– Как любопытно. Продемонстрируете нам что-нибудь интересное?

– С удовольствием! Дамиан!

– Прошу прощения, – вмешался Фарр. – Задавайте ему вопросы на любую тему.

– Если угодно – мой подмастерье Фарр, – представил Рэдклифф. – Он и есть учитель Дамиана.

– Лорд Аддерли, леди Аддерли, моё почтение, – поклонился Фарр.

   Аристократы слегка кивнули головой в знак приветствия.

– Ну хорошо. Итак, Дамиан, – произнес граф, – ответьте нам, сколько получится, если из трёх сотен вычесть шесть и прибавить ещё пару сотен?

– Я не ребёнок, уважаемый граф. А вообще – четыреста девяносто четыре.

– Великолепно, мистер Стоун.

– Можно и мне спросить Вас кое о чем, Дамиан?

– Прошу, миледи!

– Есть ли Бог?

– Если Вы имеете в виду таким, каким его представляет нам религия, мэм, боюсь, его не существует. Это лишь вопрос веры, и только. А религия – инструмент управления нашим разумом и поведением. И если…

– Довольно! – прервал с натянутой улыбкой Рэдклифф. – Угощение стынет.

– Да Вы философ, Дамиан! Похвально, – произнёс граф.

– Простите меня, – извинился голем. – Ещё один момент. – И он преподнёс графине небольшой красный сосуд с широким горлышком, плотно закрытым серебряной крышкой. – Это Вам, мэм!

– Благодарю! Но что это за прелесть?

– Не поймите превратно, мэм, но это крем для Вашей прекрасной кожи. Она станет ещё более белоснежной и свежей. Если есть опасения, попробуйте сперва нанести на тыльную сторону ладони.

– Не торопись, дорогая! – предостерёг жену граф. – А каков состав данного крема, Дамиан?

– Не беспокойтесь, сэр. Всё только натуральное. Я смешал и растопил восемь унций миндального масла, по одной унции пчелиного и спермацетового восков. Затем охладил и добавил в крем четыре унции розовой воды и одну унцию флердоранжевой эссенции.

– Какой эссенции?.. – переспросил граф?

– Флердоранжевой. Также её называют эссенцией померанцевой водицы. Её извлекают путём перегонки свежих цветов горького апельсина – померанца при получении их эфирного масла.

– Невероятно! – восторгалась графиня, которая украдкой нанесла крем на руку.

   Её дряблая кожа посветлела и натянулась, а морщины без следа разгладились.

– Да Вы волшебник, Дамиан! – зааплодировал граф. – Мистер Стоун, я покупаю его. А Вы себе ещё создадите десяток големов.

– Но Дамиан уникален, милорд.

– Да, дорогой! Наши друзья умрут от зависти. Покупай за любые деньги!

– Меня?.. Как это понимать?

– Этого Вам не понять, Дамиан, – улыбнулся граф Аддерли. – Я пожалую Вам титул виконта.

– Видимо, это Вы чего-то не понимаете, граф. Покупают шлюх и рабов, а я – ни то ни другое.

– Дамиан, прекрати! – приказал Рэдклифф. – Назовите свою цену, мистер Стоун.

– Я не продаюсь!

– Дамиан, я разговариваю не с Вами, – одёрнул его граф.

– Если мой супруг чего-то желает, он это получает! – заявила графиня.

   Дамиан медленно выдохнул и взял свои приборы.

– Вот и правильно, – с облегчением произнёс Рэдклифф. – После ужина и обсудим.

   Голем резко вскочил и вонзил вилку в шею графа. Не успевшая вскрикнуть графиня получила смертельный удар ножом в сердце. Рэдклифф и Фарр застыли на месте. «Голубая» кровь графа брызнула фонтаном. Его супруга упала со стула. Через несколько мгновений знатной четы не стало, невзирая на тщетные усилия мистера Стоуна и его подмастерья.

– Я не продаюсь, – спокойно повторил голем, вытирая салфеткой приборы, и удалился к себе.

   После долгого молчания Рэдклифф, наконец, вымолвил:

– …И чтобы ни одна душа, Фарр… Запри гостиную. Так… Теперь давай попробуем сдвинуть стол. Нет, лучше поднимем ножки, нужно вытащить ковёр…

Глава

XXI

– И долго ты собираешься ещё рисовать, художник? – зевнул король Кластинии. – Светает.

   Охрана уже еле стояла на ногах. Пленники дворца тоже устали ждать. А птицы в клетках снова уснули мирным сном.

– Я раньше не рисовал для такой важной особы, как вы, Ваше Величество. Стараюсь, – оправдывался лепрекон. – Почти закончил! Я дорисовываю Ваше чудесное кольцо, – произнёс Маркиан, со значением посмотрев на Люка.

   Избранный взглянул на свой перстень и, собравшись с духом, направил его кверху. Гиацинт на груди Люка зарделся, а монета озарила пурпурным сиянием своды залы…

    На мгновение короля и стражу оторвало от земли. Птицы в клетках стали судорожно бить крыльями и истошно кричать – это было нечто среднее между кудахтаньем и карканьем. В это время Маркиан сдунул с холста два огромных топора, небольшую дубину и щиты и отшвырнул их к ногам друзей. В кармане Люка стало горячо – он достал сверкающий меч. Корс схватил топор и щит, Харли, с его повреждённой рукой, досталась дубинка. Когда оторопевшая стража опустилась вниз, их ожидали нещадные удары чужаков. Джину, которая тоже схватила топор, Маркиан укрыл щитом в дальнем углу.

– Взять их! – завизжал король!

   Полусонные придворные ворвались в залу и увидели своего правителя с приставленным к горлу мечом и бездыханную королевскую стражу.

– Никому не двигаться, – предупредил Люк.

– Делайте, что он говорит! – приказал перепуганный король. – Никому не двигаться!

   Избранный повёл его к выходу. Корс завершал процессию Его Величества с орудием в руках. Каково же было удивление Шарманщика, когда он увидел пленного короля в окружении чужаков. У этого несостоявшегося рыцаря был вид побеждённого. Взгляд его больших испуганных глаз метался то к Люку, то к Корсу. Шарманщик остался стоять как вкопанный.

   Наконец, триумфаторы добрались до высокой ограды.

– Дайте им всё, чего они желают, и отпустите! – приказал повелитель своим часовым.

   Те расступились, опустив оружие.

– Как нам выбраться из Кластинии, король? Отвечай! – потребовал Люк.

– А вам куда нужно? – пролепетал повелитель.

– Домой! В Англию! – воскликнул Корс.

– Куда? – округлил глаза король.

– О, нет! – всплеснула руками Джина. – Тут и не знают о её существовании.

– Не знаю! Клянусь честью короля.

– Честью? – усмехнулся Люк. – И сколько ж ты, такой честный, невинных на дерево повесил? – с этими словами он поддал ему ногой под зад.

– Пощадите! – взмолился король. – Я больше не буду…

– Давай-ка, присядь сюда! – приказал Избранный.

– Куда?

– На корточки. Сейчас будешь новый королевский указ писать. Если жить хочешь.

– Хочу!

– Маркиан, дай ему свой холст и грифель.

– Прошу, Ваше Величество, – с издёвкой произнёс лепрекон.

– Пиши так, – начал Люк. – «Я, король Кластинии, повелеваю: с этого дня…» Кстати, какой тут у вас сегодня день?

– Обыкновенный…

– Хорошо. Дата? Год какой у вас? Столетие какое?

– Я не понимаю, чего Вы от меня хотите? – чуть не плакал король, уткнувшись лбом в холст.

– О, боже! Имён в этой Кластинии нет – ещё ладно. Но вы тут вдобавок и вне времени живёте? – недоумевал Люк.

– Время есть! – поднял голову король.

– Ах, неужели! Так какое сейчас время, не изволите ли удовлетворить наше праздное любопытство? – полюбопытствовал Избранный.

– Тысяча двадцать первая лунная дюжина пошла.

– Что пошла?.. – чуть не подавился слюной Люк. – Нет. Моему разуму это непостижимо.

– Постой-постой! – озарило Харли. – Лунная дюжина – это же ровно год! А какая у них там началась?

– Тысяча двадцать первая, – напомнил Корс. – Выходит, это тысяча двадцать первый год.

– Так бы и сказали, Ваше Величество! А то все загадками… – развёл руками Люк.

– Такое вот у них летоисчисление, – пожал плечами Харли.

– Ладно. Пишите дальше, Ваше Величество. «…Повелеваю с этого дня никому из подданных моего королевства не трогать и пальцем любых чужеземцев, исключая вражеские войска. А если я, король Кластинии, вдруг забуду о настоящем указе или пожелаю его переписать и прикажу казнить кого-либо из чужаков, то приказываю тотчас повесить меня самого на дереве Правосудия за левую ногу!»