1812

Данное «Рассуждение» представляет собою начало речи, задуманной Державиным в 1812 г. для возглавлявшейся им совместно с адмиралом А. С. Шишковым (соответственно в звании председателей второго и первого разрядов) «Беседы любителей русского слова», собрания которой происходили в 1811–1816 гг. в петербургском доме поэта у Измайловского моста. К сожалению, речь эта так и не была окончена и сохранилась в трех подготовительных редакциях. Третий и последний отрывок, заканчивающийся указанием на некую «неоспоримую истину», которую «надобно знать прежде» всего, но, обрываясь на половине предложения, ее так и не сообщающий, служит как бы предварением к набросанным в тот же 1812 г. «Запискам».

История есть наука деяний. История Естественная содержит действии вещества. История Гражданская деянии человеческия.

Отдаленный времена покрыты тьмою, а описывать дела веку своему – подвергаться опасности.

История повествует просто и без пышностей события с засвидетельствованием доверенности их, отвергая двусмысленность.

Записи не иное что суть как припасы историческия. Лучшие источники письмы.

Летопись означает число и порядок времен.

Поденныя записи хранилище безделиц.

Некоторой особенной род истории суть Анекдоты. В них собираются любопытный и достойныя примечания дела, дабы их разобрать философически и политически. В них может вдаваться Автор в глубокия размышления, кои означат даровании его.

История природы есть книга Дел Божественных.

Есть как бы две души в человеке, одна – порядку божественнаго, и познание которой принадлежит более к религии, нежели филозофии; другая вещественная и чувствительная, которую имеем мы общую со скотами, и которую можно почитать как бы орудием души невидимой. Тело служит ей домом, а сердце или мозг главным престолом.

Страсти содержат союз, находящийся между душой и телом. Однакоже изображают их как бы семенами бури, кои влекут опустошение и безпорядок в сердце, мучащие разум и свободу.

Насильственный страсти суть как бы тигры, раздирающие нас; все чудовища изображаются попеременно на лице человека, разъярившегося мщением или гневом.

Самыя блистательныя страсти имеют постыдный оборот.

Насильственная страсть не позволяет ни малейшаго размышления разуму, и не может внимать советам дружбы, столько-то она имеет ужаса встречаться сама с собою.

Господствующая страсть подобна повилице, которая прилепляется к самым добродетелям и заглушает их, объемля их.

Отличныя деяния и заслуги самыя отменныя происходят от тайной страсти, которая бы их учинила подлыми, ежели бы они осмелились снять с себя личину.

Ежели страсти суть болезни в нравоучении, то оне могут послужить средствами в порядке физическом.

Надежда есть самое полезное из всех пристрастий души: поелику она содержит здоровие чрез спокойствие воображения.

Надежда есть род радости, подобная золоту в листах, развертывается и распространяется на все мгновения жизни.

Удивление, происходящее от созерцания природы, есть спокойное побуждение, растрогивающее умы и содержащее чувства в благоприятной деятельности.

Мужественный человек делает неподвижным труса, так, как собака останавливает птицу.

Не в сочинении нравственном и филозофском надлежит учиться страстям, но наипаче у Стихотворцев и в истории. Оне там развертываются с цветами и изображениями поразительнейшими, нежели разбирательства методическия или по способу.

Государь, держа в руке кормило правления, не более способен к возвышению власти своей на остатках противоположных мятежей, сколько деятельно самолюбие к удовлетворению себя на щет каждой страсти.

Вселенная вращается безпрестанно, никогда не останавливаясь, и в вечных переменах ея время уносит и возвращает великия позорища, кои находятся в круге периодических приключений. Новость часто бывает не иное что, как забвение прошедшаго [1].

Один человек не может ни чего над целою вселенною, и вещи кои хотят похитить у любопытства с величайшим старанием, суть те, кои убегают наиболее тьмы забвения [2].

Не слушайте Макиавелли! Он бы вам сказал, что мнение честности может быть средством к достижению; но что самая честность есть препятство; что не можно удовлетвориться в людях иначе как наведши на них ужас.

Да погибнет тысяча друзей, лишь бы только один враг умер.

Его политика не иное что как Злоба, приведенная в Систему [3].

Но помните что пути самые краткие суть опасны и исполнены стремнин; что великое щастие есть бич ужасный в руках неправосудия; что добрые нравы суть награда честнаго человека.

Щастие имеет своенравие женщинам свойственное, кои не предаются от гордости самым страстным любовникам.

Наконец что говорит филозофия! Прилепитесь к добродетелям.

Хорошие законы могут исправить заблуждения в душе щастливо рожденной и невоспитанной; но они не могут добродетелню осеменить худаго сердца.

Жена и дети суть поручители, коих человек дает благосостоянию.

Деловой человек есть хуждший сборщик, – нежели Супруга самая роскошная [4].

Генералы Римские разгорячали многократно мужество воинов, смешивая с именем Отечества воспоминание супруг и детей. Сии нежныя обязательства действительно суть училище человечества в место того, что холостой с величайшим числом пособий к деланию добра, имеет меньше сея чувствительности внутренней, которая делает нас благотворительными.

Непорочность супружеская вдыхает некоторой род величавости женщинам; она простирается даже до надменности, ежели они имеют довольно красоты для сообщения ревности, – Женщины суть обладательницы наши в младости, подруги наши в зре(ло)м возрасте и наши питательницы в старости. – И так имеем во всяком возрасте причины жениться.

Странно, что те, кои не имеют потомства, работают более над потомством. – Большая часть общенародных памятников возставлена была от граждан, кои, умирая без детей, хотели однакож увековечить имя свое и воспоминание их. – Так сказать сочетавшись с Отечеством, они хотели его одарить собственными своими имуществами, так как бы Отечество, которое имело все их усердие в течение жизни их, долженствовало наследовать благосостояние их по смерти их [5].

1. Оба отрывка сходны по мыслям со знаменитым «Последним стихотворением» Державина, сочиненным им за три дня до смерти и оставшимся записанным на аспидной (грифельной) доске на его столе в ночь кончины:

2. Cм. комментарий 1

3. Данная фраза перенесена сюда из другой главки «трактата» («О природном расположении и о навыке») по связи смысла. В последние годы Державин интересовался Никколо Макиавелли (1469–1527), известным итальянским политическим мыслителем эпохи Возрождения.

Изучение Макиавелли, к которому поэт относился резко отрицательно, вероятно, было связано с работой над «трактатом», рассматривавшим с совершенно иной точки зрения сходные вопросы. Ср. написанное в 1802 г. на Званке стихотворение «Махиавель»: «Царей наместник иль учитель /Великих иль постыдных дел!/ Душ слабых, мелких обольститель, /Поди от нас, Махиавель!/ Не надо нам твоих замашек, /Обманов тонких, хитростей <…>».