— Правда? — не поверила она.

Он знал, что улыбается как слабоумный и говорит слишком торопливо и сбивчиво, пытаясь объяснить. Из всех монстров в древних бестиариях — грифонов, сфинксов, мантикор и прочих — только единороги имели поистине отличную репутацию. Они принадлежали не греческим мифам, но христианским.

Это, возможно, означало, что они вырвались из гибельного влияния Астерия, хотя на всякий случай он предпочитал воздерживаться от упоминания этого имени вслух. Древние римляне знали про единорогов, но те были другими, с черными рогами. Античные греки предпочитали крылатых лошадей.

— Пегас! — сказала Лейси.

Теперь он точно знал, что они — не в реальном мире, мире машин и юристов, но в зоне действия магии. И если он в чем-то верил кому-то, единорог находился в верхней части шкалы его веры.

— Христианский? — переспросила Мейзи, как только вновь обрела дар речи.

— Отец Юлиус настаивал на этом, — ответил Джерри. — Он вообще считает единорога символом Спасителя.

Средневековая логика отца Юлиуса отличалась невероятной запутанностью — сплошные ложные посылки и предвзятые выводы. Спорить с отцом Юлиусом было все равно что боксировать на ринге с командой гигантских кальмаров, но его вера и благие намерения не подлежали сомнению, и в данном случае его мнение убедило Мейзи.

Единорог насмешливо заржал и порыл землю сверкающим серебряным копытом.

— Возможно, нам положено следовать за ним, — предположила Ариадна.

— Ну что ж, давайте попробуем, — ответил Джерри, осторожно поднимаясь.

— Сомневаюсь, чтобы кто-то из нас сгодился, чтобы поймать его. Или… ты, случайно, не девственник, Карло?

Карло сжал кулак и сграбастал его за отворот накидки; Джерри пришлось поспешно объяснить, что только девственник может изловить единорога.

Юнец подозрительно покосился на него, но накидку отпустил, судя по всему, поверив, что этот псих старается вести себя дружелюбно.

— Девственность этого рода я потерял в ночь, когда мне исполнилось тринадцать, — ответил он… не без гордости. — Это был мой дядька. А потом и другие.

Прогресс: какой-никакой, но первый нормальный разговор.

Собрав ворох одежды, они вышли обратно на дорогу, Алан крепко держался за руку отца, а Лейси — уже матери, дрожа от возбуждения. Они успели пройти только несколько шагов в сторону жеребца, когда тот опустил голову, угрожающе поводя рогом и роя землю серебряным копытом.

Все замерли.

— Похоже, это не входило в программу, — вздохнула Ариадна и задумчиво улыбнулась Джерри:

— Есть разумные предложения?

Джерри представил себе эту здоровую тварь и себя, нанизанного на рог наподобие шашлыка. М-да.

— Ладно, давайте попробуем другое направление, — предложил он, опасаясь, что долг лидера заставит его отходить последним.

Они повернулись, сделали несколько шагов и снова остановились.

Немного ниже дорогу перегораживали еще два единорога — кобылы, не такие огромные, но не уступавшие в решительности. Они сияли ослепительно белым в солнечном свете, стоя бок о бок.

— Возвращайтесь на то дерево, — мрачно скомандовал Джерри. — Пойду посмотрю, нельзя ли с ними договориться.

Остро сожалея, что у него в руках нет жезла или хотя бы «узи» с серебряными пулями, он медленно направился навстречу кобылам. Жеребец предостерегающе заржал, и Джерри невольно оглянулся, потом сделал еще несколько шагов вперед. Оба сверкающих рога нацелились на него, а из-под серебряных копыт полетела земля. Он не выдержал и быстрым шагом вернулся к остальным.

— С другой стороны, — заметила Ариадна, — здесь очень мило. — Ее выдержка восхищала его. Возможно, это предназначалось только детям, хотя он надеялся, что немного и ему. Во всяком случае, она чаще улыбалась, глядя в его сторону.

Очень мило. Сюда бы еще завтрак в номер…

Итак, двигаться наверх они не могли. Вниз — тоже. По обе стороны дороги росли кусты и купы деревьев, сливающиеся в отдалении в единый зеленый фон.

Если бы жеребец хотел заставить их идти куда-то, он мог бы гнать их перед собой, но его, похоже, вполне устраивало оставаться там, где он стоял.

— Мне кажется, мы чего-то ждем, — сказал Джерри.

И тут, словно в волшебном шоу, почти бесшумно и в том самом месте, на которое он случайно смотрел, из подлеска вынырнули и остановились еще два единорога — кобыла и жеребенок, неуклюжий, длинноногий, с белой кнопкой на месте рога.

— Уууух ты! — только и сказала Лейси, в полном восторге поворачиваясь к матери. Ариадна явно превосходила в ее глазах Мейзи по части познаний в лошадях. Алан тоже повизгивал от восторга, хотя был слишком мал, чтобы оценить по достоинству столь редкое зрелище, как рогатая конина.

Джерри начинало казаться, что быть взятым в плен лошадьми — довольно унизительно. Он повернулся, и, разумеется, с четвертой стороны их блокировали еще две кобылы, помоложе. Людей окружили; самое время выставлять ограждение из фургонов.

— Интересно, подбросят ли они нам немного сена к вечеру? — пробормотал он.

— Не переживайте так, здесь полно травы. Можно пощипать, — предложила Мейзи. Лейси с Ариадной прыснули, и Джерри не без уважения посмотрел на нее.

Время тянулось. Жеребец стерег, не шевелясь, если не считать редких взмахов ослепительно белого хвоста. Кобылы начали пастись, не забывая, однако, про пленников, малейшее движение которых заставляло их угрожающе опускать рога. Они тоже ждали, но чего? Или кого? Потом жеребец неожиданно заржал — словно фанфары запели, — и из глубины леса донесся далекий отклик.

— Гости на подходе, — сказала Ариадна.

Стуча маленькими копытцами, снизу к ним приближались галопом еще два единорога. Они обогнули дерево и, фыркая, остановились у дороги.

Шетландские по… единороги? Они тоже были белые, с короткими, хотя острыми, как игла, рогами, но ростом не превышали жеребенка. И все же возраст был ни при чем — ведь неподалеку стоял жеребенок, и они могли сравнить. Значит, это другая порода, карликовые единороги. Очень редкая порода.

— Малогабаритная модель? — пробормотал кто-то, но Джерри уже знал ответ: не малогабаритная, но детская.

Он подождал, не заметит ли этого еще кто-нибудь, но поскольку все молчали, заговорил:

— Ариадна, Грэм? Среди нас есть двое девственников.

— Нет! — одновременно вскинулись оба. Но Гиллис внимательно посмотрел на вновь прибывших единорогов — те, в свою очередь, покосились на него с безопасного расстояния, потом перевели взгляд на Джерри.

— Скажите, о чем вы думаете, — буркнул Гиллис.

— Мне кажется, это спасатели, — ответил Джерри. — Это может быть и ловушка, но у единорогов хорошая репутация. И мне кажется, нам стоит попробовать.

— Нет! — повторила Ариадна.

Джерри подождал, но остальные молчали.

— Совершенно очевидно, что дети не могут попасть в Меру, — произнес он наконец. — Я не знаю почему, но, должно быть, таков закон — даже у магии существуют свои законы. Возможно, это способ вытащить их отсюда, а потом — тоже возможно — будет и попытка вытащить отсюда нас. Черт, я бы попробовал.

Упрямое молчание. Он сделал еще одну попытку.

— Возможно, нам предстоит долго идти, и это транспорт для нас? Этот жеребец, конечно, вряд ли позволит кому-то оседлать себя даже за весь овес Техаса, но здесь пять кобыл и пятеро нас, взрослых… и двое маленьких.

— Маленький пони для меня! — воскликнул Алан и потянулся вперед. Мейзи схватила его, и он заревел, брыкаясь.

— Прекрати! — рявкнул Гиллис и забрал его у Мейзи. Алан заревел еще громче. — Заткнись! — рычал его отец. — Уау! Ублюдок маленький!

Он размахивал в воздухе окровавленным пальцем; укусивший его Алан вывернулся у него из рук и помчался к единорогам.

Ариадна с Мейзи бросились за ним, и жеребец тут же тревожно заржал, опустил рог и угрожающе шагнул вперед.

— Ариадна! — завопил Джерри, вскакивая на ноги, и белая махина качнулась в его сторону. — Вернись! Жеребец!

Мейзи с Ариадной замерли, оглянулись на очевидную угрозу, потом на Алана и нехотя вернулись к дереву. Жеребец остановился и сердито потряс гривой.