Я довольно улыбалась и расслабленно жевала вяленое мясо. Даже внезапно подсевший Красавчик не сможет испортить мне настро…

- Ну что, Пугало, как и обещал, погрею тебе бока!

Я вскинула на него удивленный взгляд.

- Это ты Руди обещал, ему и грей.

- Давай, Красавчик, подкатывайся, я уже расстелил, - ничуть не растерялся наемник, - Моим стариковским косточкам совсем не помешает молодое тепло!

Парень недовольно фыркнул.

- Нет уж, мне обещали отпугиватель от всяких птиц и мошек, а не стариковские косточки!

Я скрипнула зубами.

- Мне и моего молодого тепла хватает!

Красавчик решил, что что-то доказывать - ниже его достоинства, так что просто улегся и подгреб меня под бок.

Ну и ладно, пусть тогда уж греет. Если сейчас выделываться начну, только подозрений вызову, а когда рядом мужики храпят, он уж точно наглеть не станет.

Конечно, стал. Наглость - неотъемлемая часть не только его характера, но и, пожалуй, не последняя по важности составляющая его очарования. Ждать от него сдержанности и тактичности - наивно. А я вообще-то, девушка взрослая, и мне бы таким не злоупотреблять. Наивность, она как брага. Если чуть-чуть - то просто мир становится немного добрее и ярче, а если переборщить - проблем потом не оберешься.

Полночи я пыхтела от злости, скрипела зубами, била по рукам и тыкала в живот локтем. А самое ужасное - краснела, бледнела, старательно унимала выпрыгивающее сердце и втайне наслаждалась - да-да, Темная его подери! - теплом молодого тела.

На следующее утро я была вымотанная, злая, невыспавшаяся и обиженная на мир за то, что подобная ласка мне перепадает лишь в форме издевки.

Но парня это не останавливало. Он-то блестел, как начищенный самовар, улыбался, как объевшийся сметаной кот, и светил, как солнышко. Так же ярко и безжалостно. Постоянно лез с прикосновениями, опускал шуточки с подтекстом, ластился и вообще, видимо, взял себе цель довести меня до ручки.

Глаз у меня уже дергался, так что цель была отнюдь не невыполнимой, хотя спокойствие и было всегда моей главной гордостью.

Мужики посматривали на нас с добродушным весельем, почему-то уверенные что друг моего возраста - это именно то, что мне нужно. А я начинала делать то, чем не занималась, кажется, с глубокого детства. Купаться в жалости к себе. Так остро некрасивой я себя уже давно не чувствовала. Но ему было невдомек.

Я возвращалась из леса, в который отходила по нужде. Лениво отмахивалась от комаров и иногда наклонялась за горсткой маленьких, но сладких, ягодок земляники. Под деревьями было по прохладнее и шла я, не торопясь. Можно даже немного вперед по лесу пройтись, а потом уж на тракт к обозу выйти. Тишина, прохлада, ягодки опять же… Красота! Еще б комаров поменьше.

Стоило подумать о кровососах…

- Пугало, вот ты совсем не думаешь об осторожности, - прозвучало неожиданно прямо над ухом.

Я дернулась и схватилась за сердце. Не знаю, сколько он за мной шел, но под его ногой не хрустнуло ни одной веточки.

- В смысле?

Красавчик деланно удивился.

- Разве может хорошенькая девчонка позволить себе гулять в одиночестве по лесу?

Как я ни старалась, а лицо слегонца перекосило. «Хорошенькая девчонка»? Често говоря, даже откровенные оскорбления были получше такой вот издевки.

- Мне опасаться нечего, - натянуто улыбнулась я.

- Относительно успешная маскировка под парня - так себе защита.

- До тебя никто не жаловался, - я махнула рукой, отгоняя овода в сторону парня - пусть лучше его кусает, он заслужил, - Так что оставь меня наедине с собой, буду очень благодарен!

Очень хотелось, чтобы он ушел. Еще день назад я была счастлива и свободна, потому что мне чуть ли не впервые за всю жизнь не приходилось постоянно вспоминать о том, что я некрасивая. В деревне, даже в лучшие дни, я то на косой взгляд натыкалась, то на неосторожное слово, то на шепотки о том, что с такой старшей сестрой младшие до скончания веков в девках просидят… Да даже близкие, уж сколько меня любили, то и дело говорили что-то, что заставляло меня чувствовать себя… пугалом. А как для парня моя внешность была в самый раз!

Говорят, что мужчина должен быть чуть симпатичнее дворовой псины… Но что делать девушке, если чуть симпатичнее дворовой псины она сама? Я совершенно неожиданно нашла для себя ответ на вопрос. Быть парнем! Более того, будучи парнем, и деньги зарабатывать проще и с людьми общаться легче. Я вообще не ощущала себя ущербной. Довольно забавно, что именно сейчас, когда меня именно так и называли, Пугалом-то как раз я себя не чувствовала.

И вот стоило Красавчику узнать, что я девчонка, все вернулось. Каждый его взгляд, каждое слово, каждое прикосновение, каждая насмешка откидывали назад. Били по больному. Хотелось плакать от жалости к себе, но я для этого уже большевата. Лучше бы я и правда родилась мужчиной.

Особенно бесило то, что его насмешки меня и обижали, и бесили, но и будоражили. Каждый раз, как он обращал на меня взгляд, внутренности будто кипятком шпарило и коленки слабели. Хорош, стервец, что тут скажешь?

Его поведение меня унижало, но я не могла при этом на него не реагировать, и от этого становилась противна сама себе.

Я глянула на парня. Он присел на корточки и собирал в ладонь землянику. Почувствовав мой взгляд, он вскинул глаза. На них упал солнечный луч, и зрачки сжались до едва видной точки, а радужка, зеленовато-желтая с голубым к центру, выцвела почти до прозрачности, сделав его глаза похожими на два чистейших озера, залитых солнцем. На загорелой коже они будто светились.

Это вообще законно, быть таким красивым?

- Тц.

- Чего кривишься? - он наклонил голову к плечу.

Я развернулась и пошла вперед. И чего он увязался за мной?

- Стой, Пугало! - парень схватил меня за руку, развернул обратно к себе и ссыпал в ладонь горсть ягодок, - Ешь.

Я послушно закинула их в рот. Красавчик улыбнулся, прищурив глаза, наклонился к моему лицу.

- А теперь делись!

Ягоды, конечно, тут же встали поперек горла. От смущения заслезились глаза, я уперлась рукой в его плечо, но сдвинуть ни на миллиметр не получилось. Он прижал меня к ближайшему дереву и поцеловал, тут же без стеснения распуская руки по телу. Меня хватило лишь на пару секунд бессмысленных трепыханий.

Уши заложило стуком собственного сердца, и я, будто не владея собой, выгнулась ему навстречу. Приоткрыла рот, впуская его сбившееся дыхание и бесстыдный язык, все такой же горячий, как и в прошлый раз…

Не знаю, сколько мы так стояли и целовались, но в себя я пришла, услышав треск веток, будто кто-то пробежал невдалеке. Дернулась и и пискнула от того, как чуть не вырвала прядь волос, запутавшуюся в коре дерева. Шершавый ствол неприятно впивался в лопатки, руки парня лежали чуть ниже спины, а я очень, очень хотела провалиться сквозь землю.

- Ну чего ты? Не дергайся, просто заяц пробежал… - шептал он мне прямо в ухо  низким до хрипоты голосом.

Но к его несчастью одного маленького зайчика вполне хватило, чтобы я вспомнила, что сама-то вовсе не крольчиха, чтоб по кустам с парнями зажиматься от нечего делать!

Я всегда считала себя человеком спокойным и сдержанным, и не ожидала, что одной смазливой мордашки хватит, чтобы так в себе разочароваться. Он просто насмехается надо мной, а я в секунду растекаюсь лужицей ему под ноги, как девчонка только-только вступившая в пору зрелости и тут же побежавшая мужиков пробовать! Но я-то не девчонка! Я-то уже взрослая!

Вот только веду себя, будто ни мозгов, ни гордости нет - чего удивляться, что отношение соответствующее? Щеки полыхали уже не от его близости, а от стыда перед самой собой. Стыдно было, что позволяю так к себе относиться. Лапать да зажимать по углам, насмехаться…

- Ты зачем это делаешь?

Видимо, запас смущения у меня закончился, потому что накатило спокойствие, какое-то усталое и отстраненное.