Никто не осмелился ей перечить.

Когда Ната вышла, мужчины переглянулись, заказали еды и пива.

— А она не по-русски сурова, — заметил Алексей.

Григорий желчно засмеялся и посмотрел ему в глаза.

— Ты просто Нату не знаешь.

— Что-то, действительно, бездны открываются.

Ната, всегда словно поглощённая заботой о себе, не представлялась ему человеком, способным жёстко противостоять агрессору, залпом пить водку и ругаться.

— Она военный переводчик, старший лейтенант запаса, — объяснил Игорь.

— Что переводит? — спросил Алексей, помолчав.

— Ничего, — Игорь с сожалением пожал плечами. — Не пригодилось. У неё специализация — языки скандинавской группы: норвежский, шведский. Но поскольку все права на скандинавский нуар у известного холдинга, а на скандинавскую подростковую литературу — у их подразделения, Ната занимается русскоязычной городской прозой. Пока, — обнадёжил Тантлевский, — до лучших времён, когда «Напалм» станет ведущим издательством в стране, заткнёт за пояс конкурентов из первой тройки и выкупит все права на актуальные скандинавские тренды.

«Если Ната олицетворяет в «Напалме» скандинавские переводы, то скорее Солнце погаснет», — уяснил для себя Астролягов.

— Ну, хоть гения может отоварить, — сказал он.

— Вот так нас и убивают, — вздохнул Игорь. — Может быть, и Веню замочили не по злому умыслу, а на вспышке гнева. Начался разговор, потом автор вспылил…

— Ты всё на авторов думаешь?

— На кого ещё? Сам видишь…

— Вы следствие с этой версией ознакомили? — в который раз спросил Астролягов. Сегодня под впечатлением он снова хотел в этом убедиться.

— Первым делом. И координаты всех авторов, с которыми Веня работал, следаку отдали. Я сам распечатку готовил.

Григорий засопел и с грохотом двинул по столу принесённую кёльнером пивную кружку.

— Теперь все наши авторы на кукане у гестапо. Надеюсь, их будут жестоко пытать, — излив надежду, он сделал много энергичных глотков, за это время пиво заменило веру, и Григорий с сомнением закончил: — Только напрасно всё это. Никого не найдут и уголовное дело закроют.

Всё в Алексее воспротивилось этому. Он захотел возразить, но говорить об успехах полиции было бы суесловием.

— Закрыть можно преступника, и то это разговорная форма, — в нём взыграл криминальный журналист. — Уголовное дело можно прекратить или передать в суд.

— А раскрыть?

— Раскрыть можно преступление.

— А уголовное дело, его ведь открывают?

— Уголовное дело возбуждают, — объяснил Астролягов. — Так учит нас Уголовно-процессуальный кодекс.

— Вот так, Гриша, учись у специалиста, — посоветовал ведущий редактор Тантлевский и налил подчинённым водки.

— Мне бы самому поучиться, — скромно сказал Алексей. — Хотя бы понять, для кого я работаю.

— Для фирмы, — сказал Тантлевский. — Чтобы издательство получало прибыль, а сотрудники зарплату. Для них мы и работаем.

— А как же читатели?

Матёрые редакторы дружно хрюкнули.

— Ты ещё про культуру скажи, — засмеялся Игорь.

— Или про авторов, — съязвил Григорий.

— Не, я серьёзно. Мы ведь для читателей книги издаём. Зачем у нас чернухи столько? Почему мы выпускаем такую кучу постапокалипсиса и нуара?

— Мы должны исподволь готовить наших читателей к неизбежно нарастающей нищете, — Григорий пожал плечами, будто удивляясь, что вынужден объяснять коллеге очевидное.

— Кому должны?

— Читателям. Чтобы им не было потом мучительно больно от жёсткого столкновения с реальностью.

— Нет, честно? Хотелось бы понять, чего им надо.

— Им надо занять время и хорошо развлечься, если получится, — сказал Игорь. — А ещё они читают для поднятия самооценки. Не вставая с дивана, человек временно ощущает себя борцом со злом.

— Это если у него получается сопереживать герою, — заметил Григорий.

Игорь кивнул:

— Или удачливым авантюристом, если у него получается сопереживать злодею.

Астролягова едва не вывернуло от их цинизма, и он поспешно залил протест холодным пивом.

— Вы глумитесь надо мной? — возмутился он. — Товарищи, называется!

Коллеги оскалились с таким видом, что стало понятно, в каком овраге их товарищи доедают лошадь.

— Мы такие, — сказал ведущий редактор.

— А сам как думаешь? Почему люди читают детективы? — спросил Григорий.

— Им нравится следить за рассуждениями сыщика, за ходом расследования. Особенно, если это процедурный детектив, где всё немного предсказуемо и потому читатель может порадоваться, что встречает долгожданную сцену экспертизы, — вспомнил Астролягов творчество Климовича.

— А ещё?

— Они включаются в событийный ряд, следят за героем, отождествляя себя с ним и заодно повышают в своих глазах собственную важность. Хотя бы ненадолго, — добавил Алексей. — Пока не закрыл книгу.

— Тоже неплохо. А ещё они радуются, читая, как злодей получает по заслугам. В прежних детективах убийцу всегда наказывали. Был заказ общества на восстановление спокойствия: был порядок нарушен, теперь порядок наведён, жизнь продолжается. В детективах нового времени обаятельный убийца избегает ответственности, чтобы продолжать действовать в следующем произведении. Ради продаж барыги от искусства не думают о будущем, а общество расслабилось и не хочет напрягаться, чтобы покарать зло. Как только Первый мир стал зажиточным, в литературе возникла тенденция радоваться, когда опасный маньяк избегает уголовной ответственности.

— Не всем нравится уголовная ответственность, даже если она ложится на других, — согласился бывший криминальный корреспондент.

— Слишком многим стали нравиться маньяки. Люди привыкли, что в их повседневной жизни не случается беды. Когда дети растут в полной безопасности, у них возникает иллюзия, будто с ними ничего не произойдёт, — глаза Григория сверкнули, как у хищного зверя. — От этого они принимаются сопереживать злодеям, которых в менее благополучном государстве казнят при всеобщем одобрении. Они сами хотят стать воинами хаоса и тёмными лордами, нечестивыми пожирателями человеческой плоти и рабовладельцами. Это нам тоже надо учитывать при рассмотрении самотёка. Если в финале зло торжествует, оно может оказаться много кому нужным.

— Тогда зло должно быть прельстиво, а злодей зверски обаятелен, — сказал Астролягов.

— Сечёшь! — зверски обаятельно улыбнулся Григорий.

— Ты самотёк читаешь?

Алексей встрепенулся излишне нервно.

— Читаю, а что?

— Почему не отвечаешь?

— Перед кем? — человек при понятиях, сидящий глубоко внутри, насторожился и приготовился к обороне.

Григорий желчно скривил губы и подмигнул, мол, жжошь!

— Авторы жалуются, что ответов нет, — терпеливо пояснил Игорь. — Редакция должна отвечать на сраные письма по истечении двух месяцев. Так указано на нашем издательском сайте.

— О! — сказал Астролягов. — Я забыл. Ты знаешь, столько всего навалилось, — он горестно вздохнул, получилось убедительно, — после вчерашнего болела голова и подташнивало не только его одного. — Из башки вылетело. Я сейчас напишу им сраные ответы на их сраные предложения об издании их сраных текстов.

— Не хами только, — напомнил Игорь. — Авторы всё равно, что безответные животные. Их гнобить — себя позорить. Нельзя стегать кнутом привязанную скотину только для собственного удовольствия, — он говорил назидательно, чувствовалось, что ведущему редактору тоже нелегко, но не от экзистенциального гнёта, а после вчерашнего. — За это ты рискуешь подвергнуться общественному осуждению, упрёкам и порицанию своих коллег.

— Я ещё никогда не хамил авторам, — сказал Алексей.

— Но они всё равно считают нас гнусными тварями, которые за глаза издеваются над ними, — твёрдо сказал Григорий.

Игорь покивал:

— Что бы ты не сказал или не написал им, авторы сочтут твои слова ложью и обязательно найдут обидный подтекст. Сами они к тебе не обратятся из опасения вызвать гнев и отказ. Авторы считают, что редакторы их ненавидят.