– И когда вы заболели?

– Я болен уже давно. Еще с детства. Сколько я себя помню, один раз в день, обычно вечером начинаются эти жуткие муки, которым нет объяснения, и которые я не в силах сдержать. Раньше когда я был ребенком, боли не были столь сильными, и я вполне мог терпеть их, но с каждым годом они становятся все сильнее. Я не знаю что это за недуг. Но монах что воспитывал меня, говорил мне, что я проклят некоей злой колдуньей, которая пожелала мне когда-то смерти. Тогда монах Лионель спас меня. Но от того проклятия мне остались эти страшные мучения. Ибо они неизлечимы.

– И вы ежедневно испытываете это?

– Да. Иногда боли длятся всего несколько минут, иногда четверть часа. Иногда более получаса.

– И это всегда происходит вечером?

– Нет, не всегда. Это зависит от луны. Едва луна восходит на небо. Я давно это заметил, еще в детстве. А продолжительность мук зависит от дня лунного цикла, так же как и их сила.

– Но зачем вы запираетесь в этом жутком месте?

– Для того, чтобы никто не видел моих мучений, – выдохнул он печально. – То, что вы видели это лишь часть того, что может быть. Иногда боли бывают столь жуткими и продолжительными, что я кидаюсь на стены и бьюсь о ледяные камни в кровь, разбивая лицо и руки. Слуги могут испугаться и решить, что я сумасшедший. Но ведь вы, мин херц, так не считаете?

– Совсем нет.

– Пойдемте наверх. Тут сыро и холодно, – предложил фон Ремберг.

– Да, конечно, – согласилась Слава и, нахмурившись, и, не касаясь, быстро провела рукой рядом с его телом. Молодой человек уже отвернулся от нее и накрыл железным колпаком факел, горящий в подземелье. Он обернулся и подал ей руку, и они направились вверх по лестнице.

– Кристиан, – произнесла Слава, когда они вышли. – Я хочу вам сказать нечто.

– Да?

– Я ощущаю, что некая сила, как будто убивает вашу ауру, и эта сила исходит из вашего браслета, – заметила она, указывая глазами на серебряный чеканный браслет, который постоянно носил на правом запястье фон Ремберг под одеждой.

– Вы ошибаетесь, мин херц. – удивленно заметил он. – Это древний оберег, подаренный мне монахом, который воспитывал меня с детства. Этот старинный браслет, наоборот, дает мне силы жить, так как поддерживает мое сердце, чтобы оно не разорвалось от боли, которую я испытываю по вечерам.

– Но мне не кажется, что это так, – неуверенно сказала девушка.

– Поверьте, мин херц, это так. Вы знаете, поначалу в детстве, мне тоже казалось, что браслет угнетает мое существо. Оттого я однажды снял его. И знаете, что произошло? Я упал в обморок, и не приходил в себя почти неделю. Все думали, что я умер. Только моему наставнику монаху Лионелю удалось возвратить меня к жизни. Он сказал мне, что я совершил огромную глупость, и этот браслет специально на моей руке, чтобы поддерживать меня. Вместе с тем моя болезнь прогрессирует и должна была давно убить меня. И лишь благодаря своим внутренним силам и энергетической защите этого древнего оберега я все еще жив. Ибо он дает мне нужную энергию. Только поэтому, я никогда не снимаю его.

На это заявление молодого человека Слава промолчала, потому что явственно ощущала, что от этого браслета на руке молодого человека, исходит Темный поток энергии, который как туман окутывает все его существо. Девушка чувствовала, что этот браслет не может никак помогать живому существу, потому что его Темная сила явно была мертвой. Но Кристиан, видимо, не видел этого и явно не понимал, о чем она говорила.

– Я думаю, мин херц, вам не стоит рассказывать о ваших, как вы говорите исцелениях окружающим. Вы же, наверняка, знаете, как попы, да и вообще, люди мнительны. Они могут принять вас за ненормальную. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да вполне, – кивнула Слава. – Матушка говорила мне о том же. Она тоже была целительницей, и лечила только в закрытой комнатке и так, чтобы никто не знал. А исцеленные ею люди, в благодарность хранили гробовое молчание о ее даре.

– Ваша мать была мудрой женщиной, – кивнул Кристиан, отчетливо понимая, что девушка должна скрывать своей дар, а более всего, даже не помышлять развивать его, ибо тогда, она могла прозреть и выпутаться из того капкана, в который они с Верховным нынче заманили ее. Да, Слава помогла ему теперь, но это ничего не меняло, поскольку фон Ремберг не собирался отступать от своей цели. – Вот и вы должны поступать так же.

В тот день, молодые люди провели остаток вечера вместе. Около одиннадцати, фон Ремберг проводил девушку до ее спальни. Холодновато, он поцеловал ей руку и быстро удалился. Но отчего-то в тот миг, когда его высокая широкоплечая фигура исчезла во мраке коридора, Слава подумала о том, что нынче они стали немного ближе друг к другу. И то, что сегодня она помогала избавиться ему от невыносимых болей, приблизило ее к молодому человеку. И возможно вскоре, она станет еще ближе к нему, так как она очень хотела этого.

На следующий день вечером, после ужина молодые люди как обычно беседовали в гостиной. И едва Слава заметила, как лицо фон Ремберга исказилось мукой, и он стремительно встал с диванчика, намереваясь выйти, девушка быстро вскочила на ноги. Она быстро придержала его за локоть и порывисто произнесла:

– Кристиан, не уходите! Присядьте со мною, я помогу вам!

Молодой человек нахмурился, не в силах смотреть в ее чистые глаза. Ощущая, как боль в его теле начинает нарастать с каждым мигом, он попытался отстраниться от нее, буркнув:

– Я не думаю, что вы вновь должны…

– Но я хочу помочь вам, Кристиан! – вымолвила порывисто Слава. – И если я могу это, отчего вы не хотите принять мою помощь?

– Я…, – он замялся, и в следующее мгновение его лицо исказилось от судороги. Видя это, Слава почти насильно усадила Кристиана обратно на диванчик. Более не говоря ни слова, она присела рядом с фон Рембергом и, проворно подняв свои руки к его вискам, начала вливать в сущность молодого человека свою живительную энергию. Порыв Кристиана выйти прочь быстро улетучился, ибо новый приступ, который должен был быть гораздо сильнее предыдущего, наоборот уменьшился, а следующий вообще не был ощутим. Уже через несколько минут он, стараясь не шевелиться и осознавая, что девушка, как и накануне, избавляет его боли, тихо глухо выдохнул. – Я весьма поражен, мин херц. У вас опять получилось это.

– Я рада утешить вашу боль, Кристиан. Если желаете, я могу ежедневно делать это. Мне это совсем нетрудно, – с нежностью заметила она. Однако Кристиан только теперь отметил, что живительная энергия девушки идет прямо из ее сердца, а проводником ее служат ее тонкие руки, находящиеся у его головы. С каждой минутой, ее живительная аура становилась тоньше, как бы уменьшалась. Он видел это и прекрасно понимал, что она отдает свою энергию жизни ему и уменьшает свою защитную оболочку.

– Разве вы не ощущаете слабости? – невольно спросил он. – Или головокружения?

– Нет. Я умею лечить животных и это обычно для меня. После сна моя сила восстанавливается, как и была до того.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – соврал молодой человек, хотя отчетливо все понял. – Но если это не обременит вас, то попрошу вас помочь мне. У вас такие ласковые целительные ручки.

Слава тут же растрогалась и, кокетливо улыбнувшись ему, пролепетала:

– Я так счастлива, ведь я могу помочь вам, преодолеть ваш недуг.

– Вы позволите? – спросил фон Ремберг и, тут же не дожидаясь ответа девушки, пересадил Славу к себе на колени, как и вчера. – Вам так удобнее?

– Да, – кивнула смущенно девушка. Действительно на его коленях она была гораздо выше, и ей не надо было высоко поднимать руки. Она старалась сосредоточиться на своем действе, не прерывая его. Все-таки эта интимная близкая поза была непривычна для девушки, а близость молодого человека была невозможна притягательна. Она прямо таяла от близости Кристиана, ощущая его приятный запах и видя его дорогое лицо очень близко. Он чуть придерживал ее за талию, как и вчера, и долгое время молчал.