– Что вы делаете? – прохрипел он, приподнимая голову и вперившись в лицо девушки, которые было перед ним, диким ничего непонимающим от боли взором. – Зачем вы здесь? Убирайтесь немедля!

Он яростно скинул ее руки со своих висков, и тут же его тело вновь пронзила невыносимая жуткая боль, словно его заживо сжигали на костре. Он вновь заскрежетал зубами от невыносимой муки и вновь согнулся в судороге всем телом. Однако девушка не отошла и вновь приставила свои ладошки к вискам молодого человека, и начала вливать в его существо целительную энергию, до крайности сосредоточившись. Она видела, что у Кристиана нет сил сопротивляться, так как все его большое тело сотрясалось в диких конвульсиях и лишь из последних сил он стоял на четвереньках и удерживал себя в сознании. Через несколько мгновений Слава ощутила, как тело фон Ремберга перестало дергаться и он замер, удивленно устремив в ее лицо свой яркий фиолетовый взор, словно не веря в то, что она действительно может успокоить его боль.

– Я не уйду, – тихо твердо сказала девушка. – Я вижу, что вам легче от моих рук.

Она сильнее прижала ладошки к его вискам, видя, как его сильно мерцающая до того аура, стала постепенно успокаиваться и, как бы наполнила все члены молодого человека и потекла спокойно и умиротворенно по его существу.

Ощущая, что руки девушки вливают в него энергию, которая успокаивает его спазмы, Кристиан замер и чуть прикрыл глаза, невольно наслаждаясь неожиданной передышкой в страданиях. Несколько минут он не мог ни о чем думать, как только о том, что боли нет, и его тело перестало гореть адским огнем, который как будто заживо сжигал его нутро и кожу. Он так и стоял, замерев на четвереньках, и лишь глубоко дышал, пытаясь восстановить дыхание. Девушка сидела перед ним на коленях у его головы, а ее ладошки ласково давили на виски молодого человека. Она так же чуть прикрыла глаза, настойчиво вливая в него жизненные силы.

Лишь спустя некоторое время нормальное осознание стало возвращаться к Кристиану, и он начал отражать окружающее. Он понимал, как его поза унизительна, и девушка видит его, бесстрашного, жесткого фон Ремберга в таком удрученном положении, как беспомощного зверя, которого раздирают его жуткие мучения. Но ему, отчего-то было все равно, ибо от ручек девушки перетекало живительное почти неосязаемое тепло, которое наполняло его тело и не давало болям вернуться. Он чуть приподнял голову и его мутный болезненный взор уперся в золотые полные нежности глаза Славы. Пару минут их взоры, не отрываясь, вливались друг в друга. Кристиан чувствовал, что готов стоять так вечно, только бы эти жуткие мучения не вернулись более. Он видел каждую янтарную прожилку в огромных золотых очах девушки, ее темно-коричневые густые ресницы, обрамляющие ее глаза, и инстинктивно ощущал, что она друг, что она хочет помочь ему, и отчего-то в сей миг находиться здесь и успокаивает его невыносимую боль.

Прошло около четверти часа, и Кристиан ощутил, что боли ушли. Он тяжело приподнялся, и устало сел на пол. Девушка невольно отстранилась от молодого человека, опустив свои руки. Взор фон Ремберга метнулся на часы, которые составляли убогое убранство округой комнаты, и отметил, что боли должны были продолжиться еще четверть часа. Он вновь перевел ошарашенный взор на девушку, осознавая, что ей, как-то удалось избавить его от диких мук.

– Как вы это сделали? – выдохнул он. Но вдруг он вновь ощутил нестерпимое мучение, накрывшее его существо яростной энергетической бьющей волной. Он вновь дернулся, и его лицо исказилось мукой. Слава мгновенно все поняла, и проворно бросилась к нему, и вновь присев рядом с ним на колени, устремила свои руки на виски Кристиана. Уже через миг боль вновь утихла, и фон Ремберг осознающий, что девушка как то умоляет его мучения, вымученно улыбнулся ей и выдохнул:

– Благодарю…

Немного опешив от его искренней улыбки, которая появилась на его бледном лице, Слава смутилась, оттого, что еще никогда не видела, чтобы молодой человек улыбался. Его лицо в этот миг разгладилось, и он показался ей невозможно красивым. Он так и сидел на каменном полу, вытянув длинные ноги вперед. Неожиданно, руки молодого человека обвились вокруг талии девушки, и он проворно усадил Славу к себе на колени.

– Я думаю, так будет лучше, – объяснил он. – А то вы застудитесь, пол ледяной.

Она улыбнулась ему в ответ, чуть сильнее притиснувшись к нему телом, и так и не убирая своих ладошек от его висков.

– У вас устали руки? – спросил он тихо.

– Нет, совсем нет. Главное вам стало легче, Кристиан, – пролепетала она.

– И впрямь. Не знаю, как вам это удается, мин херц. Но боли почти нет. Я лишь чувствую небольшую ноющую вибрацию в голове, – переводя дух от очередного такого терпимого приступа, произнес фон Ремберг.

– Я умею исцелять животных, – вдруг произнесла просто девушка.

– Я зна… – начал Кристиан и тут же замолчал, понимая, что едва не вымолвил лишнее. Ибо тот момент, когда она исцелила его волка, должен был остаться не упомянутым. Все же он внушил девушке, что он вовсе не тот юноша, который пытался много лет назад убить ее в лесу. Потому даже Лихой теперь жил при монастыре, и Кристиан сильно тосковал по нему. – Я удивлен, – исправился он и добавил. – Вы можете облокотиться на меня, вам будет удобнее.

Она послушно облокотилась на его грудь, и молодой человек немедля обвил ее тонкую талию рукой, чтобы поддержать ее напряженную спину.

– Вы можете описать, что вы делаете, и отчего моя боль утихает? – не удержался он от вопроса.

– Я отдаю вам свою энергию, так говорила мне моя матушка. И эта энергия, словно невидимым потоком перетекает в вашу сущность через мои пальцы и ладони, увеличиваясь через мой оберег на руке.

Она указала глазами на большой перстень на среднем пальце правой руки, с желтоватым крупным цитрином, вычурной формы из серебра.

Долго пронзительно взирая на Славу, Кристиан думал о том, что эта девица явно не так примитивна и обычна, как думали они с Лионелем. В определенных ситуациях, она открывалась с новых сторон и граней, и постоянно поражала его своими поступками и действиями. Но Кристиан понимал, что теперь она говорит о более чем тайных вещах, которые знали лишь немногие и немногие понимали их. Он прекрасно понял, о чем она говорит, но ей он, естественно, не собирался всего этого открывать.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мин херц. Но я благодарен вам, – он внимательно посмотрел ей в глаза и через минут пять облегченно выдохнул. – Я думаю, все кончилось. Время уже много. И более не будет сегодня этого.

Слава проворно убрала руки от него. Он поднялся на ноги и помог подняться и ей. Девушка пытливо осмотрела жутковатое сырое помещение, окружавшее их.

– Что это было? Вы больны, Кристиан? – спросила она.

– Да.

– Но это так ужасно видеть вас в таком состоянии, – пролепетала жалостливо девушка.

– Надеюсь, вы не думаете о том, что я так слаб, что не могу терпеть боль?

– Я так и не думала.

– Однако мне кажется, вы думаете именно так, – заметил он тихо и тут же добавил. – Но поверьте, эта боль невыносима. Я пытаюсь ее терпеть, но это не всегда получается. Когда все происходит, мне кажется, что мое нутро сжигают заживо, а кости ломаются. Хотя этого на самом деле не происходит с моим телом, но мучения ощущаются точно такие. А я поверьте знаю, о чем говорю, поскольку не раз бывал в передрягах. Но никакие раны и переломы не сравнятся с этими жуткими муками. Потому что боль от ран я научился терпеть еще в детстве, и она не вызывает у меня даже малейшего стона. Но эти боли совсем другие. Как будто мне вытягивают жилы или сжигают заживо на костре, только в десять раз яростнее, – как то горестно заметил он, тяжко вздохнув.

– Кристиан я чувствую, как вы сильны. И я верю вам. Я видела, как жутко изгибается ваше тело, а свет вашей ауры то и дело пропадает. Так происходит только если человек на пороге гибели. Оттого я верю вам.

– Благодарю вас, мин херц.