Несмотря на весь скептицизм Ядвиги, Кристиан фон Ремберг вернулся в усадьбу под вечер. И Слава смогла немного поговорить с мужем за вечерней трапезой. Он был, как и обычно приятен, немногословен и методично расспрашивал девушку, чем она занималась весь день. Слава приветливо отвечала ему, немного смущаясь, и с интересом разглядывала его, пытаясь привыкнуть к своей новой роли жены, ибо нынче молодой человек невероятно нравился ей. В эти интимные моменты, когда они трапезничали одни в мрачноватой столовой, Слава в глубине души мечтала о том, что уже вскоре они с Кристианом заживут, как настоящие супруги и будут спать в одной спальне.

Около девяти вечера, когда молодые люди сидели напротив друг друга в гостиной, фон Ремберг начал вести себя весьма странно. В тот миг он рассказывал девушке о своей новой задумке, о переустройстве правого крыла дома, как вдруг лицо Кристиана напряглось, а по его телу прошла судорожная дрожь. Он тут же вскочил на ноги и, извинившись перед Славой, стремительно покинул гостиную, заявив, что он вспомнил о некоторых неотложных делах, которые надо было немедленно разрешить. Слава удивленно проводила мужа взглядом, не понимая, отчего он так неожиданно покинул гостиную. В тот вечер она, как и накануне, в десять вечера поднялась в свою спальню. Раздевшись и проворно вымывшись в подогретой воде, услужливо приготовленной Ульяной, девушка отпустила горничную и присев на кровать, принялась ждать мужа. Но, как и в предыдущие две ночи, Кристиан так и не появился у нее. Около полуночи, Слава уснула одна, напряженно размышляя о том, отчего ее муж не желает интимного общения с ней. Тем не менее, она прекрасно видела, что ее общество не тяготит его, а наоборот весьма занимает его. Ведь облик мужа таинственный, интересный, сдержанный и эффектный будоражил сознание девушки. Слава неистово хотела, чтобы они с Кристианом стали близки телесно и мечтала об его объятиях и поцелуях.

Следующий день Славы прошел, как и предыдущий, с той лишь разницей, что девушка помогала кухарке Матильде с обедом, а затем долгое время гуляла по саду. Поговорив с садовником Демьяном, Слава узнала о том, что управляющий никак не хотел закупить новые саженцы. Об этом она решила рассказать Кристиану вечером. Фон Ремберг, как и накануне позавтракав с женой, будучи доверенным лицом прусского посланника, еще поутру уехал на службу. Возвратился он в усадьбу только вечером к ужину. За вечерней трапезой на вопрос жены, может ли она попросить его об одном одолжении Кристиан, удивленно подняв брови, кивнул:

– Разумеется, мин херц. Что вы хотели?

– Ваш садовник Демьян хочет высадить небольшие цветники из роз, но господин Дерюгин, ваш управляющий никак не дает денег на покупку саженцев.

На это заявление фон Ремберг удивленно поинтересовался:

– Светослава, вы, что же, беседовали со слугами по душам?

– Да и не только с садовником. Ваша кухарка Матильда очень приятная женщина. Она рассказывала мне о поместье, пока мы вместе готовили это жаркое.

– Что за манеры, мин херц? – возмутился вмиг Кристиан. – Зачем вы проводите время на кухне со слугами? У вас что, нет других дел?

– Но чем же мне себя занять? Вы весь день на службе, одна я скучаю.

– Читайте, вышивайте, гуляйте по саду. Вы дворянка, не забывайте об этом. И это не дело проводить время рядом с челядью.

– Матушка всегда учила меня не разделять людей на простых и дворян.

– Слава, вы так изысканы и начитаны. Зачем вы опускаетесь до простого люда и ведете с ними задушевные беседы? Отныне вы госпожа фон Ремберг и должны соответствовать своему положению. Оттого прошу вас впредь не говорить со слугами по душам. Ваша обязанность давать им то или иное поручение и только.

– Если вам так хочется, Кристиан, я не буду более общаться со слугами, – тихо ответила девушка, боясь вызвать неудовольствие обожаемого супруга.

– Вот и правильно, мин херц. И упаси вас Бог впредь помогать на кухне. Это никуда не годиться. Вы должны пребывать в неге и спокойствии. Быть мне послушной и вести себя подобающе. Вы поняли меня?

– Да, Кристиан, простите. А могу я кататься верхом?

– Верхом? Зачем это?

– Но у отчима в доме я почти ежедневно каталась верхом.

Фон Ремберга стал напрягать этот разговор. Он понимал, что надо изолировать девушку от всех. От слуг, которые могли сболтнуть лишнее и от посторонних людей, которые так же могли как-то повлиять на его планы относительно этой девицы.

– Я думаю, нет. В моей конюшне всего три рысака. Один жеребец слишком стар, второй постоянно при мне. А третья кобыла слишком норовиста и не раз сбрасывала меня с седла, – умело соврал фон Ремберг и, увидев, как личико девушки совсем сникло, он добавил. – Если вам угодно я могу проводить с вами больше времени. Например, я буду возвращаться чуть раньше, и мы сможем вместе гулять по саду. Что вы об этом думаете?

Он попытался даже изобразить на своем лице подобие улыбки, понимая, что должен играть свою роль как можно лучше, чтобы затуманить ее наивную юную головку. Кристиан жаждал, чтобы Слава быстрее прониклась к нему симпатией и нежными чувствами, ведь только тогда, возможно, ему бы удалось завершить дело, задуманное Верховным.

– Я буду очень рада этому, Кристиан, – ответила Слава и ласково улыбнулась ему.

Прошла неделя после венчания, а фон Ремберг так и не посещал спальню девушки. Слава терялась в догадках, отчего Кристиан не стремится к интимному уединению с ней, и даже ни разу не поцеловал ее. Однако прямо спросить мужа об этом Слава стеснялась. И эта неопределенность терзала ее. Все же теперь, по прошествии полутора месячного знакомства с молодым человеком девушка отчетливо осознала, что любит Кристиана искренне и сильно. Ее чистое открытое сердечко отмечало располагающее вежливое отношение к себе фон Ремберга. Она весьма ценила его постоянные знаки внимания в виде маленьких безделушек, комплиментов и цветов, которые ежедневно он дарил ей. Он проводил в ее обществе почти два часа утром и около трех часов вечером. Только около девяти вечера фон Ремберг ежедневно стремительно покидал ее, будто за ним гнались некие призраки, выбегая из гостиной с перекошенным от нервного тика лицом. Это было девушке непонятно. Эти стремительные исчезновения молодого человека из гостиной после ужина, невероятно терзали ее.

Она очень хотела выяснить немного больше о своем муже, но не знала как. Слава попыталась узнать у камердинера Кристиана, отчего муж так себя ведет. Но неприятный мрачный Людвиг ответил ей, что у хозяина часто бывает много неотложных дел и госпожа не должна беспокоиться. Отчего-то это заверение совсем не успокоило девушку, и она напряженно размышляла, отчего Кристиан ведет себя так странно. Ведь каждый вечер он сидел в гостиной и мило беседовал с ней, но едва часы переваливали за девять, он словно превращался в другого человека, нервного, уязвленного и мрачного, который как вихрь быстро ретировался из ее общества. Лишь на следующее утро он появлялся за утренней трапезой, опять неизменно вежливый, в спокойном настроении, умиротворенный и галантный. Проводил с ней отмерянные пару часов, затем отбывал на службу и возвращался вечером с очередным подарком для нее. В основном он дарил ей новые ленты, зонтики, туфельки или перчатки. Но иногда он привозил новые книги, которые Славе считала лучшим подарком от мужа.

Слава часто скучала днем. Только в книгах она находила отраду. Ведь со слугами фон Ремберг запретил вести беседы, а друзей, которые бы могли посещать их дом, у Славы в Петербурге не было. Единственная подруга Любаша жила в Москве. К тому же из последнего письма Артемьевой, девушка узнала, что Артемьевы вскоре намерены отправиться на жительство в другую страну. Семен получил новую должность при русском после во Франции, и в эту пору всем семейством перебирался в Париж. С другими столичными дворянами девушка не была знакома и их усадьбу никто из посторонних не посещал. Поскольку фон Ремберг жил уединенно и не водил знакомств.