хаук все еще был в парадном костюме с плеча Оливье, чем вызвал у маркиза явное неодобрение.

– Ну и как вам званый ужин, Хаук? Насладились прелестями наивысшего общества?

– В полной мере. Копилка моих унижений пополнилась новыми впечатлениями, – честно ответил он. Только в сравнении стало понятно, что маркиз не хотел причинить особого ему зла. Пугал и требовал подчинения, но не издевался прямо.

– Я слышал, что вы продули спарринг герцогу Юдо? Жаль, – маркиз прошелся по комнате и снова, как и в прошлую встречу, встал у окна. – Задалось общение с Оливье?

Хаук был не в силах скрыть смущение.

– Вы знаете.

– Знаю, – откликнулся маркиз и приставил ко рту указательный палец, выгодно демонстрируя манжеты рубашки. – Я знаю про советников такое, что заставило бы волосы на вашей голове встать дыбом, и пристрастия Оливье – детский лепет по сравнению.