Через полчаса, когда приступ окончился, Кристиан осторожно пересадив девушку со своих колен обратно на диванчик, заметил:
– Я надеюсь, все это останется тайной между нами?
– Если вы хотите этого, Кристиан, – согласно кивнула Слава, нежно улыбаясь ему.
С тех пор ежедневно девушка помогала фон Рембергу справиться с его недугом. Закончилась уже вторая неделя замужества Славы, а отношения между молодыми людьми не менялись. Кристиан так и не приходил в ее спальню, вел себя вежливо, располагающе, но довольно отстраненно. Лишь получасовые тайные лечения в гостиной или в его кабинете происходили ежедневно, во время которых молодой человек осторожно придерживал талию девушки, сидящую у него на коленях. Но более фон Ремберг ничего не позволял себе. Ни объятий, ни поцелуев, ничего интимного. Славе казалось, что все дело в его болезни, которая забирала у него силы. Потому что уже давно она жаждала получить от Кристиана поцелуй и более смелые ласки. Все же она прекрасно помнила атаки Федора, когда была под замком в его тереме. Как Артемьев несколько раз мучил ее своими поцелуями и крайне дерзкими объятиями. Тогда Слава явственно чувствовала, что Федор только и ждет венчания, чтобы овладеть ею полностью.
В тот вечер, десятого октября, девушка снова утоляла его боль. Фон Ремберг уже привык к их ежедневному тайному действу, которое до крайности нервировало его существо. Он понимал, что она Светлая, и что он не должен был пользоваться ее силой, но не мог ничего поделать с собой, думая только о том, что пока ее руки находятся на его челе, жуткие невыносимые муки не терзают его. Слава сидела у него на коленях и молодой человек, опустив лицо, смотрел вниз в одну точку, на пуговицу своего камзола. Врачевание девушки задевало его за живое, вызывая в его существе невозможные недопустимые человеческие чувства благодарности и нежности к этой золотоглазой девице. Он понимал, что она для него делает, но упорно в своем жестоком сердце не хотел взращивать расположение к ней. Он упорно не смотрел ей в лицо, и всегда, пока она сидела у него на коленях, прикрывал глаза. Однако запах девушки, свежий еле уловимый, нежный, немного сладковатый дразнил его обоняние и это крайне нервировало Кристиана. Все эти полчаса целительства он старался держать свои мысли и чувства в узде, и как будто абстрагировался от происходящего. Но в тот вечер, когда она избавляла его от боли что-то пошло не как обычно, после того, как Слава задала вполне невинный вопрос:
– Как вы себя чувствуете, Кристиан?
Он неосознанно поднял на нее лицо и, невольно устремив взор в ее глаза, ответил:
– Вполне сносно.
Слава нежно улыбнулась ему, и Кристиан чуть дольше задержал свой взор на ее лице. Он отметил, что сегодня она отчего-то не смущалась от его близости, как это бывало обычно. Это удивило его, и его взгляд изучающе вклинился в ее огромные янтарные глаза, которые были невероятно близко. Отчего-то в этот миг девушка показалась фон Рембергу невероятно красивой, притягательной и желанной. Ее аура светло-золотистая, искрящаяся окутывала ее голову, покрытую светло-серым убором, похожим на апостольник монахини, который она постоянно носила. Ее глаза лучистые и манящие притягивали его взгляд и молодой человек, словно завороженный смотрел в золотые озера ее очей, чувствуя, что ему это жизненно необходимо в этот миг.
Неожиданно Кристиан ощутил, как перед его глазами все поплыло, а голова стала ватной. Он чуть прищурился, пытаясь сосредоточиться. Вдруг перед ним возникли некие образы и картины.
Как будто в каком-то замедленном сне, Кристиан увидел перед собой крепостные стены некоего замка или монастыря. Вокруг разрывались снаряды, падали ядра, горела часть каменной стены. Он как бы оказался в центре некоего кровавого боя или сражения. Он невольно оглядел себя и отметил, что его сущность находится в теле некоего мальчика лет шести-семи. В следующий миг он испугано метнулся к высокому русоволосому воину, стоявшему чуть впереди, и что-то крикнул ему. Воин быстро обернулся к нему и прокричал что-то в ответ, но он Кристиан ничего не услышал. Вообще это странное видение было беззвучным. Кристиан отметил на голубоглазом лице воина небольшой шрам, пересекавший его висок. Вдруг воин схватил его за руку и потащил куда-то вниз. Они сбежали по крутым ступеням вниз двора монастыря. Именно здесь они наткнулись на некоего старца, которому воин что-то быстро прокричал. Седовласый старец вмиг схватил руку Кристиана, который был в теле мальчика и потащил за собой.
Кристиан обернулся, ощущая, что в эту минуту должно произойти нечто страшное. Он увидел как на каменной стене, куда поднялся русоволосый синеглазый воин идет ожесточенный бой. Он увидел, как через крепостную каменную стену перебираются целые полчища монахов в черных одеждах и один из них немедля накинулся на синеглазого воина. Кристиан порывисто выдернул руку из руки старца и попытался побежать наверх к воину с синими очами, что-то крича ему, ибо видел, как трое монахов уже ранив воина, сбили его с ног. Однако старец быстро же схватил Кристиана – мальчика опять за руку. Кристиан обернулся вновь на раненого русоволосого воина и увидел как монах, с которого свалился капюшон, вонзил в самое сердце полулежащего воина длинный кинжал по самую рукоятку. Синеглазый воин дернулся в предсмертной агонии и тут же безжизненно рухнул к ногам монаха. Нервный дикий крик вырвался из уст Кристиана, но он не услышал его, так как не было слышно ни единого окружающего звука Лишь видел Кристиан все очень отчетливо. В следующий миг он ощутил, как из его глаз бегут слезы. Взор Кристиана – мальчика с яростью смотрел на монаха, который только что убил синеглазого воина. И своим сознанием Кристиан узнал его. Это был его наставник Лионель.
Кристиана, который был в теле мальчика, дернул за руку старец, и вновь потащил его прочь. Уже через миг они скрылись в темном помещении. Они долго бежали по подземелью, и седой старик тащил его за руку, постоянно оглядываясь назад. Кристиан, глотая слезы, спотыкаясь, следовал за стариком. Они бежали долго по извилистым мокрым туннелям, едва освещенным факелами. Вскоре старец взял факел в руку. Мальчик понял, что дальше подземелье не освящается. Они вновь не останавливаясь бежали. Кристиан – мальчик уже совсем выбился из сил, и старик, видя это, чуть замедлил шаг и решил немного передохнуть. Они устало облокотились о стену, пытаясь перевести дух.
Через какое-то время старец резко выпрямился и устремил взор назад в мрачный туннель. Его лицо стало смертельно бледным. Вдруг он что-то сказал и толкнул Кристиана вперед. Кристиан знал, что старик посылает его вперед одного, а сам хочет остаться и остановить преследователей. Кристиан испуганно заплакал и сказал, что не хочет бежать один. Но старик властно что-то воскликнул. И в этот миг Кристиан увидел позади, вдалеке горящие факелы. Он невольно бросил отчаянный взор на старца и ощутил дикий страх перед подземельем, в которое он должен идти один. Но старик что-то прохрипел прямо ему в лицо, испепеляя его яростным взором голубых глаз. Уже через минуту старик встал в проходе, обернувшись лицом к преследователям.
Кристиан схватил факел и побежал вперед один. Глотая горькие слезы и ощущая, как все его существо пронизывает страх, он бежал вперед и вперед то и дело, сворачивая в узкие проходы. Факел его еще довольно ярко горел, и отчего-то в ушах мальчика стояла последняя фраза старика, о том, что он позже найдет его в подземельях. Через некоторое время факел стал угасать и Кристиан смертельно испугался. Когда факел погас, Кристиан в теле мальчика, замедлил шаг и пошел уже более осторожно, по кромешной тьме. Он шел не более получаса. А затем, прислонившись к стене, заплакал от страха. Присев на корточки, он обхватил свои худые колени, думая только о том, что если его не надут преследователи, чтобы убить, то он умрет от голода в этом подземелье, потому что даже не знает, как выйти отсюда. Сколько он сидел в темноте, в жутком одиночестве было неведомо, но вдруг Кристиан увидел далекий свет факелов. Через некоторое время к нему приблизился монах в черной сутане. При его приближении Кристиан – мальчик ощутил дикое жуткое чувство страха. Монах приблизился и снял капюшон. Кристиан увидел Лионеля, того самого, который убил русоволосого воина на стенах. Монах протянул ему руку и наклонился над ним.
